Ледяной меч (СИ) - Мисечко Владимир Александрович - Страница 31

— Послушай меня внимательно, Алекс. Ты уже взрослый парень и должен всё правильно понять. Прервавшись на мгновение и набрав в грудь побольше воздуха, она выпалила, как из ружья:

— Ты мой родной сын. Алекс, как стоял, так и остался стоять, как столб, словно проглотил лом. Хлопая губами, он что-то хотел сказать, но слова застревали у него в глотке. А изо рта выходил только воздух и неразборчивое бульканье.

— Послушай меня внимательно, а потом решай, виновна я или нет, в том, что оставила тебя одного, — усадив парня на диван и присев рядом, сказала она. — Я до сих пор не знаю, кто я такая. И, как я попала в этот город и эту страну. Очнувшись на автобусной остановке с тобой на руках, я не понимала, где я нахожусь и что за город. Первый раз, увидев проезжающий мимо меня автобус, я испугалась и потеряла сознание. Придя в себя от толчков, какой-то пьяной и в грязной одежде, женщины, я никак не могла понять, что она мне говорит. А, она дёргает меня за платье и что-то бормочет. Кое-как я добилась у неё внятных слов и поняла. Она показывает на моё платье. Глянув, в чём я была одета, я поняла. На мне был какой-то странный костюм. Это я потом, со временем поняла, что мой наряд отличался от одежды всех людей этого города и не только этого, но всего земного, что я видела, пока живу здесь. Откуда я здесь появилась, я до сих пор не знаю. Немного переведя дух, она продолжила свой рассказ:

— Никаких документов у меня не оказалось, только медальон на золотой цепочке. Такой же медальон висит и у тебя на шее. В нём наши фотографии, из той прежней жизни. Вот по нему, я и признала тебя. Ну и мы с тобой похожи, только ты мужчина. Фамилию и отчество я придумала сама, а вот имя я своё помнила хорошо. Послушай мой дорогой сынок, давай отпустим все эти подробности на потом, я очень устала и плохо себя чувствую. Будет время, мы спокойно сядем и поговорим. А, сейчас знай, я тебя очень люблю и очень счастлива, что наконец-то мы вместе.

— Елена Сергеевна, — немного придя в себя, спросил Алекс. — Я всё понимаю. Вы потеряли память, семью, документы, но у вас был я. Я, хочу задать вам один вопрос. Зачем вы бросили меня?

— Послушай, Алекс, — вздохнув, продолжила она. — Ведь у меня ничего не было ни жилья, ни семьи, ни работы. Как, по-твоему, я должна была тебя воспитывать. Продуктов не было, а побираться, как нищенка я не могла. Я скиталась по городу, хваталась за любую работу, но всё равно денег не хватало. А, с ребёнком на руках, ой, как трудно. Вот я и решила на время отдать тебя в дом малютки. А, когда бы я сделала документы и устроилась на хорошую работу, я бы тебя забрала обратно.

— А, почему тогда не забрали? — спросил Алекс и посмотрел на Елену Сергеевну.

— Я пыталась, но тебя отдали другим родителям, а кому мне не сказали. Сколько я пыталась добиться от них твоего нового адреса, но всё напрасно. Ничто я не узнала. А, уже потом, года через три, твои родители погибли в автокатастрофе и тебя забрали в детский дом. Это всё я узнала потом, через много лет. А на этом твой след прервался. Только недавно, ты это помнишь, как попал ко мне, я тебя нашла. Я стала наводить справки, ты знаешь, где я работаю и всё о тебе узнала. И твой медальон, ведь наши медальоны похожи. Внутри его есть фотография, можешь посмотреть, там я и ты, — произнесла Елена Сергеевна и, опустив голову, зарыдала.

— Перестаньте плакать, тетя Лена, — сказал Алекс и смахнул выступившую слезу. Мамой, он пока назвать эту женщину не мог. Чувствовал родную душу и любовь, но не мог.

Ещё несколько раз, они пытались сесть и поговорить, но на середине их разговора Елена Сергеевна начинала плакать и на этом вся их беседа прерывалась.

Шло время, Алекс повзрослел и набрался ума, но никак не мог выдавить из сердца и назвать эту женщину, которая его воспитывала, мамой. Так и звал он её тётя Лена, а она смирилась и ничего ему не говорила.

— Тётя Лена, так пусть и будет. У парня было трудное детдомовское детство, — утешала она себя.

Пришло время, Алекса призвали в армию. Отслужив два года, он вернулся обратно домой и совместная их жизнь, под одной крышей, продолжилась. Но, тётя Лена, осталась, как и прежде, тётей Леной.

Алекс, устроился на завод, и жизнь потекла по накатанному руслу, дом, работа и опять дом. Но, замашки детдомовца у него остались, даже армия его не перевоспитала. Да и жизнь началась не сладкая. Сначала, перестали платить вовремя зарплату, потом и вовсе закрыли завод. На деньги Елены Сергеевны он отказывался жить. А потом появились друзья-собутыльники. И вся его жизнь покатилась по наклонной. Пьянки каждый день, ругань в семье и частые драки с милицией. Как могла, Елена Сергеевна, вытаскивала его, но через день-два всё повторялось снова и снова.

А, в один прекрасный день, Алекс пришёл дамой в стельку пьяный и устроил скандал. Собрав вещи, Елена, хлопнув дверью, ушла и пропала. Протрезвев, он стал её разыскивать, но ни в больницах, ни в морге её не было. Алекс перевернул весь город, но всё напрасно, она исчезла.

Прошёл месяц, потом другой. Пролетели полгода, а результат оставался тот же самый, нулевой. Алекс сидел без работы, временами занимаясь временной подработкой, но денег не хватало. Часто занимал в долг у приятелей.

— Вот, устроюсь на хорошую работу, обязательно отдам, — говорил он. Но, с каждым днём, его жизнь всё дальше и дальше катилась в пропасть. Пьянки, драки и беспутная жизнь. В квартире у него постоянно кто-то был. Он стал продавать сперва электронную технику, потом дело дошло и до мебели. А, однажды он вообще исчез.

Возвращаясь пьяным домой, если теперь это можно было назвать домом, он наткнулся в тёмном переулке на подвыпивших малолеток. Увидев пьяного дядьку, они потребовали у него денег, но Алекс им отказал. Слово за слово завязалась между ними драка, и кто-то ударил его по голове трубой. Он пытался подняться, но его стали бить ногами.

Свет в глазах у Алекса померк, и он провалился в темноту. Обшарив его, малолетки забрали у него всё, что нашли в карманах. Пнув, ещё пару раз, они оставили его умирать в грязи и собственной крови.

По выжженной палящим солнцем степи тащился, еле-еле перебирая ноги, старик. Прикрывая морщинистой рукой глаза, чтобы в них не било ярко-красное солнце, он всматривался вдаль. Но, как и три дня назад, так и сегодня на горизонте была только пожухлая степная трава да проплешинами выжженные участки земли. Опираясь на сучковатую палку в виде посоха, старик остановился — ему послышалось, что кто-то кричал. Но, как ни прислушивался он и не всматривался, степь по-прежнему была пустой, как и два месяца назад, когда он вышел из города.