Сталки. Зима (СИ) - Кузнецов Данил Сергеевич - Страница 32

Лишь велк Круз сидел прямо на маленьком островке снега, сложив руки на коленях и уткнувшись лбом в запястья. Он, как видно, почему-то был подавлен случившимся сильнее всех, сильнее даже, чем Лас. Зор понимал, что происходит с его «коллегой»: тот мучился оттого, что был рядом с Ксюней, но не уберёг её. Не защитил. Не смог. Хотя должен был. От такого кто угодно мог впасть в уныние. Если не хуже.

Зор еле заметно покачал головой: эх, находят же сталки заморочки себе на голову, — и подошёл к охотникам. Выдохнул и проговорил:

— Ну, в общем, утешить нечем. Выводов делать не будем. Боюсь, отряд придётся разделить. Мы все идём дальше, Лас и Плющ занимаются Ксюней. Муты пускай остаются здесь: из деревни придут, перетащат… Круз, ты как, в порядке?

— Да, — глухо ответил велк и, будто бы раскладываясь подобно койке из лагеря экологов, встал на ноги. — Пошли.

Зор оглянулся на Ласа и Плюща, осторожно поднявших Ксюню на руки и понёсших в направлении деревни, и промолчал. Просто кивнул и, взмахом руки позвав всех за собой, пошёл прочь от места происшествия на запад.

На снегу продолжали краснеть пятна крови. Трупам хищников, оставшимся лежать здесь, в трёх врестях от Сталочной, было всё равно, что будет дальше. На сегодня самое страшное уже совершилось.

* * *

Лес (15 сагней к юго-западу от Сталочной), через какое-то время.

Лина и Омель лежали рядом друг с другом на сломанных ветках кустов. Было не очень удобно, но хотя бы одежду грязью и снегом не запачкали.

Оба только что пережили нечто… Слова «божественное» в языке сталков не имелось, но смысл, в котором подростки думали о случившемся, был примерно такой.

Омель воспринимал произошедшее с изумлением: он не понимал, зачем Лина это с ним сделала, но был безмерно этому рад. Он в свои тринадцать совершил то, что с Ласом случилось в девятнадцать, а у Плюща, похоже, и вовсе не было! И теперь подростку казалось, что их с Линой любовь, как он начал называть это чувство, которое раньше ему не давало покоя, стала сильней и крепче.

А Лина… она просто получала удовольствие и поддержку, чего так и не дождалась от Плюща. Этот день она вполне могла назвать лучшим в своей жизни. Никогда она не испытывала таких острых и приятных ощущений; зная, что теоретически их легко могли найти и застукать вместе, она всё равно решилась на это. А что, раз Ксюня смогла и её вообще никак не наказали, почему Лине тогда нельзя? К тому же, Ксюня рассказывала подруге про своё чудодейственное средство

— Омель, как же мне хорошо… — с интонацией полного блаженства проговорила сталочка, не замечая, что одна из её чёрных косичек измазана грязью, а в другой запутались обрывки травинок и прошлогодние листья: по случаю относительно тёплой погоды она не надела ни шапки, ни платка; её куртка была расстёгнута, и видно было, как она полной грудью вдыхает свежий то ли зимний, то ли уже весенний воздух.

— Мне тоже, — выдохнул Омель; после случившегося он не хотел ни вставать, ни вообще двигаться, словно нежданный взрыв любви измотал его полностью. — Как думаешь, Лина, это было правильно?

— А, не беспокойся об этом, — махнула рукой сталочка. — Со своей стороны я обещаю, что сложностей не возникнет. А Плющу мы предусмотрительно ничего не скажем… Слушай, наверное, пора возвращаться в деревню: как бы нас там не хватились…

— Это верно, — согласился подросток, преодолел навалившуюся кажущуюся усталость, поддёрнул штаны и поднялся на ноги.

Лина тоже встала, поправляя одежду и отряхивая её от снежного порошка. Нельзя было оставлять никаких следов, чтобы подозрений не возникло. Ни у кого.

— Кажется, там какой-то шум… — вдруг, прислушавшись, пробормотал Омель и непроизвольно повернул голову в сторону деревни. — Кричал будто кто…

— Пойдём посмотрим, — также озабоченно сказала Лина, и они оба, не сговариваясь, побежали к селению.

Там явно была какая-то суматоха. Это подростки заметили даже с юго-западной окраины, когда выбежали из леса. Прищурившись, Омель разглядел, как четверо мужчин быстрым шагом входят в лес на севере деревни; а в самой Сталочной было явно более шумно, чем обычно.

С тревожным предчувствием подростки добежали до кучки строений, добрались до центральной «улицы» — и увидели, как Лас и Плющ тащат на руках Ксюню к дому Ласа у восточной окраины, а вокруг них суетятся не участвующие в охоте велки и ещё несколько сталков, в основном женщин, плюс некоторые жители просто глазели на происходящее из своих жилищ или выйдя наружу. Из предоставленного ей дома выглянула Зелма и с каким-то металлическим контейнером в руках промчалась мимо Лины и Омеля к центру событий.

Подростки достигли самой толкучки чуть позже разведчицы. Зелма протиснулась через любопытствующих и сочувствующих внутрь дома, куда молодые сталкеры внесли Ксюню. Лина и Омель хотели было проскочить тоже, но чьи-то цепкие руки пресекли это их намерение, ухватив обоих за плечо, и кто-то сказал над ухом:

— Пока нельзя. Потом, когда очнётся, поговорите…

Лина подняла голову и увидела над собой лицо велка Нурса. «Заведующий по делам леса» смотрел на подростков со смесью сосредоточенности, решительности и надежды в глазах. Судя по его виду, ничего непоправимого не случилось. Пока…

— Ксюня… Что?.. — срывающимся голосом спросила Лина, и из её глаз помимо её желания потекли слёзы.

— Она жива, но без сознания. Что-то произошло с ней там, на охоте… — стал объяснять велк, потихоньку уводя притихших подростков прочь от дома Ласа. — Но, скорее всего, нет ничего страшного: несколько дней — и всё будет в порядке. Правда, её дальнейшие походы в лес теперь окажутся под большим вопросом…

— Ксюня… — повторила Лина и, не сумев удержаться, разрыдалась, закрыв ладонями лицо.

Ксюня… Как же не вовремя… Теперь придётся ждать, когда она очнётся, чтобы с ней поговорить… а ведь… а ведь…

Вытирая всё не кончающиеся слёзы, Лина, искренне переживая случившееся с подругой, поняла, что не уверена в том, сможет ли выполнить данное Омелю обещание.

Если ей не повезёт, то у неё будут очень крупные неприятности. И у Омеля — тоже.

Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 56-й день зимы, через какое-то время.

— Ну как, что с ней? — взволнованно спросил Лас, глядя, как Зелма, осмотрев Ксюню, накрывает её одеялом.

— Что я могу сказать? — ответила разведчица, выпрямляясь и становясь лицом к молодым сталкерам и велку Нурсу, который незаметно вошёл в помещение во время осмотра. — Я не врач, но могу поклясться, что из видимых повреждений у Ксюни только царапины и синяки. Говорите, мут её отшвырнул, да?.. Тогда отчего она без сознания? От страха, что ли?..

— Она, кажется, головой об дерево при этом ударилась… — сказал Плющ. — Может, там что-то?..

— Хм, тогда это серьёзно… Я не специалист: на курсах меня обучали только первой помощи при угрозе жизни, при ранениях, а тут… — Зелма покачала головой. — Я, конечно, попробую выпросить у Миронова с базы врача, но не обещаю. В конце концов, здравоохранение не входит в сферу деятельности военных… Но почему всё так обернулось? Всё же нормально должно было пройти, как обычно… Разве что сверхспособность не сработала…

— Возможно, — сказал Плющ. — Кстати, Лас, помнишь, я говорил, что у меня в последнее время погоду предсказывать не получалось? А тут ещё и у тебя «дальновидение» не включилось… Не удивлюсь, если и у Ксюни была такая же беда… Меня одно напрягает: почему всё это произошло только сейчас — и в таком количестве? Ясно, что это не совпадение, а закономерность. Но чем она вызвана?..

— Давайте не здесь, — прервала его Зелма и подняла с пола контейнер с медицинским набором из груза гуманитарной помощи. — Продолжим позже — у меня. Ведь у стен тоже есть глаза, уши и — иногда — электронные сканеры. Но, надеюсь, сюда, на планету, последний продукт цивилизации ещё не добрался…