Кармическое путешествие по нижнему миру (СИ) - Старых Зоя - Страница 1

— Все нормально, через пару месяцев ты уже перестанешь отличать эту ерунду от настоящего кофе. По факту, в ней даже больше допинга.

Стивен Калинка, в свои девятнадцать считавший, что знает все если не о жизни, то об устройстве вещей во Всемирном Научном Центре точно, протянул собеседнику стаканчик с дымящейся бурой жидкостью. Это не был, строго говоря, кофе, хотя на породившем напиток автомате присутствовало изображение кофейного зерна.

— Допинга?

— И всех необходимых просветленным умам веществ, — добавил Калинка.

С новичка, похоже, было достаточно. Он держал стаканчик так, словно там плескалась кислота, опасливо принюхивался и явно не собирался пить. Сам Стивен, конечно, предпочел бы натуральный кофе, но такую роскошь в ВНЦ не достать.

— Терпимо, — наконец, отхлебнув небольшой глоточек, постановил новичок.

Калинка хмыкнул.

Пополнению было, судя по виду, лет восемнадцать, и это значило, что в ВНЦ появился новый юный гений. Прошлым, вернее, теперь уже прошлым, считали самого Стивена. Впору было припомнить, как обращались в школе с переведенными из других городов умниками, но почему-то не хотелось. Новичок казался скромным и запуганным, на Калинкину хлипкую славу не претендовал. Такому приятнее покровительствовать, потому что издеваться все равно будет скучно.

И вот Стивен Калинка проводил экскурсию.

Молодой не то китаец, не то японец восторженно смотрел по сторонам. Не хватало ему только гавайки, дешевой панамы с рекламой турфирмы и фотоаппарата. Стивен готов был поспорить: окажись у парня камера — фотографировался бы на фоне каждого бачка. И уж конечно, возле этого кофейного автомата.

— Зеленого чая почему-то нет, — извинился Калинка. Ему вдруг пришло в голову, что азиаты не пьют кофе.

— Это можно пережить, — смирился новичок и дружелюбно сощурился.

Наверное, будь он постарше, это смотрелось бы неестественно.

Хотя Калинке казалось, что в чужой стране нужно вести себя именно так. Всем улыбаться и источать дружелюбие. В том числе и японцу, а может быть, все-таки китайцу. Стивен собрался прояснить эту деталь биографии, но к нему подкрался лаборант и впихнул в руки папку.

Лаборанты никогда не ходили по-человечески. Они мелко семенили и даже в просторных коридорах по привычке словно проталкивались сквозь целую толпу. Бумаги они либо роняли и потом торопливо и неловко собирали с пола, либо швыряли получателю так, словно те уже горели.

Калинка вздохнул и раскрыл папку.

Личное дело. И хорошо бы принести его пораньше, скажем, за вахту до того, как Стивена назначили новичку куратором.

Калинка пробежал глазами строчки досье.

Японец, действительно, хотя в графе гражданства указан Евросоюз. Эмигрант, очевидно. Да, возраст, как он и предполагал…

Стивен поперхнулся и решил на всякий случай перечитать. Щеки у него предательски заалели, и очень сильно захотелось провалиться сквозь землю. Осложняло задачу то, что ВНЦ и так находился глубоко под поверхностью.

— Адриан Теру, — прочитал Калинка вслух. — Теру — это фамилия?

— Имя, — поправил японец.

Калинка машинально извинился, а затем вернулся к интересовавшей его строчке.

Не восемнадцать.

Двадцать восемь.

Теру Адриан оказался сельским фельдшером, а заодно и ветеринаром-любителем. Планировал учиться дальше и деньги на образование зарабатывал службой в малопривлекательном районе, название которого вслух Калинка бы не выговорил.

— Может быть, пойдем дальше? — предложил он.

— Разумеется. Я бы хотел посмотреть, где у вас подают синтетические овощи и синтетические пирожные.

— Жаль, но ты прав. За последние два года я вряд ли ел что-то натуральнее пластмассы.

— Это была, наверное, диетически сбалансированная пластмасса, — поддержал Адриан.

Калинка никак не мог отделаться от чувства, что ему подсунули досье на совершенно другого человека. Хотя и с прилагавшейся к личному делу фотографии смотрел небольшого роста смешной растрепанный азиат с хвостиком сереньких волнистых волос. Не японец, а так, «япошка».

Бело-серебристый халат ВНЦ сидел на нем, как мамино платье на маленькой девочке. Погоны и аксельбант, призванные добавлять серьезности, делали наряд еще нелепей.

— Никогда не бери курицу, — посоветовал Калинка.

В кафетерии пахло выпечкой, ванилью и вездесущим кофейным заменителем. Время было далеко за обеденное, но квадратные котлы с подогревающимися блюдами еще не убирали. Повара прекрасно знали, как часто ученые забывают пообедать.

— А что с ней?

— Она меньше всего напоминает настоящую, — тихонько сообщил Калинка.

Хорошо бы, чтоб подавальщик этого не слышал. В конце концов, ВНЦ напоминал подводную лодку. Все — и обслуга, и персонал, вынуждены как-то сосуществовать в наглухо заткнутом изолированном пространстве. Оскорбив курицу, Калинка рисковал в другой раз получить бифштекс с двойной нормой красного перца.

— Вообще-то, я не ем мясо, — так же тихо ответил Адриан. — Но брокколи кажется достаточно аппетитной. А вот и пирожные… с черникой? А это вишня?

— Тарелки берут здесь, — радостно подсказал Стивен, почуяв в новичке брата-обжору.

Но если у самого Калинки над форменными брюками наметилось подобие пузца от постоянной сидячей работы и неумеренного питания, то Адриан более всего напоминал потерявшую родной шкаф вешалку для одежды.

Калинка выбрал себе булочку с кунжутом, джем и горячий шоколад. Для второго по счету обеда достаточно.

— Итадакимас! — провозгласил Адриан и принялся за капусту. Рядом дожидалась тарелка с тремя разными пирожными.

— Что это значит?

— Это значит — «поедим». На самом деле, — Калинка заметил, что японец не начинал говорить, пока полностью не прожевывал и не глотал свой кусок. — Это что-то вроде застольной молитвы, но я сам точно не знаю. У меня дома когда-то так говорили. Забавно, верно?

— Похоже на боевой клич, — поделился соображениями Калинка. — Но мне нравится. Кстати, — он положил на стол папку. Подумалось, что читать ее при новичке и потом старательно прятать все же невежливо. — Здесь написано, что я отвечаю за твою адаптацию на новом месте работы.

— Это радует, потому что мне явно требуется адаптация. Последние года два я провел на краю света.

— Край света, — мечтательным голосом повторил Калинка. — Который из?

— Холодный, за полярным кругом. Ты был в Лапландии, Стивен?

— Это где Санта?

— И он в том числе. Но в основном там его олени.

— Не был.

— И еще долго не побываю, скорее всего, — этого он не добавил.

Возможно, новенький и сам прекрасно понимал, что ВНЦ — это минимум надолго. Из всех, кого знал Калинка, относительной свободой перемещений обладал только доктор Харьков, который раньше служил в зеленоградском отделении, а теперь добился перевода в Купертино.

Спрашивать, за какие грехи угодил японец в подвал, Калинка решил, по крайней мере, не сразу.

— Не много потерял, — утешил Адриан. — Посмотреть интересно, но жить — слишком уж холодно. Да и полярная ночь утомляет.

- А северное сияние как же? Красивое?

— Во всяком случае, большое.

Калинка снова взглянул на личное дело и решил, что нужно хоть немного времени уделить инструктажу.

— Наверное, тебе уже интересно, для чего нужна такая огромная и дорогая яма с людьми?

Адриан изобразил молчаливое согласие и принялся за корзиночку с черникой.

— Если без терминологии, то мы здесь занимаемся исследованием возможностей человеческого мозга. Как границ уже известных, вроде телепатии, так и еще не определенных.

Японец поднял глаза от вдумчиво препарируемого пирожного:

— Выявляете, ты это имеешь в виду? — спросил он.

— Не без этого, — подтвердил Стивен. — Сейчас каждая уборщица знает про пресловутые двадцать процентов. А мы в основном по оставшимся восьмидесяти.

Показалось, что интерес собеседника был каким-то не слишком бурным. Адриан слушал его, как слушают о новой работе случайно встреченного на улице школьного товарища. Даже Калинка, и тот за первые несколько недель достал всех своим любопытством.