Сердце волка - Хант Диана - Страница 7

— Поэтому не отвечала на мои письма?

— А ты писал?

Андре не ответил.

— Ничего, — сказал он после паузы. — На этот раз все будет иначе. Я не буду скрывать, что от вас отправлюсь прямо ко двору, где буду ходатайствовать об опекунстве. Мне следовало бы сделать это раньше, дела в Делла-Рове не позволяли.

— А что за дела?

— Мои земли близко к границе, — уклончиво ответил Андре.

Мне, несмотря на его близость, опять стало холодно.

Я подняла голову, пытаясь заглянуть в его глаза.

— Андре, — позвала я. — Это правда, что говорят о нашествии?

Андре поджал губы, на лице заходили желваки. Наконец он посмотрел на меня, как-то пристально и настойчиво.

— Боюсь, что да, Эя.

Я вздрогнула.

— Оборотни? Они идут на наши земли?

— Тебе нечего бояться, Эя. Сюда им не дойти.

— Мила говорила о волке, который задрал молодого бычка…

— Мила?

— Моя камеристка.

— Эя, — мягко сказал Андре и обнял меня за плечи. Я ощутила, как дрожат его пальцы. — Это все досужие разговоры, сплетни. Оборотням не добраться сюда. Вашего бычка задрал обычный волк.

— Правда?

— Правда, крошка.

Пальцы Андре скользнули по моему затылку, поглаживая, потом он слегка отстранился и поправил мой локон, заправляя его за ухо.

Я вспыхнула. Мамочки! Получается, я стою перед мужчиной простоволосая, практически в одной ночной рубашке, в темноте. Стыд какой!

Кажется, о чем-то похожем подумал и Андре. Отнял руку, словно обжегся, но разглядывать не перестал.

Ласково, тепло улыбнулся, сказал:

— Вот такой я узнаю мою маленькую Эю. Фея Эя — помнишь, я так дразнил тебя в детстве?

Я надула губы.

— Помню.

— Злишься? — спросил Андре и снова так улыбнулся, что у меня колени задрожали.

Взгляд Андре стал совсем другим.

— С тобой все в порядке?

— Я думаю, можно вернуться в покои, — промямлила я.

— Ты права.

Он нажал на камень в стене, и та легко отошла в сторону, пропуская нас.

— Я провожу тебя, Эя.

— Ты с ума сошел! Что, если нас кто-то увидит?

— Ты права…

Андре почему-то мечтательно улыбнулся.

— Я и вправду сошел с ума.

Освещая себе дорогу мотыльком, которого позаимствовала у Андре, я прошла к себе. Слава Богине и всем святым девам, мне никто не встретился.

Видно, я все же поспешила с благодарственной молитвой, потому что прямо у двери в свои покои я нос к носу столкнулась с Нэн. Та держала перед собой темный плащ и перчатки.

Увидев меня, она попыталась спрятать вещи за спину, но было поздно, и она просто скомкала их в руках.

Я выдохнула и, поскольку отступать было поздно, перешла в наступление.

— Что ты здесь делаешь, Нэн? — спросила я. — Еще и в такой час?

Судя по выражению лица горничной, она хотела бы спросить меня о том же, но не решилась.

Окончательно ставя ее в тупик, я гаркнула чуть не в лицо ей:

— Мила! Где тебя носит! Ты мне нужна!

В приоткрывшейся двери, ведущей в комнату Милы, показалось заспанное лицо камеристки.

— Вы звали меня, мисс Лирей? Простите, я не слышала, — пробормотала Мила, отчаянно зевая.

Нэн попыталась обойти меня боком.

— Ты так и не ответила, Нэн, — отчеканила я.

— Леди… То есть мисс Виталина, ей потребовалось…

Я покосилась на комок в ее руках. Кажется, и вправду плащ. Но зачем Виталине плащ служанки?

— Утром поговорим о твоем поведении, — пообещала я ей и скомандовала Миле: — За мной!

Мила проследовала в мои покои, и, только когда дверь закрылась, я шумно выдохнула. Прислушалась — шаги Нэн стихли — и взяла Милу за руку.

— Прости, Мила, у меня не было выхода. Нэн застала меня у двери, и пришлось сделать вид, что я ищу тебя.

Мила сонно поморгала, а потом почему-то понимающе улыбнулась.

— Так я вам не нужна?

— Конечно нет, прости, что потревожила!

Мила удалилась, напоследок наградив меня еще одной понимающей улыбкой.

Я улеглась в остывшую постель, свернулась калачиком. Осторожно дотронулась до плеча, которого еще недавно касались пальцы Андре. То, что произошло, показалось сном, грезой. Он так странно смотрел на меня… Он обещал, что будет ходатайствовать о нашем опекунстве. Если так, то мне вообще ничего не страшно. Ни угроза оказаться запертой на всю жизнь в башне, ни угроза нашествия не казались мне теперь существенными.

Я закрыла глаза и, вопреки ожиданиям, провалилась не в темноту, а в свет. Мощный струящийся поток окутал меня, стоящую на зеленой, залитой солнцем лужайке. По еле ощутимому колыханию воздуха я поняла, что не одна здесь. Совсем рядом стоит кто-то, но из-за света, бьющего в глаза, очень трудно его разглядеть.

Я сделала шаг, и высокая широкоплечая фигура подалась мне навстречу.

Когда я увидела наконец лицо незнакомца, я завизжала, как поросенок, от восторга и радости:

— Папа!!!

Я протянула руки к отцу. Он совсем такой, как я его запомнила, ничуть не изменился!

— Эя… — раздался тихий голос.

А потом что-то случилось с его лицом.

Черты его исказились, вытягиваясь вперед, кожа покрылась шерстью, глаза засветились оранжевым дьявольским огнем.

Мой рот открылся, чтобы закричать, но крика не получилось.

Чудовище, еще секунду назад бывшее моим отцом, ухмыльнулось, раздалось леденящее душу рычание.

— Я иду за тобой, Эя, — глухо прорычало оно.

Я наконец смогла закричать и, закричав, проснулась.

Казалось, я закрыла глаза всего на миг, но стоило провалиться в темноту, как раздался голос Милы:

— Мисс Лирей… Мисс Лирей! Просыпайтесь, пожалуйста, вы проспите охоту.

— Ну какая охота, Мила, — сонно пробурчала я. — Виталина сгноит меня в этой башне… Если раньше не прилетит добрая фея и не подарит мне крыль…

Я сонно заморгала, увидев бело-розовые облака балдахина, и поняла, что нахожусь в собственных покоях.

— Охоту? Какую еще охоту? — пробормотала я. — Богиня! Андре! Это же мне не приснилось? Андре здесь!

Опомнившись, я уставилась на довольно улыбающуюся Милу.

— Точно, охота, — смущенно добавила я.

— Ваш костюм готов, — все еще улыбаясь, сказала Мила. — И Леди, должно быть, очень соскучилась.

— Леди!

Мысль о лошади так и подкинула на кровати. Как я еще ночью не отправилась на конюшню? Мама рассказывала, как меня маленькую несколько раз находили в деннике утром после того, как в замке не оставалось угла, в который бы не заглянули. Мама тогда запретила няне Пепе пугать нас сказками про оборотней, мол, каждый раз после этих россказней я сбегаю ночью на конюшню… Чудно, но я почему-то считала, что там-то волки точно меня не достанут…

Сумбурные воспоминания, планы, надежды пронеслись в голове вихрем, пока я бежала прямо босиком в ванную комнату.

Наскоро ополоснувшись, я закуталась в теплый халат, что подала мне Мила, и почистила зубы.

Натянула удобное облегающее белье — никогда не понимала сестер, предпочитающих даже на охоту надевать платья и сидеть в дамском седле — под облегающие бриджи пышные крахмальные панталоны не годятся. Мила протянула расшитую серебряной нитью рубашку, следом бриджи. Расправив складки, я застегнула камзол. На ноги надела сапоги из твердой кожи, отделанные с внутренней стороны замшей, чтобы было удобней держаться на лошади.

Волосы Мила споро собрала в низкий пучок. Черная шляпа с изумрудного цвета пером довершила образ.

Не обращая внимания на возражения, Мила накинула мне на плечи плащ.

— Вот солнце выглянет — снимите, — упрямо сказала она. — А пока будьте добры, потерпите!

Когда я спустилась во двор, герцог и его племянник со сквайрами уже ожидали нас. Был там и Андре, с сосредоточенным видом проверявший подпругу Леди.

Вороная узкокостная кобыла с вытянутой мордой запрядала острыми ушами, завидев меня, протяжно заржала и ударила копытом о землю.