Сплетая жизнь (СИ) - Константа Людмила - Страница 9

Хорошо, не получается по-хорошему, пойдем по другому пути. Я тебя слишком хорошо знаю, ты зациклен на правильной жизни и никогда не пройдешь мимо того, кому нужна помощь. Нужно всего лишь правильно преподнести эту информацию, чтобы у тебя не было шанса соскользнуть. Рыцарь и все этим сказано.

— А что, если женщина нуждается в Ордене?

— Эта женщина нуждается в хорошей порке, а не Ордене!

Испугавшись, что он прямо сейчас к этому и приступит, поскольку у Озрельна слова с делом никогда не расходились, я буркнула:

— Вообще-то я помолвлена, так что на вашем месте не стала бы мечтать о подобных вещах.

Вернер закатил глаза:

— Я мечтаю только об одном, вернуть тебя обратно туда, откуда взял, но это невозможно, ты же теперь сама отсюда не уйдешь.

— Раньше надо было думать, когда я несколько месяцев подряд просилась обратно.

— А теперь ты помолвлена и ни за что не бросишь жениха? — хмыкнул рыцарь.

Не то, чтобы он был прав, но доля истины в его словах имелась. И кстати про помолвку это я немного преувеличила, поскольку синигами, духи льда, не знают такой традиции, она им абсолютно чужда. Не знаю, зачем я сейчас все это вспомнила и вытащила на обсуждение, потому что в жизни все было намного сложнее.

Самаэль был готов пойти ради меня на любой безумный шаг, даже жениться, чего лично я бы, будь мужчиной, никогда бы не сделала. Но чтобы сделать это по закону, требовалось получить разрешения от Мудрецов Севера, старейшин, которые правят его кланом. А для этого мы оба должны присутствовать у них перед глазами, но ни времени, ни возможности пока не было. Вернее, я планировала это сделать летом, во время каникул, только вот предполагаемый жених уперся рогом и категорически отказывался показывать меня главам клана.

Как-то Ядвига обмолвилась, что Мудрецы взамен на согласие заключить союз, собираются что-то потребовать от меня, но вот что именно, она не знала, а я сама никак не могла добиться правды от Самаэля. Он отшучивался, отмалчивался, а под конец заявил, что уйдет из рода и нам никуда не придется ехать, брак ведь можно заключить и по законам людей. А этого уже я не могла допустить, потому что эйфория свежих чувств уйдет, а помнить об утраченных возможностях он будет всегда. Мне не хотелось рисковать и добавлять масла в огонь.

— Какая разница? — вопросом на вопрос откликнулась я, — мы сейчас обсуждаем гораздо более важную тему, чем моя личная жизнь.

— Ярослава, если ты уже выбрала себе спутника жизни, то вряд ли кто-то сможет навязать тебе другого, как это было раньше, так что тебе нет смысла тратить свою жизнь на служение идеалам.

Это было справедливо замечено, только это раньше для меня было первым стимулом пройти испытания. А сейчас к этому добавилось кое-что более важное.

— Ошибаешься, как раз на это и есть смысл тратить свою жизнь. Потому что любовь и хорошие отношения могут пройти, а идеалы должны расти и крепнуть, чтобы будущие поколения не валились без поддержки.

Я говорила на полном серьезе, отставив шутки в сторону.

— Тогда зачем тебе это?

Глубоко вздохнув, я выпалила на одном дыхании:

— Мне нужны возможности для восстановления бывших ресурсов Ассоциации Врачевателей, чтобы Инквизиция перестала запрещать лечить больных, тем самым обрекая их на смерть. Чем тебе не служение идеалу?

— Я слышал, преподаватель аз-Зайтуна подала в Ассоциацию заявку на рассмотрение о введении новых способов диагностики и лечения, приложив к этому несколько томов с исследованиями и доказательствами положительной динамики в состоянии больных, — больше утвердительно, чем спрашивая, произнес сэр Озрельн.

Я была вынуждена признаться, что это не ее рук дело, а только моя инициатива и большая часть практического исполнения:

— Она подала эту заявку под моим руководством, по сути, там стоит только ее фамилия и подпись.

— Я так и думал, — Вернер улыбнулся краешком губ, — рассмотрение назначили через месяц и заявление завернут. Извини, но Инквизиция, и правда не подарит вам, целителям, возможность покопаться в кишках больных.

Мужчина стих и посмотрел на меня с какой-то жалостью, как бы говоря, что зря стараешься. Врачеватели здесь никогда и ничего не решали, это политика и мне в нее никто не даст влезть. Что ж, пусть будет так, он просто еще не знает, на что на самом деле способны целители. Это здесь, в Хаадраде порез пытаются заговорить и не могут, в то же время, считая больных аппендицитом проклятыми, но прогресс придет и на их улицу, как когда-то пришел на Землю, пережив все остальное.

Поняв, что Вернер твердо решил испортить мне жизнь, я на всякий случай все же уточнила:

— То есть, в поддержке ты мне отказываешь?

Мужчина тут же разгадал вопрос с подтекстом и хмыкнул:

— Я отказываю тебе только во вступлении в рыцари Ордена, но не в поддержке, так что, если хочешь, можешь обсудить со мной план дальнейших действий, я подумаю, что можно сделать. Но все это будет носить не официальный характер, ты же понимаешь, извини. Сейчас, пока у нас фактически нет Магистра, всю систему изнутри потряхивает, как при землетрясении. Поднимают голову те, кто хотел бы приложить свою руку к управлению всей структурой и, если я откровенно начну поддерживать твою кандидатуру, нас заклюет весь свет!

— Хочешь сказать, ты рискнул бы пойти против чужого мнения, если Великий Магистр был бы здоров? — намеренно усомнилась я.

— Не просто Магистр, потому что это всего лишь пост и его может занять кто угодно, а именно Отто. У него железная рука, но при этом достаточно опыта и мудрости, чтобы обойти все подводные камни. Он бы рискнул сделать из тебя рыцаря: если кто из нас не боится перемен, так это Отто фон Керпен.

Нет, дело не в отчаянной храбрости, просто Отто, старый лис и тертый калач, с удовольствием бы понаблюдал за тем, как многие его недруги впадают в истерику, узнав, что теперь среди рыцарей Храма присутствует женщина. А Инквизиция вообще встала бы на уши и подала ноту протеста: как же это так, в оплоте святости и справедливости, служит правнучка некроманта, с которыми и борются кардиналы. Не сомневаюсь, что Магистр получил бы огромное удовольствие, глядя на то, как лицо Великого Инквизитора в бешенстве перекашивается и только б разводил руками, говоря, а что я могу сделать, это выбор Оракула.

Только вот у Вернера сейчас слишком шаткое положение, чтобы вступать со всеми в конфронтацию и уже одно то, что он принимает меня и обещает поддержку, пусть и тайную, дорогого стоило. Только вот меня это все равно не устраивало, я знала, что мне было нужно и полумеры здесь не уместны. Если понадобиться, я готова пойти в обычный обслуживающий персонал и годами добиваться включения в касту рыцарей, но за пять, десять, пятнадцать лет от подобного отношения погибнет большое количество людей только потому, что им запрещено было оказывать нормальную, по меркам моего мира, медицинскую помощь. Я не ученый и не великий врач, но организовать талантливые умы и руки вполне способна в силу того, что знаю, что и как надо делать. Мне даже не нужно на это разрешение, по большей части плевать на Инквизицию, главное, чтобы никто не мешал делать свою работу.

Очень не хочется пользоваться столь низкими методами, как шантаж, но что делать, коли, другого варианта нет. Тем более что пока я не рыцарь, надо спешить пользоваться всеми доступными средствами, потому что потом мне уже многое будет нельзя. Как ни странно, в успехе я не сомневалась: не отроют здесь, полезу в окно в другом месте, где-нибудь да повезет.

— Вернер, не вынуждай меня, — не глядя в сторону комтура, тихо попросила я.

— Только не говори, что собираешься мне угрожать, — мужчина не сдержал улыбки, хотя это и правда было смешно, на свой счет я не заблуждалась и прекрасно видела, что у нас разные весовые категории.

Я ведь не сумасшедшая, чтобы вступать в прямую борьбу со столь умелым противником, лучше воспользоваться старыми добрыми методами славного партизанского прошлого страны, в которой родилась и выросла. Это намного эффективнее, чем биться головой об стену в надежде переломить ситуацию.