Мертвая зона (Повести) - Чехов Анатолий Викторович - Страница 63

— Что ж вы у соседей не спрятались? — спросил Сергеев. — Пять километров бежать — не шутка, ясно, любой мужик догонит.

— Так соседям объяснять надо, что да почему, как дезертира привечала. А Митрофаныч не выдаст… Ни одного человека я не пускала в дом дальше сеней, боялась, как бы чего мужичьего не заметили. Бабы с порога чуют, если табачищем воняет, а Федор иной раз так насмолится — с души воротит…

Евдокия, не в силах справиться с пережитым волнением, шумно захлюпала носом.

— Теперь-то чего уж так переживать, — попытался успокоить ее Сергеев. Сам подумал: «Судить тебя надо, матушку, за твою дурь: добралась до „бабьего счастья“».

— Да ведь не найдете вы его, — чувствуя свою вину, снова заговорила Евдокия. — Всегда от меня разными дорогами уходил, ищи-свищи, хоть на все четыре стороны… Вы вот уедете, а он тут как тут будет, обязательно вернется и всех порешит. Ему ж теперь нельзя нас оставлять — мы свидетели… И что вы приезжали сюда, тоже узнает: есть тут у него свои доносчики.

— Ну и где, вы думаете, у вашего Федора шалаш или землянка? — спросил Сергеев.

— А кто ж его знает? Где поглуше да посуше, может, за пять километров отсюда, может, за десять… На каком-нибудь бугре. Мало ли бугров в пойме?.. Нашел ерик побогаче, чтобы рыба была, там и землянку вырыл. Жрать-то по хутору не больно разживешься, самим нечего… Небось, одной рыбой и питался.

Оставив у Колотова Наташу Коломойцеву, наказав закрыть окна ставнями, запереться изнутри и в случае подозрительного шума во дворе перейти всем на пол, лечь под защиту глинобитных стен, Сергеев и Фалинов в сопровождении Николая отправились на поиски логова Кузьмы Саломахи.

Была ли реальная опасность, что тот вернется и попытается довершить черное дело, уничтожить свидетелей стольких его преступлений? Конечно, была… Но серьезное ранение, о чем свидетельствовали следы крови и освинцованные пробоины в двери от кучно ударившей картечи, все же наводило на мысль: не до мести сейчас Саломахе, доползти бы только до логова да отлежаться, зализывая раны…

Сергеев все-таки оставил двух человек с карабинами из местной группы самозащиты для охраны рыбацкого стана, сказал Рындину:

— В общем, смотри… Ты не Сусанин, а мы не ляхи. Если знаешь место точно — поехали, а нет — не взыщи…

— Да вы что! — обиделся Николай. — Вас-то я обманывать не буду!..

Забираясь в кузов полуторки, Сергеев подумал, что за всю свою практику работы в уголовном розыске еще не помнит случая, чтобы у него был такой ненадежный проводник. Кто может поручиться, что он в последний момент не струсит?.. Но на деле все получилось иначе.

…Рассредоточившись, все четверо (водитель машины, вооружившись карабином, тоже шел с ними в одной цепи) продвинулись на сотню метров, остановились у опушки поляны, окружавшей лысый бугор.

Кажется, Евдокия была права в своих предположениях: логово себе ее Федор действительно выбрал, где было и глухо, и сухо… Сквозь редкие чахлые кусты впереди виднелся пригорок с нанесенным вокруг него, как растрепанные космы вокруг лысины, паводковым плавником и мусором.

— Здесь!

Николай сел возле куста, затравленно озираясь по сторонам, словно ожидая каждую минуту нападения, и Сергеев увидел лицо того, прежнего Кольки, «скокаря», которого приводили к нему на допросы, когда Рындин еще только начинал метаться между Машей Гринько и Глебом Андреевичем, с одной стороны, и Саломахой — «дядей Володей», «воспитывавшим» его с детства, и его подручными — с другой. Куда подевалась армейская выправка, уверенность в себе, обретенная за время службы? Колька снова шел на встречу с «паханом», и это было для него, может быть, самым большим испытанием.

— Николай, возьми себя в руки! — громким шепотом приказал Сергеев, но и этот испытанный прием, так поддержавший Машу Гринько, когда погибла ее любимая подруга Соня Харламова, на Кольку не подействовал. Зубы его выбивали частую дробь, взгляд стал затравленным, заячьим.

— Ну вот что, — жестко сказал Сергеев. — Иди-ка ты отсюда и считай, что в жизни нам с тобой больше встречаться незачем! К немцам в тыл не боялся, а тут струсил?!

— Да вы что, Глеб Андреевич! Я уже ничего! Я — все! Это потому, что Саломаха что хошь сделает, наверняка тут все заминировано, самострелов наставил, волчьих ям накопал, медвежьи капканы настрёмил. У него, верно говорю, и автомат есть! Землянка — ловушка, подходить нельзя!

Животный страх Кольки был убедительным доказательством, что Рындин вывел группу на место правильно. Сергеев поднес бинокль к глазам и стал метр за метром изучать завал плавника и сухих веток, окружающий лысый холм, наконец ясно увидел вход в землянку — дверцу размером не больше крышки колодца, наспех замаскированную дубовой веткой с бронзовой, неопавшей листвой.

Все это, оказывается, Колька и без бинокля разглядел. Такая картина вызывала серьезные подозрения: уж Саломаха свое логово замаскировать сумел бы… Дверца как бы манила: «Открой меня». А здравый смысл подсказывал: «Тронешь — взлетишь на воздух».

Присмотревшись к самой дверце, Сергеев увидел у ее нижнего края телефонный провод, прятавшийся в сухих ветках.

— Тут и правда, как штаб, — сказал он, — вон и связь к входу подведена.

Он дал бинокль Рындину, тот сразу все увидел, отдал бинокль обратно, замотал головой:

— Не, не связь… Самострел настроен. Подойди к двери и дерни за ручку, очередью прошьет… Раз маскировка сдвинута и дверца видна — здесь он, затаился, ждет, кто высунется…

«Старик Колотов так же караулил свою хату из окопа, — подумал Сергеев. — Нетрудно догадаться, что в землянке Саломаха сидеть не будет».

Где его окоп? Откуда ждать автоматную очередь? Можно было не сомневаться, что Колька не ошибся: автомат у Саломахи имеется, может быть и не один, самострелы наставлены…

Сергеев еще раз внимательно осмотрелся, всей кожей ощущая словно сгустившуюся, напряженную тишину. Наконец он увидел, как шевельнулась ветка в той стороне, куда ушел Фалинов, это означало, что взят под прицел вероятный путь отступления Саломахи, а поди узнай, каким путем он намерен удирать?..

— Отделение Янчука, развернуться влево! — крикнул Сергеев во всю силу легких. — Взвод Стучки, перебежками на высотку — ма-а-арш!.. Гражданин Саломаха, вы окружены! Сопротивление бесполезно! Сдавайтесь!..

Договорить Сергеев не успел: Колька с криком «Граната!» сбил его с ног, навалился сверху, падая ногами к «противнику», головой от своего «дяди Володи», которого с детства боялся, всей душой стремясь к желанной «свободе»!

Один за другим ахнули взрывы, полоснули автоматные очереди, Сергеев услышал, как вскрикнул Николай, ощутил жгучую боль в ногах, а затем и немоту во всем теле, услышал, как раскатистым эхом отразилась от деревьев, окруживших поляну, еще одна автоматная очередь. Донесся топот ног, над Сергеевым и Николаем склонился Фалинов:

— Глеб Андреевич, живы?.. Все! Каюк Саломахе! Ваше счастье, не докинул он до вас свою карманную артиллерию, осколки поразили на излете, однако, вижу, достали… Старик Колотов, хоть и неловко было ему стрелять, а компостер картечью по правому боку «дяде Володе» поставил… Ну-ка, я посмотрю, что у вас…

Несмотря на острую боль в ногах, Сергеев сознания не терял, слышал, как его и Рындина перевязывали, понял, что Кольке досталось больше осколков, чем ему, с трудом спросил:

— Что в землянке?..

— К землянке подходить опасно. На всякий случай обозначили территорию с четырех сторон дощечками: «Мины». Вернемся в Сталинград, пришлем сюда саперов. Раз уж он ждал погоню, ясно, приготовился, провод к дверце привязал.

— Где похоронили? — спросил Сергеев.

— А в его окопе и похоронили, — ответил Фалинов. — В кармане нож, кое-какая мелочь, денег при нем не было. Может быть, в землянке, но туда без специалистов по разминированию решили не лезть.

— Акт составили?

— Все сделали, как положено, сфотографировали труп и землянку. Формальности выполнены.

— Отметьте дорогу, чтобы потом не искать место, сделайте на деревьях затесы, поставьте вешки.