Тайна трех подруг - Королева Лариса Анатольевна - Страница 5

— Наверное, она хотела, чтобы вы бережнее к нему относились, как к чужой вещи, — предположил начальник и, напомнив, чтобы в случае возникновения каких-либо проблем звонили ему прямо на сотовый, откланялся.

— Ни-чер-та себе чего, — протянула Света, закрывая дверь на задвижку.

Она еще не успела огорчиться тому обстоятельству, что сестра намеревалась вернуть на фирму столь любимый ею компьютер, как довелось обрадоваться, что делать этого не придется.

— Послушайте, любезная, — театральным тоном продекламировала Светка, пройдя в зал и уставившись на выключенный монитор. — А вам никогда не приходило в голову, что живем мы как-то не по средствам?

— Почему не по средствам? — спокойно ответила Женя. — Мама в последние годы очень хорошо зарабатывала.

— Хорошо — это сколько? Пятьсот долларов в месяц, да? И большая половина из них всегда уходила на жратву, квартплату, всякие там шампуни-дезодоранты, трусы-колготки. Прокладки, в конце концов. А ежегодные девятьсот долларов за каждый курс твоего обучения? А наши с тобой дубленочки, ценою в шестьсот долларов каждая, а кожаные курточки, которые по двести? А сапожки, туфельки, ботинки? А девятьсот долларов, лежавшие в томе «Биологии»? Последнюю мамину зарплату и отпускные мы, кстати, только на днях получили… А твое колечко с бриллиантиком? Не знаешь, сколько оно стоит?.. А компьютер этот вкупе с платой за Интернет, в котором мы с тобой часами лазаем? Откуда это все бралось?

Женя выглядела совершенно ошарашенной и все же попыталась слабо возразить:

— Ну, конечно, за последнюю пару лет мы много всего покупали, но, может, мама отложила что-то до этого?

— А что — «до этого»? Два года назад, посмею вам напомнить, Евгения Дмитриевна, мы сделали евроремонт в квартире, съездили отдохнуть на Байкал и полностью сменили всю мебель! — торжественно объявила Светка и добавила: — Не забудьте добавить к вышеперечисленным приобретениям мамино норковое манто. Вам известна его стоимость?

— Манто дорогое. Тысяч на тридцать, наверное, потянет?

— Цельная голубая норка? Шутить изволите!

Девочка распахнула дверцы шкафа, извлекла на свет божий тяжелые плечики, скинула с них используемый как чехол старый халат — и модного покроя манто раскинуло широкие рукава. Гладкошерстный мех с голубым отливом засверкал, переливаясь на солнце миллионами коротких ворсинок. Светлана стала в позу инквизитора и четко, почти по слогам произнесла:

— Девяносто семь тысяч рублей! Я видела такое в магазине «Шубы из Греции». Знаешь же: за шубами — в Грецию, за любовью — в Тайланд. Ну, вот и считай!

Евгения как потерянная бродила по квартире с авторучкой в руках, рассматривая окружающие ее предметы так, словно видела их впервые. Она окидывала вещи оценивающим взглядом и записывала в блокнот примерную их стоимость в долларовом эквиваленте. Светка ходила следом, словно на привязи, и часто называла суммы раньше, чем сестра успевала прикинуть, что почем. Младшая любила ходить с матерью по магазинам, и многие покупки они делали вместе.

— Телевизор у нас, конечно, недорогой, скромненький такой. Долларов триста стоит на сегодняшний день. Музыкальный центр, думаю, столько же, видеомагнитофон — и того меньше. А вот «горка» в зале подороже будет. В «пятнашку» обошлась, но это уже в рублях… Сантехника и кафель в ванной примерно на столько же потянули. Мягкий «уголок» — примерно четыреста долларов. Металлопластиковые окна по семьдесят долларов за квадратный метр. Сколько у нас метров, я не помню. Можно, конечно, померить, но с учетом лоджии можешь смело штуку баксов писать, не ошибешься. Холодильник — триста баксов, кухонный комбайн — сто, — безостановочно талдычила Светка.

И у Жени вскоре закружилась голова. Она совсем уже запуталась в долларах, рублях и квадратных метрах и, дойдя до спальни, устало опустилась на свою кровать, а безжалостная сестренка все еще никак не могла угомониться. — Цепочки наши с крестиками записала? Они, конечно, не бог весть какие мощные, но тоже ведь золото… Эх, ты, экономист! Теоретик! Ковры в опись внесла?

— Да ладно тебе! — отмахнулась студентка. — Что тут описывать! И так ясно, что тратили мы вдвое больше, чем мама зарабатывала. Ну, и что ты хочешь этим сказать? Ты ведь не зря затеяла всю эту кутерьму.

Но Света словно и не слышала вопроса.

— А машина! — воскликнула она. — Мы совсем забыли про «шестерку»!

— Да, действительно, — согласилась Женя. — Надо бы сходить и посмотреть на нее, да заодно узнать, до какого срока оплачена стоянка… Но жигуленок недорогой — это же почти развалина.

— Мама собиралась купить иномарку, когда научится водить как следует… Слушай, а может, мне права получить?

— Этого только не хватало! И потом, ты несовершеннолетняя.

— Лучше бы мама в тот день поехала на машине, — вздохнула Света.

Но непоследовательность была свойственна ей только в мелочах. И, хорошо зная свою сестру, Женя снова повторила вопрос о том, что она имела в виду, когда вынудила ее подсчитывать стоимость мебели и бытовой техники.

— Ничего такого. Просто хотелось бы знать, откуда что берется. — Света невинно заморгала своими синими глазами, казавшимися темными в обрамлении ресниц, над которыми активно поработала тушь «тройной объем».

— Вариантов может быть несколько, — рассудительным тоном начала Евгения. — Например, мама могла подрабатывать на другой фирме…

— …или потихонечку обворовывать свою. Вариантов вообще может быть бесчисленное множество. Она могла найти дипломатик с долларами на троллейбусной остановке. Или ограбить банк. Или шантажировать генерального прокурора, который ежемесячно отстегивал ей всю свою зарплату, перебиваясь с семьей на жалкие «отпускные» от тех преступников, которых на волю выпускал. Еще мама могла во время очередной командировки переспать по случаю с султаном Брунея, который и оценил по достоинству тайные прелести славянской красотки, находящейся в самом расцвете сил.

Женя невольно улыбнулась, хотя ей было явно не до смеха, но уж слишком точно воспроизводила ее собственный рассудительный тон талантливая подражательница, неся при этом абсолютную чушь. У самой передразниваемой не находилось разумного объяснения их семейной жизни не по средствам, и она выжидательно смотрела на Светлану, которая, завершив свой монолог, принялась энергично разминать пальцами невесть откуда взявшийся в ее руке кусок серого пластилина. Поняв, что сестра еще долго будет играть в молчанку, Евгения неуверенно спросила:

— Может, мамин Крокодил Гена нам помогал?

— Геннадий Владимирович появился всего полтора года назад. Мама подцепила его прошлой зимой на курсах вождения. И если ты думаешь, что он купил ей норковое манто, то глубоко заблуждаешься. Скромный инструктор автошколы, который развелся с женой, выплачивает алименты сыну и живет в однокомнатной хрущобе на окраине города, вряд ли способен на такие подвиги. Кроме того, мама с ним рассталась. Как она сказала, «вычеркнула из своей жизни».

— Интересно, почему все-таки она так поступила?

— Потому что слишком упорно замуж звал. Ладно, это было ее личное и, наверное, правильное решение. Что теперь об этом говорить? Крокодил, конечно, классный был мужик, но, по-моему, все, чем он одарил нашу маму за год их отношений, — это те французские духи, что преподнес ей на Восьмое марта. Да и те, сильно подозреваю, польского разлива.

— Злая ты, — рассмеялась Женя, наблюдая, как тонкие пальчики сестренки постепенно вылепляют хобот почти готового слоненка. — Ну, говори, не томи. Что ты думаешь по этому поводу?

— А что тут думать? Все ясно, как божий день. Нам все эти годы помогал наш отец, — просто ответила Света. Она начисто отмела навеянные Виолеттой мысли о том, что они с сестрой у отца не единственные и «будто и не родные», потому что верить в подобное не хотелось, а значит, такого просто не могло быть!

— Не думаю. Ведь мама не поддерживала с ним связи.