Точка (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич - Страница 17

— О, тебя, оказывается, легко разговорить, — сказал Берштайн.

— Ну, я сейчас мог и соврать.

Берштайн в шутливом изумлении вытаращил глаза.

— Так может быть ты и не Искин!

И первым засмеялся шутке. Искин лишь слабо улыбнулся.

— На твоем месте, Иосиф, я бы не слишком верил таким личностям, как я. В Фольдланде мне несколько раз правили биографию.

— Ах, во-от… — Берштайн, не договорив, нажал кнопку вклинившегося своим писком в разговор коммутатора. — Да, что там?

— К вам поднимаются мать с дочкой, — сказала Труди. — Но девочке, кажется, нехорошо.

— Понял.

Берштайн поднялся.

— Лем, давай, готовь биопак. Я встречу.

Он вышел на лестницу, исказился в изгибе стекла и пропал. Искин повращал правую руку, разгоняя кровь и выстраивая из юнитов новую спираль. Позавтракали, мальчики? Теперь за работу. Нам дали сто марок.

Искин успел вновь протереть ложе и обработать дезинфицирующим гелем иглы и ладони прежде, чем в помещение ввалился Берштайн с девочкой лет пятнадцати, повисшей у него на плече. Мать девочки с подобранной сумочкой и беретиком, слетевшим с головы дочери, маячила за его спиной. На одуловатом лице женщины в испуге кривился рот.

— Здесь, кажется, все серьезно, — прохрипел Берштайн, укладывая пациентку под «Сюрпейн».

Девчонка была длинноногая, нескладная, прорезиненный плащик на ней был коротковат. Искин поймал себя на том, что в ней есть какое-то трудноуловимое сходство со Стеф. Или у всех пятнадцатилетних так?

— Давай.

Они вместе подтянули девчонку к изголовью. Она была уже без сознания. Голова, украшенная высветленными волосами, болталась на тонкой шее. Губы сухие. Глаза вяло двигаются под веками. Ага, заметил Искин, на шее — ребристый бугорок, такой тронешь пальцем, тут же уходит под кожу. Неужто и здесь вторая стадия с намеком на третью?

Мать девчонки встала рядом.

— Вы в бахилах? — спросил ее Берштайн, заглядывая на ноги.

— Да-да, я в бахилах, — мелко закивала женщина. — Что с ней?

— Как зовут девочку? — обернулся Искин, ощупывая безвольную руку с тонкими, музыкальными пальцами.

Ногти на пальцах были выкрашены в черный цвет.

— Паулина.

— Прекрасно.

Берштайн посадил Паулину и снял с нее плащик.

— Держите, — он передал плащик матери и взялся расстегивать на девочке кофту.

— Что… — женщина задохнулась от возмущения, глаза ее вытаращились. — Что вы делаете? Вы в своем уме?

Она схватила Берштайна за запястье. Тот оскалился.

— Мы будем вашу девочку лечить! — прошипел он, стряхивая чужие пальцы. — А биопак в одежде не работает!

Кофточка присоединилась к плащику.

Далее Берштайн взялся за обнаружившийся под кофтой полосатый топик. Женщина следила за его движениями с таким выражением, будто на ее глазах совершалось святотатство. Щеки ее побагровели, когда из-под топика выглянула слабо развитая женская грудь.

— Я…

— Вон! — крикнул на нее Берштайн. Из-за порывистых движений он стал всколочен и страшен. — Посидите на лавке в коридоре.

Топик он кинул женщине чуть ли не в лицо.

— Но вы…

— Вон! — проорал Берштайн.

— У вашей дочки третья стадия, — сказал Искин, приподнимая девочке веко. Был виден один белок. — Самое начало.

— Третья стадия чего? — произнесла женщина.

— Юнит-заражения.

— Ю…

Женщину качнуло. Она побледнела и, наверное, упала бы в обморок, если бы Берштайн не подхватил ее за талию.

— Сюда, сюда, — он довольно грубо выпроводил ее за стеклянную дверь и усадил на лавку в узком коридорчике. — Здесь будет видно.

— Но откуда она… — прошептала женщина, подняв на доктора глаза.

— Вам лучше знать, — отрезал Берштайн.

Он вернулся в досмотровую. Искин вытягивал из отделений «Сюрпейна» витые шнуры магнитных ловушек.

— Хочешь сразу дать импульс? — спросил Берштайн.

— Девочка уже без сознания. Протянем, и, возможно, юнитов без тонкого вмешательства будет уже не вытянуть. Счет на минуты.

— Это если наше чудо не забарахлит.

— Посмотрим.

Искин обернулся. Женщина сидела на лавке за стеклом, стиснув, прижав к животу одежду дочери. Берштайн сдвинул к стене биопак, прошел к щитку с выключателями. Несколько щелчков — и «Сюрпейн» замигал подсветкой по круглому, выступающему изголовью.

— Как там? — спросил от щитка Берштайн.

Искин, присев, посмотрел на матовое окошко с тусклыми цифрами.

— Тест идет, сорок процентов, сорок два, — сказал он.

Берштайн закрыл щиток, но остался там, пока «Сюрпейн», загудев, не вспыхнул светом над ложем и не раскрыл тонкие, серебристые створки.

— Семьдесят пять, — сказал Искин.

Он выцепил из боковины панель на кронштейне, поднял ее повыше, под левую руку, легко пробежал пальцами по верньерам, регулируя параметры. «Сюрпейн» изменил тональность. Берштайн, встав у девочки с другой стороны, выбрал из ниши шлем с белыми кружками датчиков и электродов.

— Сканирование опустим? — спросил он у Искина.

— Лучше не рисковать, — ответил Искин. — Еще заглючит.

Берштайн кивнул и посмотрел на девочку.

— Она, кстати, местная, — сказал он, одевая шлем на обесцвеченные волосы. — Как тебе такая новость?

— Может, выезжала в Фольдланд?

— На экскурсию? — Берштайн усмехнулся, затягивая ремешки у девчонки под подбородком. — Думаешь, это практикуют? Проверь.

Искин бросил взгляд на панель.

— Да, сигнал четкий.

Он стукнул по клавише на панели пальцем. Сверху, сквозь створки, выдвинулись блестящие иглы магнитонного излучателя.

— Ты направляй там, — сказал Берштайн.

— У всех колоний — стандартный алгоритм, — сказал Искин. — По крайней мере, не менялся до смерти Кинбауэра. Сердце, легкие, продолговатый мозг и мостики перехвата сигналов центральной нервной системы. Думаю, этот же алгоритм остался и в дальнейшем, в Киле не стали бы менять работающую модель.

— Тем более, если не имели понятия о том, как делать следующую.

— Именно.

— Все равно вслепую, — вздохнул Берштайн.

— Я дам половинную мощность на лобные доли, — сказал Искин.

— Будь любезен.

— Разумеется, — Искин отступил, выходя из-под поля действия «Сюрпейна» — Три… два… разряд.

«Сюрпейн» мигнул.

Запахло озоном. Раздались клацающие звуки. Крошек в Искине слегка оглушило, во всяком случае, он на несколько мгновений почувствовал, как куда-то отрывается и плывет голова. Впрочем, тише, тише, папочка в порядке.

На теле девочки завибрировали электромагнитные ловушки, похожие на продолговатых пиявок. На панели обозначилось число извлеченных юнитов. Триста семьдесят четыре. Не много. Колонии, собственно, начинаются от пятисот.

Тут же заработал сканер, формируя над пациенткой полноразмерную схему. Казалось, будто энергетический двойник прорисовывается над ложем, разделенный на золотистые сектора. За стеклом приглушенно вскрикнула женщина.

— Что она там? — спросил, поворачивая схему, Берштайн.

Вглядываясь в рисунок, он движением колесика увеличил грудную клетку. Искин скосил глаза.

— Ничего, сидит, — сказал он.

— И пусть сидит, — кивнул Берштайн. — Смотри.

Он показал на мерцающие точки, облепившие на схеме трахею, шейные позвонки и сердце.

— Надо увеличивать разряд, — сказал Искин. — Это третья стадия. Без мощного разряда колонии уже не распадутся.

— Может, точечно?

— Я не знаю.

— У «Сюрпейна» есть тонкая калибровка.

— Ага-ага. Только в ней как раз было дело, когда нам пришлось вызывать техников.

Берштайн поморщился.

— Ты можешь взять это на себя?

— Знаешь, — сказал Искин, потирая правое плечо, — девчонку лучше определить в один из карантинных центров. Там оборудование не в пример лучше.

— За ней и так приедут.

— Уже?

— Ну, на третью стадию выезжают быстро.

Искин отсоединил разъемы, выложил ловушки на тумбу и взял из ящичка ниже пустые емкости. Снова защелкнул разъемы на шнурах.