Тайна трех подруг - Королева Лариса Анатольевна - Страница 12

— Простите, мы разыскиваем женщину без одной руки. Не знаете, не живет ли где поблизости?

— Без руки? — удивилась хозяйка, вытирая мокрые руки о цветастый линялый передник и внимательно оглядывая сестер. — Что-то я даже и не слышала. А какая улица вам нужна? На соседней парень из Чечни без руки вернулся… А чтобы женщина… Нет, не знаю такой. У вас адрес-то есть?

— В том-то и дело, что мы знаем только номер дома, — начала было объяснять Света, но Женька перебила, в свою очередь обратившись с вопросом:

— А как побыстрее добраться отсюда до автовокзала?

— До вокзала? До перекрестка дойдете, а там автобус ходит.

Из дома с ревом выскочил мальчик лет трех в синей майке, доходящей ему до колен, побежал к женщине, но упал прямо на камни и закричал еще громче, и она, подхватив его с земли одной рукой, другой закрыла калитку. Женькин вопрос «А номер автобуса?» остался без ответа.

Смирновы дошли до перекрестка, поискали глазами остановку, заметили нечто, что могло бы выполнять ее функции, и встали под тень орехового дерева у металлического столба с поржавевшей табличкой и едва различимыми на ней номерами автобусов. Женьку отчаянно тошнило, и в ответ на Светкину жалобу, что очень хочется пить, она едва нашла в себе силы пробормотать:

— Не стони, можно подумать, это я тебя сюда затащила.

На остановке тем временем потихоньку стал собираться народ, и вскоре показался запыленный желтый «Икарус». Сестры вошли в него, уточнив, что доедут до автовокзала, но проехали только две остановки. Светка только приготовила мелочь, чтобы вручить продвигающейся в их сторону по салопу женщине-кондуктору, как Женька молча потащила сестру к выходу.

— Ты чего? — протестовала та, выпрыгивая из автобуса. — Мы же не доехали! Что случилось-то?

Евгения сделала несколько шагов в сторону и присела за кустами, скрываясь от взглядов прохожих. Ее вырвало. Светка почувствовала острый укол совести за то, что мучает почем зря беременную женщину, и заметалась, ища, где бы взять воды, чтобы попить и умыться. Заметила вдали, на противоположной стороне улицы, вывеску «Продукты» и предложила:

— Хочешь, посиди здесь, на лавке, я в магазин сбегаю. Или вместе?

— Вместе, — произнесла Женя, почти не разлепляя губ.

Ей было стыдно и противно, казалось, что все прохожие видели и знают, что с ней произошло, и еще ужасно себя жалко. В памяти вдруг отчетливо всплыло нежное мамино лицо с застывшей в глазах укоризной, словно она не одобряла тех мытарств, на которые обрекла себя Женька, как никогда ранее нуждающаяся сейчас в полном покое и полезном питании. Ей страшно, до боли, захотелось прижаться к матери, попросить у нее прощения за то, что так к себе не бережна. И сока попросить. Сока захотелось так отчаянно, причем все равно какого, апельсинового ли, ананасового, что аж челюсти свело. Она так и видела перед собой запотевший стеклянный стакан, наполненный желтой непрозрачной жидкостью, в которой, казалось, и заключался сейчас весь смысл ее бродяжьего бытия. И Женька зашагала вслед за сестрой к магазину.

Им повезло. Холодный апельсиновый сок в наличии имелся. Девушки примостились у серой стены двухэтажного дома и выпили всю литровую пачку разливая сок в разовые пластиковые стаканчики и запивая им свежеиспеченные булочки с изюмом. До вокзала решили добираться пешком, потому что Женька, несмотря на то что ей заметно полегчало, все же не решалась пока забраться в душный автобус. Спросили у проходившего мимо дедка, в какую сторону двигаться, и пошли, стараясь держаться в тени.

— А после сока все равно пить хочется, не утоляет он жажды, — сказала Светлана, приметила водяную колонку и направилась к ней. Однако воды в колонке не оказалось. Сколько ни качала Светка туго поддающийся горячий, металлический рычаг, из крана ничего не побежало, и она безнадежно махнула рукой. — Пересохло все. — И вдруг замерла. — Женька, смотри! Вот этот забор ужасно похож. И сердечко вырезанное!

— Это же сорок восьмой номер, — возразила сестра.

Но Светка уже пошла к деревянной калитке, делящей на две равные части невысокий деревянный забор. Выглядел он изрядно покосившимся, и темно-зеленая краска во многих местах облупилась, обнажая слой более светлой, находящейся под ней. Следопытка положила на остроконечные заборные доски согнутые в локтях руки и принялась разглядывать чужой двор, очевидно, совсем недавно выбеленный небольшой домик, аккуратненький сарай, плодовые деревья. С той стороны за ней с не меньшим любопытством следила молодая кавказская овчарка. Женька, которую снова замутило, нетерпеливо сказала:

— Ну, давай, стучи, выясняй поскорей, да пошли уж!

Светка не была ни в чем уверена и никак не решалась постучать в калитку, но сердечко отчаянно билось и сладко замирало в предвкушении неожиданно свалившейся удачи. Она совсем уже было собралась с духом, как откуда-то из глубины двора появилась полная пожилая женщина с оцинкованным ведром, полным пупырчатых салатных огурцов.

— Тебе чего, девочка? — спросила она, встретившись глазами со Светкой, и та скороговоркой выпалила:

— Мы разыскиваем женщину с одной рукой. Кажется, она должна жить в этом доме.

— А на што вам? — Женщина осторожно опустила на асфальт ведро и утерла тыльной стороной руки вспотевший лоб.

— Эта женщина была подругой нашей с сестрой матери, и мы хотели бы…

— Это какой такой подруги? — продолжала допытываться женщина, настороженно глядя на Светлану.

Женя, стоящая поодаль, была ей не видна.

— Да вы откройте дверь-то, впустите нас поговорить, мы не бандитки какие-нибудь. Разыскиваем подругу нашей мамы. Дайте хоть воды напиться, в колонке вашей пусто совсем! — Светка уже поняла: это здесь, и пошла в наступление.

— Точно, пересохло. Ну-ка, целый месяц такая сушь стоит, — согласилась женщина и скинула металлический крюк с внутренней стороны калитки, пропуская девочек во двор. — Пойдемте в летнюю кухню, напою.

То, что Светка поначалу приняла за сарай, оказалось небольшой летней кухонькой с двухконфорной газовой плитой, столиком и стареньким холодильником с удивительным названием «Сара». Позже Светка догадалась, что вторая половина слова — «тов» — просто-напросто отвалилась. Женщина открыла холодильник, извлекла из него полуторалитровую пластиковую бутыль, разлила компот из черешни по керамическим кружкам и представилась:

— Ольга Вячеславовна. А вас как зовут? — И после того как девочки назвали свои имена, опустилась на табурет, взглядом предложила гостьям присесть и обратилась к младшей: — Так тебя мать в честь нашей Светки, что ли, назвала?

— Какой Светки? — не поняла Евгения.

— Да той самой, какую вы ищете. Которая с одной рукой. Вы что ж, не знали, как ее звали? И что она уже десять лет как умерла, тоже не знаете? Мать разве вам не говорила? Чего она вас послала-то сюда?

— Она нас не посылала. Ее тоже уже нет в живых. А я просто вспомнила, что была подруга, вот мы и решили разыскать, поговорить… А вы — мама Светланы? — спросила юная посетительница, крайне огорченная таким поворотом событий.

— Я соседка бывшая. А мать Светы, Тамару, в прошлом году похоронили. Я их досматривала обеих, и мать, и дочь. Дом их наследовала. Вы что хотели узнать-то?

— Ну, я не знаю, что конкретно, — растерялась старшеклассница. — О мамином прошлом. У нас ведь никого с сестрой не осталось.

— Так вы той детдомовки дочки? — догадалась хозяйка. — Помню, как-то приезжала она сюда… А что ж ваш отец?

— Мы думали, может, подруги матери помогут нам его найти.

— Вот оно что. Ну, тут я вам вряд ли чем помогу. Чего не знаю, того не знаю.

— Просто расскажите что-нибудь о своих соседях, — попросила Света так жалобно, что Ольга Вячеславовна вздохнула и сказала:

— Не знаю, что и рассказать-то. Это ж целая жизнь. Что тут скажешь в двух словах? Да и дел у меня полно. Борщ вон надо заправлять, мясо уже сварилось. — Она поднялась и заглянула в кипящую на медленном огне кастрюлю.

— Мы поможем, — вызвалась Евгения.