Кармическое путешествие по нижнему миру (СИ) - Старых Зоя - Страница 16

Калинка поймал себя на том, что охотнее свалит вину на мертвого.

Адриан.

Вереница.

Харьков.

Три телепата разного профиля, до того спокойно переживавших присутствие друг друга. Теперь Вереница мертв, Харьков, по самым утешительным прогнозам, лишился памяти и рассудка, а Адриан, как самый сильный и одновременно беспомощный из троих, сгинул в дебрях какого-то «Проекта ВР».

Из-за чего же они передрались?

Калинка допускал, что Харькову хватит научного пыла и отсутствия манер попробовать забраться в голову к Адриану, внаглую и профессионально. А уж что его там поджидало…

Представив себе золотую статую Будды, встретившую Эрика у входа в чертог Адриановых мозгов, Калинка хрюкнул. Скорее всего, так и было.

Вот только Стивен плохо представлял себе Адриана, осознанно причиняющего кому-то вред. Списать на неосознанное?

От вдумчивого и всестороннего анализа ситуации Калинку отвлек Гловер. Он настиг Калинку в кафетерии, где тот, устав от беготни, решил основательно заправиться.

Как обычно, Колин походил на умертвие из старой компьютерной игры, а и без того немаленькие круги под его глазами значительно расширились. Гловер с грустью косился на обкусанные со всех сторон пирожные, коими был усыпан Калинкин поднос, и с трудом давил зевоту.

— Привет. По-моему, тебе не мешало бы позавтракать.

— Третья вахта подряд, — охотно пожаловался Гловер и уселся на свободный стул.

Калинка с большим удовольствием увидел бы сейчас на этом месте Адриана, а не замученного ставленника Харькова.

— А что так? Неужели, некому заменить?

Калинка знал — некому. Двадцать девятая была настолько специфичной, что там постоянно находились либо сам Харьков, либо Гловер. Хотя, теперь такого внимания уже не требовалось.

Гловер взял еще не поеденное пирожное и принялся медленно обгрызать. Челюсти работали механически, как у насекомого. Калинка зрелищем нисколько не впечатлился. Если у него была возможность принять душ, выспаться и проветриться, то Колин все это время оставался на рабочем месте и разгребал последствия бардака.

— Послушай, Калинка, а у тебя, случаем, нет хомополя?

Вот такого вопроса от полумертвого с виду лаборанта Стивен не ждал. Правда, и с ответом не медлил.

— Нет, — Калинка улыбнулся. — Никакого поля у меня нет, и мне кажется, что это очень здорово.

— Только не говори, что ты нормальный.

— И ты ради этого меня искал? — на всякий случай спросил Стивен.

На праздношатающегося в своем тухлом виде Колин не тянул, разве что скитался по коридорам ВНЦ как фамильное привидение по древнему замку.

— Сначала подумывал дать тебе в ухо, — сообщил лаборант. — Но, наверное, уже не буду.

— В ухо-то за что?

Глядя на мелко подрагивающего зеленоватого человечка, Калинка и мысли не допускал, что угроза была высказана всерьез. Скорее у Гловера от трех вахт подряд и предшествовавшего им дурдома начала медленно отъезжать крыша. Что простительно.

А потом Калинка поймал себя на мысли, что рассуждает как Адриан, и ему расхотелось быть таким благосклонным.

— А чтобы ты передал это твоему другу, — пояснил Колин. — Ты извини, Калинка, меня уже клинит маленечко.

— Так иди спи, — порекомендовал Стивен.

— Это вряд ли, — Гловер поднялся, грохнул стулом об стол и явно собирался удалиться, прихватив заодно и едва надкушенное пирожное. — Пока не будет решен вопрос с руководством, я И.О. А решиться такой вопрос может теперь только одним образом. Мне предстоит заниматься ликвидацией.

— Почему?

— А потому, Калинка, что наш главный и единственный пациент скончался, а Харьков умирает.

— То есть как, умирает?

Калинка подавился. Гловер висел над столом и скреб пальцами золотистую корочку бисквита.

— А как умирают, Калинка? Ну, если тебе действительно интересно, жизнедеятельность организма медленно сходит на нет. Никакие реанимационные мероприятия не помогают. Как будто его запрограммировали умереть, понимаешь?

С первой попытки Калинка понял только слово «запрограммировали». Потом Стивен сообразил и за что ему хотели дать в ухо. Понятное дело, кого лаборант посчитал разработчиком.

— Гловер, он не стал бы, — проговорил Калинка. — Вот правда, ну зачем?

— Это тебе виднее, — зло сказал Колин и все-таки удалился.

Чего в действительности хотел лаборант, Калинка так и не понял. Он сидел и складывал из объедков фигуры. Это отлично помогало не думать.

Пока Адриан спал, магия не работала. Калинка видел перед собой едва знакомого человека — тусклого, тщедушного, из-за дурацкой прически похожего на больную старушку. Бледно-голубые простыни, белая кожа, черно-синие линии кровеносных сосудов на висках. Обманчивая иллюзия беззащитности.

— Выключенными, и машины убийства делаются безопасными, — подумал Калинка и уселся на кресло в углу палаты.

Адриана поместили в закрытый лазарет, а наличие в обстановке кресла предполагало, что за японцем велся постоянный контроль. Видеокамер недостаточно, Калинка прекрасно понимал, почему.

Он только забежал взглянуть, как там Адриан, и уже составил представление об ощущениях, которые должен был испытывать отсиживающий тут смену дежурный. Может быть, медик, может быть, охранник. Самому Калинке показалось, что это, в сущности, верно — даже самое чувствительное оборудование не сможет уловить, когда Теру очнется и, возможно, захочет что-нибудь устроить, а вот подопытный смотритель придется весьма кстати.

Мысль о том, что за его предсмертными конвульсиями будут наблюдать, по крайней мере, с трех камер и делать соответствующие выводы, Калинку не позабавила. Только он был уверен, что конвульсий не будет. Захоти Адриан его убить, а в это все еще не верилось, он сделает это мягко и незаметно.

Теру выглядел паршиво, и Калинка подумал, что того обкололи успокоительными. Нетрудно догадаться, почему. Боялись. Притащили такую игрушку, с которой не знали, что делать.

Стивен бы отпустил.

Калинка одернул себя. Меньше всего это походило на его собственные мысли. Все-таки, у него была очень нормальная реакция на всевозможных телепатов — следить за тем, что думаешь. И ты ли это думаешь.

Обманчивая внешность, превосходная маскировка. Интересно, а задумывался ли Стэнли об их с Адрианом удивительной похожести. Калинка же задумался над тем, до чего отстраненно и здраво он рассуждает, неся вахту у постели больного друга.

Ничего не менялось.

Калинка посмотрел на часы. По времени ВНЦ — за полночь.

На собственную работу предстояло выходить через полчаса. Калинка получил должность в отделе целостности данных «Проекта ВР», где двенадцать кибернетиков терпеливо поддерживали в работоспособном состоянии гигантское хранилище. Забежав туда сразу после перевода, Стивен застолбил одно из трех пустовавших мест, в углу, где был небольшой удобный ящик, на который собирался с комфортом ставить ноги.

Еще он выяснил расположение стратегически важных объектов — кофеварки, шкафчика, где прятали печенье, уборных, коробок с дисками, курилок, хотя сам не курил. Настоящий, инструктаж занял в два раза больше времени, чем понадобилось Калинке, чтобы обойти весь немаленький, в общем-то, отдел.

— Будет нудно, — решил Калинка по его окончанию.

Работа оказалась слишком простой и сугубо технической. Одуревшие от нее новые коллеги каждый день шутили одинаково: еще килобайт информации, и эта штука точно оживет.

Повышение выглядело скорее как понижение, и в прямом, и в переносном смысле — хранилище занимало почти весь нулевой уровень ВНЦ. Калинка пригорюнился, хотя и не ждал награды за свои подвиги. Скорее уж наказания, и оно последовало, в куда более мягкой форме, чем могло. Хотя это как посмотреть. Длительные пытки или быстрая казнь — что, в конечном итоге, лучше?

Лучше — нормальная жизнь, с которой Калинка давно простился. Нет, в глубине души он верил, что, ВНЦ, пусть даже теперь «Проект ВР» — это не навсегда, но то была глубина Марианской впадины. Глядя на Адриана, Стивен думал, что тому гораздо хуже. Как он с самого начала и боялся.