Точка (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич - Страница 7

По тарелочной окружности были вытиснены слова «Целлюлозная фабрика Франца Бюхеля желает вам приятного аппетита!».

Словно предлагала жрать произведенный картон.

— А ложки?

— Ах, да!

Искин задержал дыхание и теперь уже нырнул в шкаф. Большая ложка, маленькая…

— Ф-у-у!

Он вынырнул, зажимая добытое в кулаке. Как старатель или, пожалуй, золотарь.

— Они грязные? — спросила Стеф.

— Не знаю, — Искин поискал глазами, чем бы протереть щербатую сталь. Не нашел. — Вроде бы чистые.

— Тогда я буду вилкой.

Рисовая каша повалилась в тарелки комковатой пастой. Собственно, о наличии отдельных рисин речи даже не шло. Концентрат. Монолит. Серый бетон.

— Вам хватит? — спросила Стеф.

— Да, даже много.

— Ха!

Какое-то время они молча рассматривали кашу.

Мыльным запахом она уже не пахла. Стеф выскребла подгоревшие остатки, и они легли причудливой коричневой стружкой.

Искин осторожно ковырнул свою порцию маленькой, очищенной о брючную ткань ложкой.

Концентрат он еще никогда не ел, держал про запас. Но, бывало, ел кое-что и похуже, вспоминать о чем не хотелось.

И вот — предложение вернуться в прежние времена.

— Боитесь?

Стеф набрала полный рот каши. Глаза ее засветились от удовольствия.

— Так вкусно? — спросил Искин.

Девчонка кивнула.

— Ну, не знаю.

Искин попробовал.

Нет, оказалось не то чтобы хорошо, но вполне сносно. Господин Пфальц знал толк в производстве концентратов. Правда, каша липла к небу и не хотела проваливаться в пищевод. Усилие, Лем, усилие!

Искин сглотнул.

— Правда же, супер? — спросила Стеф.

Теперь она откромсала большой кусок и, наколов на вилку, покусывала его, как мороженое на палочке.

— Есть можно, — сказал Искин.

— А знаете, чего не хватает?

— Соли?

— Нет. Варенья! Вишневого или малинового. Чтобы можно было полить. Тогда вообще чума. У нас был маленький садик, давно, лет десять назад. Когда еще не было… Ну, когда Фольдланд не хотел быть Фольдландом на полмира…

Искин отставил тарелку.

— Так где ты подцепила юнитов?

Он постарался выглядеть строгим. Девчонка улыбнулась.

— Вам не идет.

— Что мне не идет? — растерялся Искин.

— Такое вот выражение лица.

Стеф, изображая его, втянула щеки, сжала губы и попыталась насупиться. Вышло смешно. Молодым все удается лучше.

В том числе, обезьяничать.

— Так где? — спросил Искин.

— Честно говоря, я не знаю, — призналась девчонка, теряя веселость. — Они долго были во мне?

— Я могу назвать предположительный срок, но это нам не поможет, лишь скажет о том, когда юниты получили команду на активацию. В инактивированом, латентном состоянии они могут жить в теле носителя до пяти лет, правда, это же сокращает срок их службы.

Искин встал и заходил по комнате. От того, что помещение было крохотным, пришлось наматывать круги вокруг стола, рискуя на повороте удариться о задник кровати.

— Хорошо, — сказал он, — пойдем от противного. В среднем на две стадии уходит три месяца. Это если не было ограничивающих развитие колонии факторов.

— Это каких?

— Магнитонное облучение, истощенное состояние носителя, особенности нервной системы или особенности и ошибки прошивки.

Стеф кивнула.

— У меня, наверное, было истощенное состояние.

— Так, — Искин пошел в другую сторону, — тогда уточняющий вопрос: когда ты покинула Фольдланд?

— Когда сбежала или когда очутилась здесь?

Искин остановился.

— Ты не через Скабин пришла, — поразила его догадка.

— Ага.

— А откуда?

— Это южнее. Я не знаю места.

— Проходила одна?

— Что вы! Нас было четыре семьи. Нас провезли в грузовике с мебелью.

— И когда?

— Где-то с полгода назад, осенью. А здесь я уже четыре месяца. Но может я отправлюсь еще куда-нибудь. К морю хочется.

— С семьей?

— С подругой.

— А здесь — с семьей?

— Какой вы не понятливый! — возмутилась Стеф. — Говорю же, с подругой!

— Она тоже привитая?

Девчонка фыркнула.

— Пф-ф! Кто же об этом будет болтать? С таким признанием только вешаться. Никто ж не знает, что привитый выкинет.

— Это заблуждение, но хорошо, — Искин сел. — Как ты догадалась, что привита?

Стеф опустила глаза.

— Ну, санитарная служба и министерство общественной безопасности всюду расклеили плакаты с симптомами. Так кажется — симптомы?

— Да.

— Там было: бугорки под кожей, потемнение в глазах, необычные картинки под веками, кратковременная потеря сознания, сильное желание сладкого…

— Что? Что за бред?

— Вы про что?

— Про желание сладкого! Юниты для возведения колоний не используют… В основном, они самодостаточны. В том смысле, что их жизненный цикл рассчитан без привлечения ресурсной базы носителя. Хотя, конечно, глюкозу из крови они могут забрать, когда испытывают недостаток в энергии.

— Вот видите!

— Я ничего не вижу, — сердито сказал Искин. — И что дальше? Ты сравнила симптомы и решила, что у тебя юниты?

— Ну да, — кивнула Стеф. — А потом меня стало вырубать — на секунду, на две. Будто выключатель. Щелк! — нет меня. Щелк! — снова есть.

— Вот этому уже верю. Когда?

— Наверное, где-то месяц назад. Еще похолодало, помните?

Искин задумчиво кивнул.

— Это переход на вторую стадию. Слова были?

— Слова?

— Под веками. Короткие вспышки в темноте. Ты должна была видеть.

Девчонка сначала замотала головой, а потом вдруг застыла, выпрямив спину:

— Ой, да. Это было.

— Einstellung (настройка)? Regelung (регулировка)?

— Кажется, оба.

— Так… Можешь доесть мою кашу, — Искин подвинул тарелку к Стеф.

— Спасибо.

— Получается, — сказал Искин, глядя, как девчонка с энтузиазмом кромсает концентрат, — что тебя, скорее всего, привили здесь. Что достаточно странно. Я бы сказал «невозможно», если бы не знал, что в жизни бывает возможно все. Сейчас многие страны пытаются работать в этой области, а уж с таким дармовым материалом, как беженцы…

— Знаешь, почему на пять лет введен запрет на выезд из карантинной зоны? — спросил он.

Стеф подняла голову.

— Срок жизни юнитов?

— Угу. Глупый, честно говоря, запрет, и я знаю по крайней мере с десяток человек, которые выбрались за Зивеншопп ближе к Вадуцу до этого срока. Нет, — помолчав, мотнул головой Искин, — не сходится. Юниты-то старые.

— Ну и что?

— Зачем колоть битое, невесть как работающее старье?

Девчонка, жуя, пожала плечами.

— Может, другого не было.

— Все равно, — не согласился Искин, — поверь, это не такой простой процесс. Юниты программируются на сигнал активации. Просто потому, что, как ты знаешь, развитие колоний разделено на фазы, и это требует расчета времени. Активацию делают или сразу, при введении, или дистанционно, через ретрансляторы слабых волн определенной длины по ассимиляции или проникновению носителя. И я не могу представить, что «глушилки» на границе не работают. Ходили слухи о компактных ретрансляторах, размером с чемодан, только я не уверен, что они есть более, чем в единичных, опытных экземплярах. Итак, делаем вывод: даже для такого старья как у тебя необходима аппаратура активации и настройки. Случайностей здесь быть не может. Это не сепсис и не расстройство желудка от кишечной палочки. Это не прилетело к тебе по воздуху и не проникло с пищей. Начальные юниты вообще впрыскиваются в полипептидной оболочке, потому что иначе нейтрализуются иммунной системой. То есть, кроме самих юнитов нужен еще белковый раствор, центрифуги, сепараторы и персонал, который со всем этим умеет обращаться. Из Фольдланда и напрямую от Кинбауэра, из его лаборатории, в свое время, конечно, бежали несколько человек, но мне трудно представить, чтобы они вдруг осели здесь и заодно разжились оборудованием. Тебе кололи что-нибудь под лопатку или в плечо?

Стеф мотнула головой.

— Я же на улице все время.