Терн - Перумов Ник - Страница 9

– Даже никогда и не слышал.

– О, ну вот, наконец-то хоть что-то, о чём ты даже не слышал! А я-то уж было решила, ты всё обо всём на свете знаешь. Флаки – это овощ такой. Наш, северный. На грядках растёт. Размером с голову, сам из себя весь красный, в кожуре. Сытный очень – даже мяса не надо. Зимой только этими флаками и спасались. Сестрёнку помню… у неё волосы золотые были. Как и у меня… раньше.

– В Некрополисе и это сделали?

– И ещё много чего… Вроде ещё братья у меня имелись, но тут совсем ничего, чисто в памяти. А сестрёнка – да. Любила меня, возилась, играла… Старшая она была.

– А потом, Стайни?

Лес отступал, оставаясь выше по склонам. Суровые ели уступили место гибким, пронизанным солнцем опахалам. Из чащи выбежал и весело запрыгал по камням чистый ручей, в текучую воду окунула ловчие листья быстрохватка. Распадок вёл вниз, вливаясь в широкую долину, за которой, подёрнутые сизой дымкой, поднимались вершины главной цепи Таэнгского хребта – а за ними лежали вольные равнины Гиалмара, пересечённые нешироким в среднем течении Делэром.

– Потом… потом что-то с погодой случилось, наверное. Хотя это я уже сейчас понимаю, тогда-то нет, конечно. Зима ударила – ужас! Птицы-полёвки на лету замерзали. Сеять пора настала – а всюду снег ещё лежит. Потом жара навалилась-накатила, снег в несколько дней стаял, с моря тучи наползли, холодные ливни хлынули, всё вокруг затопило, посевы озимые смыло к бездне, а что не затопило, то на корню сгнило. Потом – Гниль навалилась, а вместе с нею летом, помню, мор пришёл.

– Белая Смерть?

– Она самая, Тёрн. Ох… не приведи бездна снова увидеть. Дома заражённые заколачивали снаружи и жгли со всеми, кто внутри, не разбирая – больной, здоровый… Тогда-то впервые к нам навсинайцы пожаловали. Перешли через горы, не шутка… Мол, мы поможем, если под руку Державы пойдёте. Чем дело кончилось, ты, наверное, знаешь.

– Аарминус Второй, король Акседора, ответил отказом, – заметил Тёрн. – Страшился, что Держава закрепится на берегах моря Тысячи Бухт и одно за другим передавит все свободные королевства. Он не испугался боевых големов, поднял ополчение, вассалов, ленников и двинул все силы к Гварону, заявив южанам, что его люди справятся сами. Навсинайцы не приняли боя, отступили. Что-то другое, видать, у них замышлено тогда было. А добрый король Аарминус Второй решил, что самым лучшим способом разом спасти свои владения от Гнили и Белой Смерти…

– Будет окружать заражённые деревни и городки тройным кордоном и расстреливать всех, кто попытается выбраться оттуда. Пока все сами не перемрут. А потом зима очистит дома и поля от заразы.

– Очень мудрый план, – кивнул Тёрн, и глаза его вновь сверкнули. – Вполне в духе и традициях королей Акседора.

– Тогда и пришли некросы. Как они пробрались через кордоны Аарминуса, я ещё долго понять не могла. Родители мои к тому времени уже умерли… Гниль их достала. Сестрёнка тоже, от Белого мора. Их никого не хоронили. Дом сожгли.

– А ты как же?

Стайни опустила голову.

– Не помню, Тёрн. Уползла как-то, наверное, я тогда точно зверь была. А может, и впрямь – живучей оказалась, обошли меня и Гниль, и белая зараза. Дальше – только тётка моя двоюродная, муж её… Они-то меня и продали. Сказали, и без того из-за осады своих детей не прокормить. А некросы стали предлагать за детей деньги.

– Ты это помнишь? Или потом уже поняла?

– Помню. Дядьку помню, страшного такого, худого, кожа да кости. Одет во всё серое, чёрные глазищи так и сверкают. Я испугалась ужасно, а тётка давай меня ему совать. Мол, я так жрать сильна, что всю семью скоро по миру пущу, мол, никакая зараза меня не берет, а потому… Словом, он меня купил, старик тот.

– Мастер Латариус, – Тёрн не спрашивал, он утверждал.

– Верно. Мастер Латариус. Что, дхусс, ты и там успел побывать, если знаешь Мастеров Смерти? Ну, тут, собственно говоря, предыстория кончается. Начинается история. Привезли меня в Некрополис. Там-то не приходилось бывать, Тёрн?

– Шутки у тебя, Гончая… Нет, не приходилось.

– Не приходилось… а Мастера Латариуса знаешь. Ну да ладно, дело твоё, захочешь – сам расскажешь. Город громадный, на слиянии рек Ашвен и Дирх, далеко на востоке… А мы только и видели, что самый центр, цитадель да бараки. Ну и ещё классы.

– И этот город, конечно же, угрюм, мрачен, сер, охвачен вечным страхом, и Надзирающие неутомимым шагом меряют мощённые блестящим чёрным камнем улицы?..

– Ты нормально говорить можешь, Тёрн? А то ровно сказитель.

– Извини, Стайни. Просто даже к очень серьёзным вещам иногда нельзя относиться всерьёз.

– Надзирающие на то и Надзирающие, чтобы не слоняться по улицам, а надзирать. Мостовые там, конечно, есть, но не чёрные и не блестящие. Есть серые, есть красноватые, есть даже смахивающие на малахит. И дома там самые разные. Есть угрюмые, а есть не очень.

– Я слышал, там нет ни одной травинки, ни одного деревца…

– Неправильно слышал, – поморщилась Стайни. – Зелени там хватает. Мастера не дураки – пыль да дым собственных мануфактур глотать. Да и вообще там всё по уму устроено. Мастера своё добро берегут. И тех, кто им служит, они тоже берегут, не мучают попусту. Вот если кто, как я, задание провалит… тогда да, пощады не жди.

– А это вот неумно, кстати, – заметил Тёрн. – Если Гончая будет знать, что за неудачу ей никогда не удастся оправдаться…

– Тем, кто заслужил, удастся, – возразила Стайни. – Тем, кто… кому уже никаких снадобий не надо. Я имею в виду – тех, кто Гончие в душе…

– И как вас учили? Чему – не спрашиваю, это и так все знают.

– Сперва поили бездна ведает чем. Резали и сшивали…

– Да, невероятная подвижность суставов, гибкость позвоночника… – вскользь заметил Тёрн.

– Упражнения, упражнения… Я была словно в тумане. Поступки помню, а вот что я при этом думала – как ножом отрезало. Потом стали стравливать нас друг с другом. Чтобы бились до смерти. Я… я выжила. Четыре схватки.

– Немного вроде как? По меркам-то Некрополиса?

– Нас было шестнадцать. Выжила я одна.

– Безумцы, – Тёрн схватился за голову.

– Да нет. Мы, шестнадцать, были… как бы это сказать… из неудачных. У нас всё получалось плохо. Так что эти схватки были просто отбраковкой.

– А что стало с теми, кто… не прошёл?

– Сразу видно – опытный человек спрашивает. Зомбировали их, вот что с ними стало. Отбросы, я ж сказала. Что с ними ещё делать? А так хоть послужат. Не хочу даже вспоминать, для чего.

– Понятно. Не вспоминай, Стайни.

– И… пожалуйста, Тёрн… я хоть и обещала всё рассказать, но… не спрашивай меня, что я делала на службе Некрополиса. Не могу. Тогда-то как в тумане всё делала, а сейчас, как стало накатывать…

– Чего ж тут спрашивать, – вздохнул Тёрн. – Хотя, судя по твоему ошейнику, отличилась ты не очень.

– Верно, – кивнула девушка. – Никакие снадобья не могли тут помочь.

– Оставим это. Нам идти ещё долго.

– А… а что потом, Тёрн?

– Ты сама решишь, Стайни. Моё дело – дать тебе возможность это сделать.

Стайни воззрилась на Тёрна, широко раскрыв дивные свои чёрные глазищи.

– Нет, ты точно с небес спустился, Тёрн. Может, ты и есть тот самый Восьмой Зверь во плоти? Восьмой, объединение и квинтэссенция остальных Семи?

– Что толку спрашивать, Стайни? Я не отвечу.

– Да я, собственно, и не настаиваю… Слушай, Тёрн, а вот как у нас насчёт еды? У меня только это, – она повела узкой аристократической ладонью над поясом, и тот послушно раскрылся. Мелькнули какие-то узкие и плоские пузырьки, нечто напоминающее полоски вяленого мяса.

Тёрн резко схватил девушку за плечо, останавливая.

– Вот к этому тебе теперь нельзя прикасаться ни в коем случае. Я не так много знаю о Гончих и боевой алхимии мастеров Некрополиса, но сейчас нам надо протянуть как можно дольше, пока эликсиры вновь не превратили тебя, гм, в прежнюю. Если, конечно, ты не собираешься вернуться в Некрополис, дабы по собственной воле предстать там перед строгим, – он усмехнулся, – но, разумеется, справедливом судом Мастеров.