Дама в автомобиле, с ружьем и в очках - Жапризо Себастьян - Страница 9

Но в то же время я все-таки гордилась собой: пусть меня колотила нервная дрожь, но я знала, что преодолела страх, и чувствовала, что теперь смогу ехать на этой машине без остановки. Теперь я различала гул самолетов на взлетной полосе. Я бросила две монетки по двадцать сантимов в парковочный автомат, вытащила ключи из замка зажигания, взяла сумку, косынку и отправилась пройтись пешком, чтобы немного воспрянуть духом. Когда я пересекала улицу, идущую вдоль здания аэропорта, в лучах солнца в небо взлетала «Каравелла»[24] компании «Свиссэйр». Наверное, унося ввысь Аниту.

В зале аэропорта я купила в автомате «карту сопровождающего». Было многолюдно и очень шумно, казалось, что я даже не имею отношения к самой себе. Я поднялась на эскалаторе на обзорную площадку. Смотрела, как катится по взлетной полосе бело-синий «боинг» «Эйр-Франс», а люди в ярко-желтых жилетах суетятся на поле. Смотрела на пассажиров, которые послушно продвигались, выстроившись в цепочку, к огромной машине, а один из пилотов ходил взад-вперед, подталкивая камешек носком ботинка.

Я спустилась этажом ниже. Подошла к стеклянным дверям и поискала глазами того пилота-футболиста, но не нашла – наверное, он уже сел в самолет. Поболталась какое-то время у витрин с диковинными вещами, но самым необычным мне показалось там мелькнувшее отражение девушки в белом костюме с золотистыми волосами, не похожей на меня. Я купила газету «Франс-Суар», зашла в бар и решила прочесть заголовки, напечатанные крупным шрифтом: десять раз прочла, что кто-то что-то совершил, но так и не узнала, кто именно и что конкретно. Я выпила аперитив «Дюбонне»[25] с водкой, выкурила сигарету. Я видела, как люди встают из-за стола, забирают оставленную там сдачу и улетают на другой конец света. Я уже не помню, как себя чувствовала – счастливой или несчастной. Я выпила второй бокал, потом третий и сказала себе: «Ты что, дура набитая, собралась участвовать в автомобильных гонках со столкновениями? Чего ты хочешь, на самом деле?» И мне кажется, уже в тот момент я знала, чего хотела.

Правда, понимала еще не совсем отчетливо, это было нечто вроде непреодолимого желания, неясного смятения, похожего на беспокойство. Я слушала, как женский голос нежного тембра, звучащий почти доверительно, безостановочно повторял в громкоговорителях, к какому выходу нужно идти, чтобы попасть в Португалию или Аргентину. Я дала себе слово, что когда-нибудь приду сюда, сяду именно за этот стол и что… а вот что дальше, не знаю, правда не знаю. Заплатила. Сказала себе, что выпила за здоровье моей прекрасной Птицы-громовержца. Все. Встала, собрала мелочь со стола и отправилась к морю.

Нет, я не призналась себе в этом сразу. Я – настоящий специалист по заключению сделок с самой собой. Садясь в машину, я подумала, что абсолютно не важно, если я поезжу на ней еще часок-другой, пусть даже Каравель узнает об этом, я имею полное право остановиться где-то по пути и пообедать. Я покатаюсь по Парижу, съем бифштекс с жареной картошкой, выпью кофе, поеду в Булонский лес и, скажем, часам к четырем вернусь и поставлю машину в саду. Идет? Идет!

Я не спеша изучила все приборы на панели. Найдя кнопку, которая поднимала и опускала крышу машины, я с раздражением вспомнила о приступе ярости Аниты. На спидометре вытянутой формы с огромными металлическими цифрами была зафиксирована максимальная скорость-120 миль. Я подсчитала, что это соответствует примерно двумстам километрам в час, и сказала себе: неплохо, моя дорогая. Я исследовала содержимое бардачка. Там лежали только штрафы за неуплаченную парковку, счета за ремонт машины и дорожные карты. Обнаруженные мною технический паспорт и страховка в прозрачном пластиковом пакете были выданы на имя одного из акционерных обществ, принадлежащих Каравелю и зарегистрированных по его домашнему адресу на авеню Трамбль. Говорят, он владеет четырьмя одинаково фиктивными компаниями, чтобы перемещать туда деньги со счетов агентства, но я в этом не разбираюсь, а главный бухгалтер держит все в страшном секрете. Мне полегчало, когда я увидела, что в документах на машину имя Аниты не значится. Всегда легче воспользоваться тем, что никому не принадлежит или, по крайней мере, не принадлежит конкретному человеку.

Я вышла взглянуть, что лежит в багажнике: тряпки, мочалка-люфа, складной рекламный проспект машины «Тандербёрд». Я наугад взяла проспект. Когда я открыла дверь машины, руль сместился вправо, чтобы водителю удобнее было садиться, и блокируется в этом положении, едва включился мотор, – потрясающе. Я обратила внимание, что прохожие оборачиваются и смотрят на меня. Это были совсем не такие взгляды, которые я обычно ловлю на себе, даже есть учесть, что на мне сейчас узкая юбка и, возможно, она задралась выше положенного. Я сказала себе, что все это ненадолго, но в любом случае приятно, когда котируешься выше курса подержанных автомобилей из журнала «Аргюс». Верно? Верно.

Я с величественным видом подала назад, выехала с парковки, изящно развернулась перед зданием аэропорта и остановилась возле первого перекрестка. Один знак указывал направление на Париж. Но было еще и другое направление – на юг. Я стала повязывать голову косынкой, чтобы выиграть время на раздумья. Ехавший за мной водитель начал громко сигналить. Я показала рукой, чтобы он шел подальше, впрочем, этот жест можно было отнести к нам обоим, и повернула на юг. Обедать в Париже глупо, я могу это делать ежедневно. Я поеду в Милли-ла-Форе[26], во-первых, там красиво, и я увижу что-то новое, во-вторых, я могу рассчитывать не на дежурный бифштекс с жареной картошкой, а на что-то необыкновенное с клубникой, найду ресторан, где столы стоят в саду, – отлично, вопрос решен, правда, ты уже тяпнула три аперитива, подумай хорошенько, что делаешь, а не то придется возвращаться на эвакуаторе.

Первую машину на шоссе я обогнала на развилке, как раз в тот момент, когда нужно было поворачивать на Милли-ла-Форе, это объясняет, почему мне пришлось двигаться дальше. Но я бы продолжала в любом случае. Руль нежно касался моих рук, солнце нежно касалось лица, теплый ветерок нежно обдувал меня на поворотах, долгие повороты, отлогие спуски; моя огромная птица-мечта, бесшумная и послушная, парящая, стрелой летела мимо полей, моя соучастница и подруга: теперь заставить меня остановиться можно было только силой, если побороться со мной и взять верх. Я смотрела на машины, идущие в том же направлении, ребятишки прижимались носами к окнам, они уже с головой погрузились в мысли о каникулах, красные мячи распирали битком набитые багажники, они не закрывались, и приходилось стягивать их веревками; на прицепах везли лодки, сложенные мачты были устремлены к морю, а во взглядах на мгновение поравнявшейся со мной супружеской пары я прочла что-то заговорщическое. Во всяком случае, до выезда со скоростной дороги я убеждала себя и, наверное, пыталась убедить и остальных водителей, что буду двигаться в их рядах по тому же маршруту, а вечером мы можем столкнуться в том же придорожном отеле, где-то между Балансом и Авиньоном. Ну, дура дурой!

Когда я снизила скорость, чтобы съехать с шоссе, Глав-Матушка сказала мне: «Прошу тебя, послушай меня на этот раз, ты только навредишь себе, отвези машину назад». Я поклялась всеми святыми, что доеду только до первого попавшегося на пути ресторана – или, по крайней мере, до первого приличного – и, как только расплачусь за обед, сразу же вернусь в Париж. Глав-Матушка сказала, что пьяный всегда клясться горазд и что чем дальше, тем труднее мне будет прекратить свои идиотские закидоны. На указателе я увидела, что проехала 50 километров, и меня охватило легкое беспокойство. С того момента прошло всего несколько часов, наверное, пять или шесть, но я потеряла представление о времени, теперь все казалось мне таким же далеким, как ночные сны по утрам.