Восточный пакт (СИ) - Извольский Сергей - Страница 21

— Будучи изгнанным из клана, зачисленный в учебное заведение одаренный может продолжить обучение вплоть до самого выпуска, это право даровано владетелям уложением Стихийного пакта. После этого у изгнанника будет выбор — попытаться войти в чей-то род или клан, либо попробовать поступить на императорскую службу в гвардию, либо заглушить свой источник.

— Ты так сказала, попытаться… Это непросто?

— Безотносительно нашего гостя если, то непросто, но выполнимо. Если говорить конкретно о господине Аверьянове, то ему это будет более чем непросто, — Анастасия говорила неторопливо, смакуя слова. Видимо, ей не то что понравился, а и вовсе привел в тихий восторг мой предложенный прием обсуждения собеседника в стиле будто его здесь нет.

— Несомненно, господин Аверьянов будет вынужден перейти на другой уровень жизни, — продолжала княжна. — Непривычно низкий уровень, кроме этого ему будет непросто с однокурсниками. Учитывая же обстоятельства его изгнания из клана — что произошло вследствие его непроходимой глупости, из реальных перспектив у него лишь элиминирование своего источника, либо совсем уж незавидное положение шакала-подпевалы в сильном клане, если его кто-то все же решиться подобрать. Впрочем, подобным господин Аверьянов и занимался совсем недавно, думаю ему не привыкать.

Анастасия, закончив фразу, мило мне улыбнулась. Но явно напряглась — потому что копящуюся агрессию белесого визитера мог почувствовать даже тот, кто в отличие от меня ментальными способностями не обладает.

— И самое главное, — вбила последний гвоздь Анастасия. — Если господин Аверьянов сегодня уйдет из усадьбы без своего перстня, то его репутация, и так находящаяся на уровне брусчатки привокзальной площади, будет уничтожена совсем.

Кивком поблагодарив княжну, я задумался. Пока она говорила, наслаждаясь моментом изощренной насмешки над промахнувшимся пересмешником, меня вдруг озарила невероятная на первый взгляд идея. Показавшаяся сначала забавным вывертом сознания, утомленного недосыпом и ночным марш-броском. Но по мере размышлений я понемногу строил весьма интересную конструкцию. И пусть похожа она на виртуальный карточный домик, но в случае успеха я могу сорвать очень и очень неплохой куш, решив сразу несколько зудящих на втором плане вопросов, которые обязательно необходимо закрыть.

Вещества на хранении у Мустафы, необходимость выполнить обещания Халиду — по поводу заказавшего его брата Уэлча, судьба Анжелы Шиманской, которую молодой сириец должен «убить», если еще не «убил», недавний визит в протекторат, в ходе которого Мюллер продал меня аравийцам…

— Антон, — произнес я, и замолчал.

Повисла тяжелая пауза. Аверьянов так и продолжал стоять, терпеливо ожидая, а я думал.

— У меня есть старый друг, — наконец окончательно сформулировал я первый шаг. — Он работает в ФСБ, и сейчас не очень успешно делает вид, что исполняет обязанности якобы моего ординарца. И этот мой друг, работающий в ФСБ, вынужден срочно по приказу сверху покинуть Елисаветград. Вот только здесь у него остается незавершенный business.

— Business, — поправила меня Анастасия, произнеся слово на французский манер, с ударением на последний слог.

— Business, — согласился я с ней, исправившись.

Я сознательно использовал это слово, произнеся его на английском. Не знаю, как здесь, но в моем мире на русском оно тождественно деятельности, направленной на получение прибыли. В английском же это более широкое понятие, которое означает вполне обычные дела, не только предпринимательство.

Вот и у Мустафы остаются вполне обычные дела — просто лежат где-то вещества на три виселицы и два пожизненных, и с ними надо решить вопрос. С этим Аверьянов моему старому другу и поможет.

Чувствуя, как по виску стекает капелька пота, я раз за разом прокручивал появившийся вариант решения. Понимая при этом, что сейчас готовлюсь ступить на очень тонкий лед, и необходимо обращать внимания на любые мелочи, вплоть до определений. Аккуратней надо быть, а то вдруг и слепок души может не спасти. Но мне по-другому никак — спасибо Андре, подсказал, хоть и сам того не ведая — если буду готовиться к тому, чтобы отражать удары лицом, хорошего ждать не стоит.

— Так вот, Антон, — снова заговорил я после очередной тягучей паузы. — Мой друг очень просит завершить его дела здесь, в Елисаветграде. Сам я сделать этого не могу, и ты должен мне в этом помочь. Сделаешь — я верну тебе перстень.

— Но…

— Но тебе надо решить вопрос в ближайшее время, иначе бла-бла-бла, — согласно покивал я. — Это вопрос максимум недели, просто не появляйся пока в гимназии и вообще в обществе. До понедельника поживешь здесь, там видно будет. Ваше сиятельство, ты же приютишь так трагично промахнувшегося мимо цели пересмешника?

Анастасии не очень понравился мой тон, но за показательное унижение Аверьянова она точно была мне благодарна, поэтому благосклонно кивнула.

— Жди, дружище. Я тебя найду, — поднялся я, с трудом сдерживая накатившую зевоту. Боже, кровать, чистое белье и сон от меня всего в минуте ходьбы, но уже недосягаемы далеки — с таким же успехом могли находиться в другой галактике. Все равно сегодня ни сна, ни кровати с чистым бельем мне уже видать.

Аверьянов в смятении поднялся следом за мной. Было видно, что с перспективой он не согласен и собирается сообщить мне об этом, но я успел первым.

— Дверь там, — показал я ему в сторону выхода. — Если не хочешь помочь моему другу разобраться с делами, избавь нас от своего общества.

— Я помогу, — поиграв желваками, произнес Аверьянов. Если бы взглядом можно было убивать, меня бы сейчас в клочья разметало. Странные люди — винить других в своих неудачах. Но так часто бывает, я с этим давно смирился и уже не переживаю, сталкиваясь.

— Аста ла виста, амиго… — воздушным жестом попрощался я, разворачиваясь. И за секунду до того, как сделать шаг замер, ощутив направленные чувства и эмоции Анастасии.

— Артур, — окликнула меня княжна.

— Да? — не оборачиваясь, просто оглянулся я. Спокойно спросил, несмотря на клокотавшее внутри раздражение — маховик завертелся, и сейчас мне уже надо было очень спешить.

— В холле ожидает господин Кальтенбруннер, у него к тебе безотлагательное дело.

Все же полностью обернувшись, я тяжелым взглядом посмотрел княжне в глаза. Словно спрашивая — действительно ли дело настолько безотлагательно, что на утренней заре я должен переться в холл и выслушивать управляющего поместьем. Анастасия спокойно выдержала мой взгляд, а чуть погодя кивнула, еще и прикрыв веки для убедительности — мол, дело действительно серьезное.

Это не было шуткой юмора — понял я по ее эмоциям, и еще раз мысленно чертыхнувшись, направился в холл. Здесь меня действительно ожидал Кальтенбруннер с весьма довольным видом. Высокий и худой словно жердь управляющий по-прежнему относился ко мне покровительственно-небрежно, как и раньше. Судя по всему, я для него так и оставался невнятным приживалой, а первоначально считав показательное презрение ко мне Анны Николаевны, он сделал выводы и уже не собирался их пересматривать. И, насколько понимаю, о нашем плотном общении с княжной за последние несколько дней он был даже не сильно в курсе. А если даже и знал, то не придавал серьезного значения — потому что брошенный на меня взгляд нельзя было трактовать никак иначе, как пренебрежительный.

Бывает, тем сильнее расстроится, узнав об ошибке. Я подожду — ему еще за Зоряну должен, которая жаловалась на него.

— Голубчик, во дворе вас ожидает полицейская карета, будьте добры выйти и дать объяснения господам из жандармерии.

Я не совсем понял, почему карета полицейская, а давать объяснения необходимо жандармам. Но спросил о другом.

— По какому поводу прибыли господа жандармы?

Кальтенбруннер, видя мое напряжение, специально выдержал долгую паузу, явно наслаждаясь тем, что может действовать мне на нервы. Я приготовился было попросить ответа у управляющего усадьбой более убедительно, но он видимо что-то увидел в моих глазах и заговорил торопливо.