Школа Северного пути (СИ) - Астахова Людмила Викторовна - Страница 8

Эти доспехи она не могла не узнать и теперь молилась, чтобы ни по её лицу, ни по наклону головы, ни по каким-то еще признакам, эти двое не смогли прочитать истинных чувств стратега Ли.

— Приветствую в Школе Северного Пути, благородные господа. Благополучно ли вы добирались из Шоуяна?

Голос Имэй не дрогнул, хотя внутри у неё всё мелко-мелко тряслось от злости и бессилия.

— Небеса были благосклонны… — начал было генерал Хоу Цзин, но брат Хань перебил его самым хамским образом.

— Лучше сказать — божьим упущением, — фыркнул он, перекинув туда-сюда, из руки в руку, увесистый колун. — А с другой стороны, дело-то поправимое.

Хоу Цзин презрительно сощурил по-звериному светлые желтовато-карие глаза и не пошевелился, даже когда Хань повел плечом в его сторону.

— Смотрю, настроение у вас, доблестный цзюнь-ши, подстать паршивой погоде, — сказал генерал. — Не печальтесь, скоро задует теплый ветер и тогда…

Говорил он медленно и ласково, как взрослый с неразумным ребенком. Чтобы даже до здоровенного воина, обычно плохо понимающего намеки, дошел смысл сказанного.

Хань недобро прищурился.

— А вы, да-цзян, решили податься в предсказатели погод? А что? Дело простое, непыльное и не требующее много ума… — сказал он, повергнув Имэй в изумление.

Проще научить Бурого Тигра хорошим манерам, чем братца Лю достойно и своевременно отвечать на нападки. Вместо богатырского удара по черепу — речи достойные царедворца. Вот и генерал Хоу с помощником тоже не ожидали от собеседника ничего подобного.

— Да как ты смеешь?

— А чо такого? — ухмыльнулся нагло Хань. — Уже и спросить ничо нельзя?

Если бы откуда ни возьмись не появился Мастер, то еще неизвестно, чем кончилась бы пикировка. А тот даже на слова поскупился, ограничившись тяжелым взглядом, вгоняющим в смущение всякого, кому не посчастливится его получить. Посланник Императора, дородный евнух Гао, помнится, вообще голову в плечи вжимал.

— Приветствую Мастера Школы Северного пути! — словно по команде, одновременно воскликнули пришельцы и церемонно поклонились.

— Идемте, коль явились, — буркнул тот.

И зашагал впереди с видом едва ли не оскорбленным: гладкий подбородок вперед, руки сцеплены за спиной, а шаг упругий, как у юноши. Военачальники устремились следом, но не успела Имэй перевести дух, как генерал Хоу обернулся и одними губами сказал:

— Скоро встретимся, Стратежка.

Дело даже не в том, что он сказал, хотя это тоже важно, а в том, как он это сделал. Злорадно и торжествующе! Словно выведал постыдную тайну и собирался ею шантажировать. И сердце Имэй трепыхнулось подстреленной птицей и снова пропустило несколько ударов один за другим. Дышать становилось все сложнее и больнее, перед глазами потемнело…

— Э-э-э… нет, сестричка, так дело не пойдет!

У Ханя глаз всегда был зоркий, он ловко подхватил падающую навзничь Имэй, не дав удариться головой о землю, и сразу же надавил на нужную точку за ухом.

— Пожалуй, я ему-таки вломлю на дорожку, — посулил Лю Хань, легонько похлопывая девушку по щекам, чтобы в себя пришла. — Что он тебе сказал, этот опарыш гнойный?

— Назвал… стратежкой.

— Вот ведь сучий пес!

Прозвище когда-то дал ей Бродяга.

— Стратежк-а-а-а…

Открывать глаза не то чтобы не хотелось, а просто не было никакой возможности, хоть пальцами веки держи. Голова тяжелая к подушке намертво прикипела — не оторвешь.

— Чего… тебе?

Имэй перевернулась на другой бок, поглубже закопавшись в теплое одеяло, чтобы только нос торчал. Но от Бродяги разве отвяжешься? Он то за щеку ущипнет, то пятку пощекочет.

— Вставай, Стратежка, вставай! Снег же выпал. Красиво там.

Снег, особенно первый, Имэй любила — и смотреть, и рисовать. Как он падает, как летит, как укрывает старые деревья в саду, ложится на привычные изгибы крыш, превращая вдоль и поперек истоптанные дорожки в белоснежный лист шелковой бумаги. А еще в день первого снега Мастер устраивал чаепитие в беседке для всех, кто зимует в поместье.

По такому случаю даже Чжу Юань выползал из своей «норы», пусть и завернувшись в меховое покрывало с головой, но от традиционных посиделок не отказывался никогда. Имэй рисовала, брат Шэн мог сыграть на цине что-нибудь подходящее. Чтобы любование первым снегом проходило, как у приличных людей. Лю Хань всегда бухтел, что без приглашенных танцорок ему скучно, за что получал по шее от Тин Тин.

Но все эти развлечения начинались не раньше часа змеи.

— Просыпайся, Стратежка, хватит дрыхнуть.

— Темно еще… — жалобно скулила Имэй.

— В самый раз! Я фонарики зажег.

— У меня… туфли не просохли

— Я тебя отнесу.

— Холодно… бррррр….

Но, видимо, Бродяга устал от уговоров. Он откопал девушку из-под одеяла, закутал в меховой плащ и подставил свою спину:

— Ну! Забирайся быстренько. Давай-давай.

А что оставалось делать? Только обхватить его ногами и руками, и уткнуться носом в шею. И продолжать крепко спать. От братца Фэна шел жар, как от хорошей печки, возле которой немудрено задремать в блаженном тепле. Но печка каменная, а Бродяга-то живой — мышцы волнами перекатываются под гладкой кожей, и мурлычет, словно кот:

— Стратежка, а Стратежка, что ж ты такая маленькая? Тебе надо больше есть, Стратежка. Так тебя ветер однажды унесет. Слышишь меня, Стратежка? Тебя откармливать надо срочно.

— Угу…

И все же Бродяга своего добился. Мороз укусил Имэй за голую пятку, заставив окончательно пробудиться. И очень вовремя. Девушка открыла глаза и восхищенно ахнула. Братец Бай Фэн не поленился развесить фонарики на всех деревьях, и теперь они, золотистые и ласково мерцающие, превратили сад в волшебный мир сбышихся грёз. Из предрассветных пасмурных небес падал золотой снег, сверкал и переливался. Имэй раскинула руки, словно собиралась взлететь, запрокинула голову, подставляя лицо крупным хлопьям.

— Ну как? Нравится? — спросил Бродяга.

— Кажется, будто летишь вверх. Жаль, что я не умею, как остальные братья и сестры.

Бай Фэн рассмеялся.

— Так ты же стра-теж-ка, а не воительница демонов, зачем тебе летать?

— Как это зачем? — немного обиделась девушка. — Вот сейчас бы взмыть в небо и кружиться там вместе со снежными вихрями. Просто так.

— Вот еще! Тебя облачные стражи украдут, — проворчал Бродяга и крепче прижал её коленки к своим бокам. — Небесному Владыке, поди, тоже нужны стратеги.

— Так я же не стратег, а, как ты говоришь, стратежка.

Ей отчаянно нравилось это прозвище, хотя бы только потому, что придумал его Бродяга. А еще больше — их игра в легкую обиду. «Стратег Ли» звучит внушительнее, чем какая-то «Стратежка». Как тут не обижаться? Совсем чуть-чуть, понарошку.

— Знаю я этих старых хитрых владык, — фыркнул Фэн. — Они и от стратежки не откажутся. Так что никуда ты не летишь, усекла? И, вообще, укройся плащом сейчас же! Простужу тебя, Мастер мне ноги переломает.

Они еще побродили по саду. Имэй любовалась снегом, а Бродяга ворчал и ворчал: «Стратежки всем нужны. Стратежки должны сидеть попкой на мягкой подушечке и мыслить стратегически, а не летать где ни попадя. Пусть всякие дураки летают, коль им по земле не ходится». Бу-бу-бу.

Чудом, истинно чудом Имэй удалось-таки уговорить Ханя не устраивать засаду на генерала Хоу прямо в поместье. Прежде всего, он — гость Мастера, а потом уже наглый говнюк и похотливая сволочь. Репутация Школы и так весьма шаткая. Опять же, да-цзян Хоу Цзин теперь верноподданный Лян, он присягнул императору, и трогать его не моги.

— Будь он проклят… — проворчал брат Лю, соглашаясь, и отдал Имэй злополучный колун. — Везет же уродам. Когда б он по-прежнему вэйцем был…

— Кто тут поминает Вэй?

Голосом брата Чжу Юаня можно было резать ажурное кружево по кости — звонкий, острый, твердый такой, ни с чьи другим не перепутаешь.