Мертвая зона - Дивов Олег Игоревич - Страница 63
- Предыдущая
- 63/81
- Следующая
В затылок дышал Гейб, но его можно было не замечать.
К обрыву, с которого видна Абуджа, можно было не приближаться.
Ну хотя бы еще несколько минут...
Леха утром встал в растрепанных чувствах. Сначала ему приснилось, что не успел поговорить с Вик об особенностях ходовой части Йобы. Дальше он во сне вспомнил, что атомные заряды для пресловутых тяжелых артсистем прорыва разрабатывал институт имени академика Забабахина; и во сне же расстроился, ведь кругом нерусские и ни одна зараза не поймет юмора. Потом его растолкал Гейб, и Леха понял: все это горькая правда.
— Где Майк? — спросил он.
— В пехоте, — сказал Гейб. — Вставайте, босс, пора на гору.
«На гору? Какую еще гору? А чем тут на горе занимаются? Ох...»
На секунду-другую Лехе так поплохело, что он подумал, будто еще не проснулся и досматривает кошмар.
— Вставайте, Фердинанд, вам пора в Сараево! — пробормотал он. — Что за херня, боец?!
— Приказ режиссера.
— Какого, блин, режиссера?!
Леха рывком сел и протер глаза.
Только режиссеров не хватало для полного счастья. И сценаристов.
Конечно, ритуальное жертвоприношение на горе Асо его не касается и волновать не должно; но стоит разок представить эту веселую церемонию с собой, любимым, в главной роли, начинают трястись поджилки. А вдруг — касается? И волнует очень даже!
Ой, да кому он нужен. Да не будет ничего. В конце концов, Вик ему симпатизирует.
А если это как раз и плохо?!
— Устное распоряжение босса Пасечника оператору группы, — отчеканил Гейб. — Босс Пасечник хочет, чтобы вы отсняли с горы панораму города, пока опять не подул ветер. Сегодня ясная погода, отличная видимость, приказано действовать быстро. Машина ждет.
— Который час?
— Семь двадцать.
Леха огляделся, приходя в себя. Отдыхал он на каталке в коридоре. Его здесь уложил Вальтер, дежурный врач, чтобы легче было эвакуировать больного в случае тревоги. Когда Леха возразил, он, мол, здоровый, Вальтер помотал головой: согласно инструкции на угрожаемый период, все, кто находятся в стенах госпиталя, либо больные, либо персонал. Красный уровень опасности, шутка ли. Хочешь считаться персоналом — дам швабру и учти, тебе по тревоге придется эвакуировать больного. Вон того — и кивнул на клерка АТР. А чего это он больной, надулся Леха, гляди, рожу какую отъел! Ну если ты — персонал, невозмутимо объяснил Вальтер. Тут одно из двух и без вариантов. Я не виноват, у меня инструкция, завизированная доктором Лузье-Корсвареном, а с ним, знаешь ли, не спорят, он добрый, но э-э... справедливый. Черт с тобой, согласился Леха, тогда я больной, совсем больной. Только не утруждайтесь меня лечить, я просто мирно прикорну до рассвета. Умница, сказал Вальтер, побольше бы нам таких сознательных.
Сообразно красному уровню опасности, в госпитале было тихо и безлюдно. Даже подозрительно тихо. Если бы Леху спросили, что ему шепчут инстинкты, он бы ответил: мальтийцы — готовятся. Ко всему хорошему и всему плохому сразу. Замышляют добрые дела с применением наличных огневых средств... Он быстро прожевал невкусный больничный завтрак, посетил санузел, там посмотрел на себя в зеркало и решил, что на удивление хорошо сохранился после вчерашнего — спасибо Корсварену, уколы помогли.
Само вчерашнее казалось по большей части дурным сном.
А если у него были галлюцинации? Нигерийский джин вряд ли настолько суров, но в выпивку могли сыпануть порошка джу-джу. Каналья Лоренцо вполне способен на такую пакость, чисто из соображений долга, чтобы разрабатываемый объект стал помягче. А ведь Лоренцо вчера недурно разработал Леху.
А потом его расколол буквально сверху донизу смиреннейший и учтивейший рыцарь Лузье-Корсварен.
От мысли, что фиксер и доктор могли играть в паре, Леху зазнобило.
Он понимал: это уже паранойя, но ничего поделать с собой не мог. Таращился на отражение в зеркале и думал, какой же научный сотрудник Филимонов восхитительный кретин. Вывалил мальтийцу столько эксклюзива, что не дай бог хоть огрызок информации всплывет в неположенном месте — следы приведут к болтуну Филимонову. Больше просто не к кому. Зачем трепался? Контакт налаживал? Почему без санкции? Ах, связи не было? Зато начальник группы есть! Почему не доложил ему?! И так далее, и тому подобное.
Из Института выгонят — к гадалке не ходи. И куда податься бедному потомку механизаторов? Хороший парень — не профессия...
Только выйдя на улицу и увидев шагоходы, разбросанные в шахматном порядке по изувеченной взлетной полосе, Леха окончательно взял себя в руки.
Шагоходам предстояло свидание с Йобой, а это, знаете ли, покруче, чем самый крутой поворот непростой судьбы научного сотрудника. Хватит бояться, довольно нервничать, тебе еще относительно повезло. С тобой еще ничего не ясно кроме того, что жизнь профукана впустую, — а им идти в разведку боем, и кого-то там наверняка убьют.
— А где сейчас босс Пасечник?
Гейб молча показал в сторону ангаров, где вяло шевелилась у дверей сонная нигерийская военщина.
— Просил не беспокоить.
Леха посмотрел на Гейба пристально. Какие гарантии, что приказ лезть на гору исходит от Пасечника, а не от Бабы например?.. А почему сразу Баба, ты слишком высоко себя ценишь. Кто-нибудь из «капитанов» распорядился. Или это вообще самодеятельность «архангелов», обиженных на опалу Майка. Заведут на гору, дадут пинка, и полетишь оттуда вниз. Ничего личного, просто мелкая пакость в адрес Великой Матери, которой ты приглянулся для ритуального секса под луной.
Значит, свидание с Йобой тебя ожидает точно, в отличие от шагоходов. Им-то может еще повезти! А ты покойник при любом раскладе.
— Момент, — сказал Леха.
Он остановился, спрятал лицо в ладонях и принялся дышать, равномерно и глубоко.
— Извини, босс, пакета нет, — буркнул Гейб.
— Да ты продвинутый... — Леха еле-еле заставил себя опустить эпитет «гнида черножопая». — Какой пакет, откуда тебе знать, вы же, братья-разбойники, с другого факультета...
— Ты шутишь, босс, и это хорошо, — сказал Гейб негромко. — Расслабься. Дыши ровнее. Майк просил тебе передать... Если будешь о нем спрашивать... Что у него все нормально, и ты ни в чем не виноват. Майку оставили берет, а это главное.
Леха выглянул из-под ладоней. Гейб смотрел на него спокойно и привычно-ласково, совсем как вчера Майк на Пасечника. Как на капризного ребенка, что напрасно лезет во взрослые дела.
— Пехота... Это то же самое, что зовут «черной милицией», да? Парни в беретах, которые патрулируют город?
— Она самая, босс, но... Не совсем. На улицах в основном молодые бойцы. Хардкорной старой милиции, ветеранов пятидесятого года, осталось мало. Сегодня каждый опытный защитник Абуджи на особом счету. Поэтому Майку сразу дали взвод. Так что все у него в порядке. Тренируются, готовятся.
— К чему готовятся, прости мое любопытство?
— К битве за Абуджу, — ответил Гейб, пожав плечами с легким недоумением: типа, сам бы мог догадаться.
Леха красноречиво оглянулся на шагоходы.
Гейб не менее красноречиво пожал плечами снова.
Ничего себе, у них по плану локальный Рагнарёк с холокостом, и это называется «все в порядке». А у меня банальное похмелье, но я напуган до смерти, — подумал Леха. Обычное похмелье. В «басике» осталась бутылка... Не дай бог! Нельзя! Что за идиотизм, почему, как становится опасно, я всегда пьяный? От трусости, ясное дело. Спрятаться пытаюсь в водку, авось не так страшно будет, когда начнут убивать... Долбаная Африка, воистину место проклятое. Но еще раз этот фокус — нажраться от безнадеги и ждать, куда вывезет кривая, — не пройдет. И в Лимпопо я был с «Избушкой». А здесь я, по меткому выражению Смита, будто голый, потому что без машины. Два года назад все за меня сделала машина. И Рамона...
А ведь она была в Абудже. Почти наверняка — она. А вдруг это знак, что не все еще потеряно, остался смысл жить и надеяться?
А почему бы мне, собственно, не притвориться, не убедить себя, будто это действительно знак? И расправить плечи, и достойно провести еще один поганый денек в Нигерии.
- Предыдущая
- 63/81
- Следующая