Двоепапство (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 8

Отсутствие языковой преграды – вот что было немаловажно. Это и способность посла Италии вести себя почти как русский. Добавить к этому способности Паоло Мальгани читать по губам и сообщать нужное теми или иными сигналами… Получалось ощутимое преимущество, которое и использовалось раз за разом. Сейчас, к примеру, Мальгани подавал знаки, что Патрикеевы спокойны и даже благодушны, а вот Фёдор Курицын шепнул на ухо Елене Волошанке, что в ядах разбираются все Борджиа, а не только лишь понтифик с королём, эти отец и сын.

Вот Франческо и не удивился, когда услышал от дочери молдавского господаря следующие слова:

- Мы услышали от вас, посол, много радующего нас. Стремление помочь моему сыну упрочить своё положение наследника. раскрыть государю глаза на коварство Софьи Палеолог и иных, что рядом с ней… Мы примем помощь, мы благодарны за неё. Но связь меж отравлением моего любимого мужа, казнённым Леоном Венецианцем и Софьей Палеолог слаба. Государь не поверит, даже со всеми послухами и видоками творимого Геннадием Новгородским, бегством Марии Палеолог, иным. Этого мало!

- Потому я и здесь, княгиня, - произнёс по-русски Франческо, после чего перешёл на итальянский, будучи уверен, что слова переведут мгновенно, без промедления. – Если сложить мои знания разных тайн с теми, что ведомы вам и вашим союзникам этого окажется достаточно..

- Фёдор…

- Иван Васильевич с юности опасается отравителей, видев силу яда и использовав её на своих врагах. Опаска не прошла и лишь усилилась после смерти сына.

Сказав это, Курицын замолк, словно отстранившись от беседы. Но и прозвучавшего, по мнению посла Италии, было достаточно. Вдобавок показательная поддержка Курицыным Елены Волошанки и её сына вновь подтвердилась. Специально, для умных людей. А Борджиа считал себя действительно разумным человеком.

- Палеологи издревле знают о ядах, как и почти все государи Византии и родственные им по крови семьи, - слегка улыбнулся итальянский посланник. – Но какая у них поддержка сейчас, после бегства князя Верейского, на которого, как мне ведомо, Софья очень рассчитывала? Так рассчитывала, что рискнула племянницей.

- Мы хотим знать, есть ли у Софьи Палеолог верные воеводы и мечи дружинников, - добавил уже от себя Павел Астафьев, показывая и напоминая, что тут не только посол итальянского короля, но и они, его помощники и советники.

Вот тут зашевелились Патрикеевы, являющиеся, в свою очередь, опорой Елены Волошанки. Уважаемые в войсках, умелые полководцы, они лучше многих иных знали, что сейчас творится в армии русского царя, кто из его воевод верен именно ему, а кто уже смотрит в сторону вероятных наследников. Короткий спор между Ряполовским и Василием Патрикеевым был прерван отцом последнего. Он, на правах старшего не только по возрасту, но и положению, и ответил на вопрос Борджиа. Осторожно, аккуратно, но дав то, что требовалось итальянцу.

- Крупных дружин нет, умелых воевод тоже, слава тебе, Господи, за эту милость великую, - тут Иван Юрьевич с усилием встал и размашисто перекрестился. Лишь после этого, вновь присев на скамью и немного успокоившись, продолжил. – В других местах царица силу черпает, иной колодец её живой водицей питает, Франческ Галсеранович. Золота много, а на него и клинки покупаются, и другое. А злато дают наши враги давние, иосифляне, у которых его полны закрома церковные. И ещё те из князей удельных, кто уделы сохранил до поры, но хочет или упрочить имеющееся или прирастить.А ещё из Литвы и иных земель бежавшие подмогу готовы прислать. Князь Верейский, он не един, много таковых.

Франческо Борджиа слушал то, что говорил старший из Патрикеевых, уже даже внутренне не сердясь на искажение его имени на русский манер. Слушал и немного успокаивался. Если поддержка Софьи Палеолог действительно опирается лишь на более ортодоксальную часть церкви да на недовольных - и оставшихся немногочисленными – удельных князей, то положение не так плохо, как можно было подумать. Хотя эти «иосифляне», если вспомнить очень высокую зависимость здешней власти от религии, пользующиеся поддержкой тёмного крестьянства и выставляющие себя блюстителями истинной веры… Это требовалось пресекать. А как? Мысли у посла имелись, что он и поспешил высказать собравшимся.

- Дайте мне список сторонников Софьи. Знаю, что у вас он есть. И клянусь Орденом Храма, во главе которого стоит мой король, я сумею протянуть прочную нить от этих сторонников к монахам-доминиканцам близ Геннадия Новгородского. А если немного повезёт, то и до имеющих дело с ядами и лекарями, что их используют, смогу дотянуться. Про деньги, которые принимают Палеологи, тоже не забуду.

Переглядка Елены Волошанки с Курицыным. И снова шепот, который не расслышать, зато можно увидеть. Движения губ воспринимались секретарём итальянского посольства, а потом нашёптывались на ухо самому Франческо Борджиа. И в этих самых словах было много интересного. Боярские дети… Гусев, Щавей-Скрябин. Андрей Палеолог… торг право на престолы Византии… Франция и Испания. Литва… Даже со всей своей одарённостью Мальгани не мог разобрать всё, если движения губ говорящих были плохо видны. Кое-что в таком случае приходилось угадывать, домысливать. Но он старался, зная, что именно за это ему и платят куда больше, нежели обычному секретарю, пусть и с хорошей памятью.

Впрочем, на сей раз чтение по губам было дополнительным слоем брони, которая не понадобилась. Почти все слова царевны Елены и думного дьяка Курицына прозвучали снова, уже громко и отчётливо. Про детей боярских из числа поддерживающих Софью Палеолог и её детей. Приблизительные суммы в серебре и золоте, розданные приближёнными царицы, чтобы получить и укрепить эту самую преданность. Не забыли про источники этого самого золота, церковного и зарубежного, в том числе и посредством брата царицы, вроде как побирающегося по европейским дворам, но на деле готовящегося вернуться в Русское царство, едва только умрёт царь Иван Васильевич. Софья Палеолог очень рассчитывала на брата и поддерживала с ним переписку, в которой, правда. избегала прямых слов о своих намерениях, используя сложные образы, понятные полностью лишь им.

Посол Чезаре Борджиа понял, что он уже узнал нечто важное и полезное. Раз этот странник по королевским дворам Европы не так прост, как о нём думали его видевшие, то… властелину Италии необходимо об этом узнать. Значит уже этим вечером будет готово тайное письмо, которое и отправится прямиком в Рим. После получения оного Чезаре I жизнь Андрея Палеолога станет стоит куда дороже, чем до этого. Или даже всё обернётся иначе. Ведь король Италии, как и многие из рода Борджиа, предпочитал сперва поговорить с много знающими людьми, вставшими у него на пути, а лишь затем окончательно от них избавляться. А Палеолог, если всё обстоит именно как, как сейчас прозвучало, куда более хитрая и опасная дичь.

Встреча длилась ещё долго, более двух часов. Зато когда она подошла к концу, никто из её участников не остался разочарованным. Кроме того, каждая сторона искренне считала, что ей удалось получить куда больше, чем предполагалось, ограничившись невеликой платой. Разные цели. разные стремления. И это тоже было полезно. Борджиа играли в высокую политику, рассчитанную на десятки лет. Партия Елены Волошанки стремилась прежде всего выжить в борьбе за московский престол. Увы, но как и почти во всех местах где сильно было влияние Востока, проигрыш означал неминуемую смерть.

А потом события понеслись вскачь, словно ужаленная слепнём лошадь с неопытным всадником. Во многом по вине Геннадия новгородского, который слишком сильно заигрался с доминиканцами. До того сильно, что принял очередную их делегацию, пусть и не открыто. Приняв же, позволил нескольким «братьям-проповедникам», ныне глазам и ушам Авиньонского Папы, отъехать на Москву, при этом будучи по его архиепископской защитой. Дальше было не так и сложно. Проследить за этими враждебными Борджиа персонами, их встречами с московским духовенством. Затем проверить, были ли встречи хоть доминиканцев, хоть беседовавших с ними московских священников-иосифлян с приближёнными царицы…