Век магии и пара. Барчук (СИ) - "Amazerak" - Страница 20

– Это да. Молодёжь обычно о будущем не думает: обвенчаться бы поскорее, а там – хоть трава не расти. Сам таким был. Но с другой, вдвоём порой и легче в чём-то бывает. Вот мы, например с Олей… – Николай принялся рассказывать о том, как познакомился с будущей супругой, о совместной жизни, о том, как выживали, зарабатывали, как квартиру купили, из-за чего до сих пор в долгах сидят.

А я, признаться, слушал в пол-уха, ибо голова соображала с трудом.

Пришли домой. Я рухнул на кровать и… Нет, не уснул. Думал. Только сейчас в полной мере осознал, что седела сегодня. Двоих укокошил! Почти голыми руками. Я всё больше поражался тому, сколь страшные силы крылись во мне. Откуда это? Почему об этом не знал никто из моей прежней родни? Каких вершин можно достичь, если продолжать тренировать свои способности? Сегодня энергии хватило не на один удар: в течение нескольких секунд я ощущал в себе силу. Впрочем, против пули она, скорее всего, была бесполезной, так что всё равно надо соблюдать осторожность. А главное – хранить в тайне. Люди не должны об этом знать, пока я не пойму, что это за штука.

Я слышал, как Николай ссорится с женой. Ольга была очень недовольно тем, что он влез в разборку. Упрекала его, что о семье не думает, что дети останутся без отца, а она – без мужа. Я слушал, слушал… и уснул.

И опять приснился тот же сон, что после третьего дня моего пребывания в этом мире. То же поле, тот же погожий денёк. Тот же огромный воин появился передо мной, затмив солнце. И опять мы молча стояли и смотрели друг на друга. И опять стало не по себе от происходящего. Я не понимал, зачем я здесь, зачем он здесь, и что от меня хочет.

– Кто ты? – спросил я, наконец, но вопрос остался без ответа. Я проснулся.

Первая мысль – надо на работу. Поднялся, оделся. Голова по-прежнему кружилась. Держась за стенку, я кое-как добрёл до кухни. Николай завтракал.

– А ты чего встал? – зыркнул он на меня. – Сказано же, лежать. Вон, еле ползаешь.

– Ты на завод?

– А куда же ещё?

– Перелом же.

– Пустяки. Работать надо. Мне нельзя дни пропускать. Представь, если пол-цеха не явится. А ты – чтоб не вставал. Слышал, чего Таня сказала?

– Да я и не собираюсь. Хреново мне до сих пор, – признался я.

Целый день провалялся в постели. Пару раз прохаживался туда-сюда по комнате, но почувствовав головокружение и слабость, снова ложился. Пробовал читать (знал, что нельзя, но скучно уж очень было) – стало только хуже. Пришлось лежать и в потолок таращиться, да вспоминать Таню с её красивыми зелёными глазами, которые мне так запали в душу.

Как же я удивился, когда снова её увидел вечером у нас дом. Николай уговорил её придти и проверить моё состояние ещё раз. Беспокоился. Я чуть не подскочил с кровати, когда они вдвоём вошли в комнату. Обстановка, правда, у меня была не очень: сюртук с жилеткой на стуле валялись, книга – на полу. На столе стояла тарелка с остатками пищи. Знал бы о визите – прибрался хотя бы.

– Не вставай, – сказала Таня сухо. – Дядь Коль, я же не фельдшер. В больницу надо обратиться. Я мало что могу.

Она снова осмотрела мне зрачки, поинтересовалась самочувствием. Потом принялась менять бинты.

– Буду жить, доктор? – пошутил я.

– Куда денешься? Только ходить пока нельзя. А иначе – всякое бывает: падучая может начаться или даже ослепнуть можно. Поменьше двигайся, компрессы холодные на лоб прикладывай. Поправишься.

– А если будешь навещать, поправлюсь ещё быстрее. Мне уже лучше стало, как тебя увидел. Хоть завтра на работу. Убранство, правда, здесь так себе. Может, нам как-нибудь в более приличном месте встретиться?

Девушка опять немного смутилась, но взор не отвела:

– Что, думаешь, первый меня кадришь? Сколько вас таких. Только вот некогда мне по свиданиям бегать, у меня…

– Больница, – закончил я. – Ну да, ты – серьёзная девушка. Знаю. Но работа работой, а досуг ведь тоже должен быть. Давай, в понедельник зайду, сходим куда-нибудь, а?

– Какой в понедельник? Лежи давай и не вставал чтоб, ясно? Зайдёт он. Я дяде Коле скажу, чтоб он тебя вообще из комнаты не выпускал.

– Будет исполнено, командир! – откозырял я.

Таня рассмеялась:

– Хватит уже ёрничать. Давай, поправляйся. А мне пора: на смену завтра рано.

Девушка ушла, а я продолжил таращиться в потолок. Настроение было хорошим. Я думал о ней. И ведь хрен знает, зачем? Зачем я начал заигрывать с Таней? И так дел по горло. Глупо. Как юнец, честное слово. А всё равно хорошо на душе…

Но потом пришли другие мысли, и стало уже не так весело. Предстояло решить проблему с бизнесом и, как бы это не звучало самонадеянно, разобраться со всей местной бандой, контролировавший город. А ещё надо продолжать тренировки и развивать свои способности. Полно забот, одним словом. А что поделать? Теперь всё серьёзно.

Дворянин Константин Павлович Загорский любил балы, он проводил много времени на государевых приёмах и пиршествах, устраиваемых столичным дворянством. Был он ещё молод (этой весной исполнилось двадцать семь), но уже владел ликёрным, металлургическим и оружейным заводами в Арзамасе, несколькими фабриками, шахтами, деревнями и небольшим поместьем в окрестностях. Так же ему принадлежали в городе пять рабочих кварталов и десяток крепостных домов. Всё это богатство досталось молодому наследнику после того, как отец его три года назад скончался от сердечного приступа.

Отец был промышленником, что называют, от Бога. Много сил вкладывал в развитие производства, лично принимал участие в управлении предприятиями, строил дома для сдачи в аренду рабочим. И даже умудрялся совмещать это с государевой службой, заседая в губернском суде. Сына же мало интересовала промышленность, да и служба не привлекала. Провинциальная жизнь утомляла молодого Костю Загорского: мало того, что тут было скучно, так ещё и какие-то дела постоянно требовали личного участия. А потому он оставил хозяйство на своего дальнего родственника, а сам проводил время в местах более интересных. Впрочем, иногда Константину всё же приходилось заглядывать в родные края.

Длинный белый лимузин-ландо с двумя элегантными хромированными трубами над широкими крыльями плавно остановился у крыльца двухэтажного особняка Загорских, где уже собрались слуги, приветствуя барина.

Константин, утомлённый долгой поездкой, вылез из машины. На его голове красовался чёрный цилиндр, на лице застыла скука, в руках молодой дворянин сжимал трость.

– Всё, нечего глазеть, работайте идите, – кинул он слугам в ответ на их дружное приветствие.

Подошёл управляющий: высокий худощавый мужчина с длинными седеющими усами и болезненно-бледным лицом. Человек этот уже давно служил в доме своих состоятельных родственником. Он тоже был дворянином, хоть и неимущим. Загорские редко доверяли важные дела людям со стороны.

– Как добрались, Константин Павлович? Как дорога? – спросил он, поприветствовав родственника крепким рукопожатием.

– Да не спрашивайте, Сергей, – произнёс Константин расстроенным тоном. – Весь зад отсидел. Надо кресло в машину помягче поставить.

Они поднялись на крыльцо и вошли в старый каменный особняк, построенный прадедом Константина.

– Сегодня днём явился Капитан, – сообщил управляющий. – Желает вас видеть. Говорит, важное дело. А что за дело – не говорит. Я его и так и эдак – молчит.

Константин сделал кислую мину. Капитан, главарь местной преступной группировки, был ему неприятен, а где-то глубоко в душе молодой дворянин даже побаивался это загадочного человека в маске, который с его же собственного дозволения фактически владел половиной города.

Капитан ждал в гостиной. Широкоплечий человек в сюртуке с воротником-стоечкой на военный манер, какие были в моде у западной высшей аристократии, и в кожаной маске с двумя монокулярами сидел в кресле. Увидев Загорского, Капитан встал и поклонился.

– Приветствую вас, Константин Павлович, – поздоровался он. – Мне сообщили, вы сегодня приехать должны. Вот и решил вас подождать, – говорил он учтиво, но не так подобострастно, как обычно обращается простолюдин к знатному человеку. В его манере держаться порой сквозила некая надменность и чуть ли не дворянская гордость.