Сталки. Лес (СИ) - Кузнецов Данил Сергеевич - Страница 43

Вдруг её сзади схватили за волосы, она испуганно вскрикнула, роняя горшок. Жидкость с ощутимым запахом трав разлилась по полу.

— Ты что, оглохла?! — крикнул ей в ухо Старик. — Не хочешь говорить со мной?.. Ну конечно: сначала сои дела мутим, а как время отвечать приходит, так нет же — бегаем! Ты где только что была, соплячка, а?!

— У Ласа… — обречённо ответила Ксюня, понимая, что отпираться уже бессмысленно.

— Да как… да как он посмел тебя втянуть в свои игры?! И ты тоже ну о-очень хороша: взяла и не смогла отказаться!..

— Я люблю его, — едва слышно сказала сталочка.

— Что?!!! Да как ты посмела?!.. Да как тебе только в голову могло это прийти?!.. Тебе ещё нет шестнадцати — какая тут, к Первосталку, любовь?!!! Как ты могла спутаться с этим выскочкой?.. Ты понимаешь, что, как только об этом пронюхают велки, вас обоих выпнут из деревни коленом под зад! До старости жить в лесу хочешь?!..

— Лучше уж в лесу, чем с тобой, — прошептала девушка.

— Что?!!! А ну заткнись!.. — сорвавшись на фальцет, провизжал Старик и рукой, которой зажимал волосы праправнучки, с силой толкнул её в затылок.

Ксюню качнуло вперёд, она споткнулась о выроненный горшок и, в падении поднабрав скорость, ударилась головой о стену.

Из глаз, казалось, брызнули искры пополам со слезами, а макушка взорвалась осколками боли. В беззвучной истерике Ксюня, повернувшись, сползла спиной вниз по стене, а когда достигла пола, то обнаружила где-то внутри себя всего одну мысль, одно желание. И момент для его исполнения наставал прямо сейчас.

— Ненавижу тебя!!! — крикнула она, подобрала с пола посудину и, вскочив на ноги, с размаху опустила её на череп Старика.

Правда, силы в этом ударе было не очень много: всё-таки Ксюня была девочкой, ни разу не подвергавшейся серьёзным физическим испытаниям…

Старик покачнулся, но не упал. Кажется, он был в шоке от того, что только что произошло. Но понять, что у Ксюня для этого были достаточно веские причины, ему не удалось. Поэтому Старик взревел — то ли от боли, то ли от ярости, — одной рукой схватил сталочку за плечо и рывком поднял на ноги, а другой — вслед за этим — сжал ей горло. Прошипел ей в лицо, глядя на неё сверкающими от бешенства глазами:

— Как… ты… посмела?!.. Ты… мелкая тварь…

Ксюня стала вырываться, но цепкие пальцы Старика мёртвой хваткой сжимали её плечо. Дышать почти не получалось: пращур окончательно слетел с катушек и уже не контролировал свою хоть и угасающую, но ещё полностью не угасшую старческую силу.

Ксюня поняла, что её может спасти только чудо. Или Лас, что в данных обстоятельствах — примерно то же самое.

* * *

…Лас влетел в дом Ксюни и увидел, как одна тёмная фигура душит другую тёмную фигуру, припёртую к стене. Старик и Ксюня были примерно одинакового роста, так что сразу разобраться, что здесь происходит, было трудно. Но когда тёмная фигура-«жертва» издала голосом Ксюня сдавленный хрип: «Лас…» — все сомнения разом отпали.

Подскочив к сражающейся парочке, Лас вклинился между ними, наугад ударил локтём — наверное, расквасил Старику нос, — схватил Ксюню в охапку и, пнув всё не отстающего Старика в голень, выскочил наружу.

— Ходу, ходу, ходу! — крикнул он сталочке и потащил её на восток, в направлении своего дома; через пару мгновений Ксюня опомнилась и побежала сама, держа Ласа за руку, чтобы не отстать.

— Куда мы?.. Что происходит?! — на бегу спросила она, ничего не понимая, кроме одного: её спасли.

— А ты не понимаешь?! — ответил Лас; они уже подбегали к его жилищу, и можно было сбавить темп: всё равно Старик не догонит… — Нам надо валить из деревни! Если узнал твой предок, то узнают и велки, а тогда нас изгонят насильно! Если что, Плющ тоже уходит: он сегодня почти как мы покуролесил…

— Куда мы уходим? В лес?! Там… там же муты!.. — Они вбежали в дом; Лас встал у двери, Ксюня подошла к окну, переводя дыхание. — Я боюсь…

— Мы с Плющом тебя защитим, — ответил Лас, выглядывая в темноту и осматривая еле видную в эту безлунную ночь местность на предмет неожиданных визитёров. — Мы знаешь какие сильные… А вот и он.

В помещение ввалилась ещё одна тёмная фигура — Плющ, нагруженный тремя мешками: двумя большими и одним поменьше — с едой и флягами с водой. Без лишних слов разделил всё это между собой и остальными. Спросил у Ласа:

— Вредомер взял?

— Да. Оружие с собой?

— Угу. Готовы?

— Да. Выходим в окно.

— А что так?

— За нами Старик гонится.

— А почему?

— Долго объяснять… Быстро, быстро!

Трое «преступников» по очереди вылезли в окно, прежде чем разъярённый Старик, теряя силы, добрался до дома, ворвался внутрь, тяжело дошагал до окна и в изнеможении опёрся руками на подоконник, смотря вслед трём тёмным силуэтами, практически не различимым во мраке ночи.

— Стоять!.. — попробовал он крикнуть им вслед, но вместо этого прозвучало лишь какое-то тихое блеяние.

Лас, Ксюня и Плющ успешно сбежали из деревни.

В полном упадке сил Старик осел на пол, хватая воздух ртом и держась рукой за сердце, внезапно начавшее сбоить. «Будь он все прокляты!..» — пришла мысль в помутившееся от напряжение сознание.

Удар… пауза… ещё два удара… и — всё. Старость заявила о себе остановкой сердца.

«Не дожил немного до сотни…» — успел подумать Старик, прежде чем перестал дышать и навсегда потерял сознание.

* * *

Лас, Ксюня и Плющ быстрым шагом шли по лесу на северо-восток, кратчайшим путём направляясь в сторону Трубы. Ксюня была подавлена случившимся, Лас волновался за неё и за себя: всё-таки не каждый день рушится привычный порядок жизни, — Плющ же был, как обычно, относительно спокоен, словно вокруг не было темно, прохладно и чуть страшновато. Каждый думал о своём: Ксюня упорно заставляла себя глядеть только под ноги, чтобы не так сильно бояться, Лас тревожился за их вероятное возвращение в Сталочную — не вечно же по лесам бродить… — а Плющ прикидывал возможные исходы неожиданной экспедиции и последствия, которые могли бы встретиться на пути.

Лес казался размазанным вокруг молодых людей чёрным пятном, от которого можно было ожидать чего угодно — от подвернувшегося под ноги корня до смыкающихся вдруг на горле зубов мута. Шли на ощупь, выставив вперёд хотя бы одну руку, чтобы не наткнуться на дерево, и тщательно пробуя ногами подстилку из травы, хвои и начинающих опадать листьев, чтобы не споткнуться.

И никто не знал, что будет дальше. Будущее сейчас было скрыто такой же густой завесой мрака, как та, через которую прорывались два юных сталкера и девушка.

— Как вы думаете, мы ещё вернёмся?.. — шёпотом спросила Ксюня, и её слова прозвучали громче любого возможного в данных условиях шума.

— Не знаю, — честно ответил Лас. — Не знаю… хотя надо надеяться на лучшее. Авось всё и обойдётся…

Лес (9 врестей к северо-востоку от Сталочной), 30-й год после Звездопада, 7-й день осени, утро.

Шли до тех пор, пока небо над головой не начало понемногу светлеть, становясь из чёрного обычным зеленовато-лилово-синим. Над лесом вставало утро.

Наконец, когда уже рассвело достаточно, чтобы видеть перед собой путь без особых затруднений, а Лас, Ксюня и Плющ вышли в довольно редкий участок леса, Плющ сказал:

— Вы как хотите, а я больше не могу. Я — спать.

Все остановились. Плющ лёг на землю, подложив под голову мешок с едой (фляги с водой висели у каждого на поясе, лишь у Ксюни — лежала за пазухой), сказал напоследок:

— Разбудите примерно на середине между рассветом и полднем, — и сразу заснул.

Лас и Ксюня, немного удивлённые этим, сели на траву где-то в сагни от спящего друга.

— Мне холодно, — сказала Ксюня, обхватив себя руками и чуть съёжившись.