Ключ (СИ) - "Робот BoBot" - Страница 47

Мысль была совершенно идиотской, но Вепрев все же решил попробовать — все равно деться было некуда, и, пожав плечами, математик подошел к паутине, и попробовал воткнуть яйцо толстым концом в первую попавшуюся ячейку сетки. Паук, до того суетливо сновавший по паутине, немедленно удрал и спрятался в щель. Однако же яйцо в сетку не пролезло. Недолго думая, Вепрев перевернул яйцо и попробовал воткнуть яйцо в паутину острым концом. И опять неудача. Тогда он наудачу ткнул яйцо в центральную ячейку паутины, которая казалась крупнее других, и вдруг, о, чудо! — яйцо плотно вошло в ячейку, так, что когда Вепрев отпустил его, яйцо осталось торчать в сетке. Вепрев попробовал выдернуть яйцо назад, но не тут-то было — яйцо засело прочно, словно приклеилось к паутине.

— А хуй с ним, пусть торчит, — решил экс-математик, и собрался было вернуться на свое место у стены, как вдруг внезапно из своей щели в стене выполз паук и, быстро перебирая своими лапками, прополз по паутине и залез на яйцо. Там он принялся шустро копошиться, так, что яйцо даже затрепыхалось, и внезапно, к изумлению Вепрева, внутри яйца что-то явственно щелкнуло, и его наружные лепестки раскрылись, словно у цветка на рассвете. Раскрывшиеся лепестки чем-то напоминали цветок ромашки.

Почти без задержки раскрывшиеся лепестки принялись быстро, прямо на глазах, расти, и скоро их концы достигли стенок тоннеля, в котором висела паутина, а каждый лепесток точно центрировался по сегментам паутины. Сидевший все это время в центре паук тотчас же принялся быстро бегать в радиальном направлении по сегментам паутины, к которым «приклеились» лепестки, и на его спине начали вспыхивать и гаснуть символы. Вепрев обратил внимание, что как только паук выскакивал из одной ячейки, символ на его спине менялся, но при этом оттиск прежнего символа оставался на лепестке, словно отпечатанный.

Обежав все лепестки, паук возвратился к бутону, и замер. Внезапно весь цветок ярко вспыхнул, затем вспышка плавно затухла, и только надписи на лепестках продолжали светиться ярко-зеленым цветом. Тотчас же на спине паука появилась буква «П», и паук, быстро перебирая лапками, удрал в щель на стене прохода. Теперь вход в тоннель перекрывал только распустившийся цветок, на лепестках которого светились зеленым цветом какие-то надписи. Из любопытства, Вепрев мельком прочитал одну из надписей, бегущую по горизонтальным лепесткам: на левом лепестке было написано: "Ориентация", а на правом, противоположном к первому: "М".

В голове у математика бегло мелькнула праздная мысль: «и что бы вся эта хуйня значила? Может, секс-ориентация — мужчина?». Раздумывать, однако, было некогда, события стремительно развивались далее.

Сияние букв на лепестках продолжались от силы несколько секунд, затем бутон слегка вспыхнул желтым цветом, и тут же надписи постепенно затухли, а сами лепестки начали быстро увядать, сморщиваясь и высыхая прямо на глазах. Однако одновременно с этим на «бутоне» началось бурное раскрытие второго слоя лепестков. Они быстро, прямо на глазах, распускались, росли, и, наконец, достигли стенок тоннеля, образуя что-то вроде колокольчика, раскрытого в направлении вперед. Одновременно первый ряд лепестков окончательно увял, они отваливались от цветка и попадали на пол, превращаясь на лету в почти невесомую пыль, а на их месте в основании бутона остался крохотный стебелек.

Почти в тот же момент, когда первый ряд лепестков отвалился, лепестки второго ряда, чтобы удержать бутон на стенках тоннеля, начали распрямляться, и при этом протолкнули центр цветка немного вперед, ровно настолько, что центр цветка — овальный «бутон» — точнехонько воткнулся в центр второй паутины. Там повторился точно такой же цикл: набежал паук, что-то сделал с «бутоном», побегал по лепестками, отпечатывая на них надписи. Вепрев опять разглядел только одну «Рост: IV».

«— Четверный рост, что ли?» мелькнула у Вепрева мысль, но тут же улетела, поскольку увлекательное действо продолжалось. В тоннеле лепестки снова отвалились, но тут же распустились лепестки третьего ряда. Далее действие повторялось снова и снова, и цветок начал медленно, но верно вползать в тоннель, используя лепестки как необычные «ноги».

И тут гениальный математик Вепрев понял, что у его команды появился шанс.

— Эй, народ! — заорал он во все горло. Задремавшие было соратники встрепенулись и уставились на Шурика. — Все за мной! — и Вепрев первым полез в тоннель на карачках.

— Саша, а может не надо? — боязливо пискнула Машка.

— Оставайся, если не надо, — глухо донеслось из тоннеля, в котором уже исчез весь предводитель. Машка безропотно полезла следом, за ней в проход нырнула Галина, и последним в путь отправился доцэнт-жывотновод.

Ползти пришлось мучительно медленно и нудно. Пауки смирно сидели в своих норах, только злобно шипели на людей и сверкали глазами, но, как только мимо них проползал замыкавший четверку Семенов, сразу бросались заделывать паутину. Вепрев, который носом почти упирался в яйцо, заметил, что с бутоном происходят постепенные изменения: по мере того, как лаз уводил все дальше и дальше, «бутон» становился все меньше и меньше, «стебелек» на его основании становится все длиннее, расстояние же между паутинами все время увеличивалось.

— Видимо, — догадался доблестный математик, — раз расстояние между паутинами возрастает, то бутон уменьшается, чтобы за счет удлинения лепестка шаг перемещения увеличивался.

sss

Наконец, примерно час спустя, когда измученные путники проползли около двух сотен метров, все лепестки отвалились, и бутон стал похож на красную клюковку размером с шарик от пинг-понга, из которого сзади торчал зеленый стебелек длиной в несколько сантиметров. Теперь вспотевший в душном лазе Шурик смог смутно разглядеть светлое пятно выхода в новое помещение, куда их вывел проход с пауками. Но долго рассматривать ему не пришлось, так как эта самая «клюковка», пройдя последнюю паутину, внезапно воспарила вверх, словно крохотный воздушный шарик. Вепрев только и успел заметить, что стебелек, торчавший из «жопки» у этой «клюковки» превратился в маленький хвостик — «прямо как у головастика» — мелькнуло в голове математика. Хвостик быстро-быстро болтался вправо-влево, приводя тем самым в движение «клюковку».

Следом за «клюковкой» в помещение вывалилась вся компания во главе с Шуриком, и, отдышавшись, люди начали озираться в новом месте. Помещение, в которое попали путешественники, оказалось пещерой около двадцати метров диаметром. Пещера была хорошо освещена — свет исходил из глазниц человеческих черепов, которыми были выложены стены. Судя по нескольким опечаткам шагов на толстом слое пыли на полу, здесь недавно кто-то побывал.

В центре пещеры находился монументальный постамент из полированного камня, похожего на гранит, а на постаменте стояла огромная, метров пяти в диаметре, чаша на длинной ножке, похожая на вазу. В дальнем же конце пещеры чернела арка выхода, покрытая затейливой резьбой из каких-то неведомых иероглифов, и у Шурика сразу полегчало на душе — хоть какой-то выход из помещения все же имелся. Правда, из темного тоннеля, начинавшегося за аркой, доносился смутный гомон миллионов голосов, словно где-то там, вдалеке от них, истязали и мучили огромную массу людей. Поежившись, Шурик принялся было озирать помещение, но внезапно его остановил истерический визг Машки, и испуганные возгласы Семенова и Галины.

Вепрев резко обернулся и увидел, что его попутчики испуганно смотрят на потолок их временного убежища, а Машка, округлив от ужаса глаза, дико верещит, указывая рукой на что-то над своей головой. Вепрев посмотрел верх, и волосы на голове экс-математика зашевелились от ужаса, ибо там, на высоком, метров пяти, потолке, висели сотни огромных, метра по три длиной, змей. Их блестящие упругие тела, покрытые гладкой броней чешуи с красивым орнаментом, свивались в кольца, а затем резко распрямлялись, бросая вниз стреловидные головы с распахнутыми пастями, в которых торчали огромные клыки с капельками яда на острых кончиках. Хвосты гадин прятались в отверстиях в потолке, очевидно служивших обитательницам норами.