Невидимые друзья и враги - Андреева Екатерина Владимировна - Страница 15

Кох также упрекал Пастера в том, что тот скрывает все печальные результаты после повального применения вакцин. «Такой образ действия, может быть, годится для рекламирующей себя торговой фирмы, но наука должна отнестись к нему с самым суровым осуждением» — заканчивал Кох свое безжалостное разоблачение.

Пастер разразился грозным ответом. Выдающиеся ученые Франции встали на его защиту, и его выбрали членом Французской Академии, что считалось самой почетной наградой для ученого.

В России отношение к прививкам против сибирской язвы и против бешенства было гораздо более беспристрастное и сочувственное, чем на родине Пастера. После серьезного и страстного обмена мнениями метод Пастера нашел полное признание, и в 1886 году в Одессе открылась вторая в мире (после пастеровской в Париже) прививочная бактериологическая станция.

За первые три года своего существования одесская станция сделала более полутора тысяч прививок против бешенства. Заведовал станцией известный русский ученый Н. Ф. Гамалея. Много неприятностей пришлось ему вынести. Темные люди распускали слухи, что привитые кролики разносят заразу бешенства; соседи подавали в полицию жалобы, что заведующий станцией хочет погубить народ; ему писали угрожающие письма. Но Гамалея спокойно продолжал работу.

В том же году после одесской пастеровской станции были открыты станции в Варшаве, Самаре (Куйбышев), Петербурге и Москве.

В тяжелые для Пастера дни Н. Ф. Гамалея поехал в Париж, чтобы выступить в защиту ученого и поддержать его гениальный метод. Пастер был в крайне подавленном состоянии, но практические результаты одесской станции его ободрили.

Н. Ф. Гамалея писал потом в своих воспоминаниях: «На свое сообщение в Академии наук Пастер взял меня, и с разрешения председателя устроил на почетном месте. Когда я отказывался, Пастер мне сказал: „Нужно выдвигаться вперед, чтобы говорить правду“.

В этом был весь Пастер. Он хотел бороться за правду. Бороться за свою идею, двигаться вперед, преодолевать трудности».

Нападки на Пастера особенно возросли после того, как он участил и усилил прививки в тяжелых случаях, то есть когда после укуса бешеным животным проходило много времени. Чтобы доказать безопасность этого метода, Н. Ф. Гамалея испробовал прививки на себе. Это был первый случай, когда неукушенный человек подвергся учащенным и усиленным прививкам против бешенства.

После введения вакцины появилась только небольшая боль и припухлость в месте укола и в ближайших лимфатических железах.

Таким образом Гамалея установил основную причину неудач пастеровских прививок бешенства: прививки делались слишком поздно, когда микробы бешенства уже успели поразить центральную нервную систему, вследствие чего больные и погибали.

Этот мужественный опыт русского ученого подтвердил истину и защитил великое открытие Пастера.

Постепенно отступили самые суровые враги. Многие врачи стали поступать в лабораторию Пастера, чтобы учиться у него готовить вакцины и делать прививки.

В 1888 году в Париже открылся Пастеровский институт, организованный на средства по международной подписке. Люди всех стран мира собрали два с половиной миллиона франков, выразив этим глубокую признательность и благодарность ученому. Во всех странах стали открываться пастеровские станции. А Кох, который так восставал против Пастера, через несколько лет устроил в Берлинском гигиеническом институте отделение для людей, укушенных бешеными животными. И там их лечили прививками по способу Пастера.

Пастер победил, но здоровье его расшаталось. Он уже не мог работать и на время покинул Париж. К научной работе он больше не возвращался. Прививки против бешенства были его последним открытием. В 1895 году не стало человека, спасшего так много людей от невидимых смертельных врагов.

Трудно оценить услугу, оказанную Пастером человечеству. Ослабленные вакцины, открытые им, дали возможность искусственным путем вызывать в организме сопротивление микробам, такое же сопротивление, как уже давно было замечено, появляется и после перенесенного заболевания.

К дому, в котором помещалась лаборатория Пастера в Париже, прибита мемориальная доска. На ней высечены главнейшие этапы замечательной деятельности Пастера:

«Здесь была лаборатория Пастера.

1857 г. Брожение.

1860 г. Самопроизвольное зарождение.

1865 г. Болезни вина и пива.

1868 г. Болезни шелковичных червей.

1881 г. Зараза и вакцина.

1885 г. Предохранение от бешенства».

Открытие Дженнера, работы Коха и, в особенности, блестящие открытия Пастера были началом новой эры в истории медицины.

Мало добиться победы над болезнью — надо понять, что происходит в организме, когда в него попадают болезнетворные микробы.

Как организм от них защищается, и что помогает ему выздороветь?

Ответить на эти вопросы помогли гениальные исследования знаменитого русского ученого Ильи Ильича Мечникова (1845–1916).

Уже двадцати пяти лет И. И. Мечников был профессором зоологии и сравнительной анатомии животных в Одесском университете. В 1883 году, в знак протеста против реакционных действий царского правительства, Мечников покинул университет и вместе с женой и ее младшими братьями и сестрами уехал из России в Сицилию. Там на даче он устроил себе домашнюю лабораторию.

С точки зрения непонимающей публики, Мечников занимался на берегу Средиземного моря если не странным, то, во всяком случае, необычным делом. Этот высокий худощавый молодой человек с шапкой пышных волос на голове целые дни вылавливал в море личинок морских звезд. Бережно, в банке с зачерпнутой из моря водой, он уносил их к себе в комнату. Его интересовало пищеварение морских звезд и губок. Личинки морских звезд были совершенно прозрачны, и Мечников мог наблюдать в микроскоп, что происходит в теле личинки, когда он вводил в нее несколько крупинок кармина.

С захватывающим интересом следил он за тем, как какие-то маленькие клетки, забавно передвигаясь, выбрасывая сначала вперед отросток и подтянув затем всю остальную часть своего тельца, набрасывались на крупинки и поглощали их. Очень скоро все крупинки исчезли. Мечников был уверен, что видел картину питания личинки морской звезды.

В своем дневнике он записал:

«Однажды, когда вся семья отправилась в цирк смотреть каких-то удивительных дрессированных обезьян, а я остался один над своим микроскопом, наблюдая за жизнью подвижных клеток у прозрачной личинки морской звезды, меня сразу осенила новая мысль. Мне пришло в голову, что подобные клетки должны служить в организме для противодействия вредным деятелям. Чувствуя, что тут кроется нечто особенно интересное, я до того взволновался, что стал шагать по комнате и даже вышел на берег моря, чтобы собраться с мыслями. Я сказал себе, что если мое предположение справедливо, то заноза, вставленная в тело личинки морской звезды, должна в короткое время окружиться налезшими на нее подвижными клетками, подобно тому как это наблюдается у человека, занозившего себе палец.

Сказано — сделано. В крошечном садике при нашем доме, в котором несколько дней перед тем на мандариновом деревце была устроена детям рождественская елка, я сорвал несколько розовых шипов и тотчас же вставил их под кожу великолепных прозрачных, как вода, личинок морской звезды. Я, разумеется, всю ночь волновался в ожидании результата и на другой день рано утром с радостью убедился в удаче опыта». Подвижные клетки в личинке окружили занозы, пытались их поглотить и переварить.