Лунное сердце - де Линт Чарльз - Страница 56

• Предыдущая
• 56/127
• Следующая

Сара резко обернулась и увидела забавного человечка, который сидел на корточках футах в трех от нее. Сначала ей показалось, что это ребенок квин-он-а, но, приглядевшись, она поняла, что хотя он и мог быть одним из этих индейских эльфов, ни на одного из тех, кого она видела, он не похож.

Когда он встал, оказалось, что ростом он доходит ей до груди, и если у квин-он-а лица были удлиненные, красиво очерченные, то лицо этого человечка было широким, глазастым и расплывалось в улыбке. Волосы у него были скорее темно-каштановые или даже черные, он не заплетал их в косички, они спадали множеством мелких завитков, словно у рок-певцов. Разглядывая его, Сара подумала, что он ее подслушал, видно, она разговаривала вслух. Но не успела она додумать эту мысль до конца, как незваный собеседник отчаянно затряс головой.

– Нет, нет, – возразил он. – Но я все равно тебя слышал.

«Но тогда это значит…» – не успела подумать Сара, как он снова кивнул.

– Убирайся из моей головы! – закричала Сара.

– Ничего не могу поделать, – печально ответил он. – Ты думаешь слишком громко. Я не виноват, что ты так громко думаешь. Почему ты не держишь свои мысли при себе, а бросаешься ими в людей, а? Ведь так ты сойдешь с ума!

Сара некоторое время смотрела на него. Каждый раз, когда ей кажется, будто все начинает как-то улаживаться, возникает что-то новое.

– Я не новое, – возразил человечек. – Я так же стар, как… как сама Земля.

Сара вздохнула:

– Я не знаю, как держать свои мысли при себе.

– Так пусть Рыжеволосый тебя научит, – посоветовал он. – Это нетрудно.

«Рыжеволосый?» Вспомнив, что говорила Ха-кан-та, Сара поняла, что человечек имеет в виду Талиесина.

– Откуда ты знаешь про него? – спросила она.

– Мы все его знаем.

– Но откуда тебе известно, что его знаю я?

Человечек усмехнулся:

– Это ты видишь меня впервые. Но я-то вижу тебя не в первый раз. Потому и знаю. А кроме того, – сразу добавил он, так что Сара не успела попросить его объяснить это странное заявление, – о чем бы ты ни думала, ты всегда думаешь о нем.

Так оно и было. Ее саму беспокоило то, что она так сосредоточена на арфисте. Интересно, почему она не может выбросить его из головы?

– Может быть, ты в него влюбилась?

– Может быть, – согласилась Сара, хотя уж слишком внезапно это случилось. Впрочем, наверное, так и бывает в волшебных странах, в Ином Мире например. Действительно, Талиесин, конечно, нравился ей так, как прежде никто не нравился. Может быть, он просто околдовал ее?

– Как тебя зовут? – спросила она человечка.

– Пэквуджи.

– Тебе это имя идет, – улыбнулась Сара.

– Еще бы! Это же мое имя.

– А меня зовут Сара.

– Я знаю, – усмехнулся Пэквуджи.

«Ладно, оставим это», – подумала Сара.

– Ты квин-он-а? – спросила она.

– Я – это я, – пожал плечами человечек.

Сара не могла не улыбнуться, потому что ей тут же представился смешной пучеглазый морячок из детских мультфильмов. Пэквуджи нахмурился.

– Это не я, – сказал он, прочитав ее мысли. – Я – хоночен-о-ке, одна из маленьких загадок бога Маниту. Когда Бабушка Жаба впервые улыбнулась, я был рядом. Я всегда один, но никогда не одинок. Выдра мне друг. И цапля тоже. Я бегаю взапуски с лисой и сплю в норе у барсука. Я Пэквуджи, и мой дом – весь мир.

– А что ты делаешь здесь? – рассмеялась Сара.

– Здесь? – Пэквуджи огляделся с преувеличенным вниманием. И, наклонившись к Саре, проговорил театральным шепотом: – Я пришел узнать, не желаешь ли ты прогуляться со мной?

– Куда?

– Куда угодно. – Он показал на сосну, росшую выше других на горном кряже за стойбищем квин-он-а. – Туда.

– Ладно, – сказала Сара. – Пошли.

– А пока мы идем, – добавил Пэквуджи, вскакивая на ноги, – я открою тебе одну тайну.

– Тайну? Какую?

– Не сейчас, не сейчас. Сначала пойдем, потом поговорим.

У Сары разыгралось любопытство, на сердце стало легче, как давно уже не было. Она тоже встала.

– Ну, веди меня, Макдуф. [79]

– Пэквуджи Макдуф, – сказал он. – Это я, правда?

Он прошелся колесом, потом из какого-то тайника между камней вытащил маленькую тростниковую дудочку и, прежде чем сунуть ее за пояс, исполнил на ней быструю мелодию.

– Не забудь свою музыку, – сказал он.

Сара пожала плечами и подняла гитару.

– А теперь? – спросила она.

– А теперь пошли! Хей!

– Теперь пошли! Хей! – повторила она и следом за ним стала подниматься на холм.

В вигваме было темно и душно, и Киерану понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли к тусклому свету. Следуя примеру Ха-кан-ты, он, скрестив ноги, сел на место, которое она ему указала, и огляделся. Синс-амин заняла место напротив горевшего в центре костра, расположившись среди четверых молчаливых квин-он-а, пришедших раньше. С лежавшей перед ней тростниковой циновки она взяла деревянную маску, на которой была вырезана медвежья морда, и надела ее.

– Это из-за того, что тотемом является медведь, – тихо объяснила Киерану Ха-кан-та. – Это племя квин-он-а так близко по духу к моему народу рате-вен-а, что мы все в родстве с духовной энергией Великой Матери.

Пока члены Совета молча общались друг с другом, Ха-кан-та назвала Киерану имена остальных старейшин. Слева в большой маске лося с рогами сидела Хот-анс – Сестра Лося, Толковательница, слева от нее в маске поменьше, украшенной остренькими рожками, была Шин-са-фен – Та, Кто Лечит Барабанным Боем – Целительница племени. Справа от Синс-амин сидел широкоплечий мужчина в маске волка, его звали Теп-фюл-ин – Красное Копье Ветра – Военачальник. И наконец, в маске цапли сидела Ко-келли – Мудрое Озеро.

У ног каждого из старейшин стоял небольшой барабан. А на коленях у них лежали тотемные палочки. Ко-келли была украшена голубыми перьями. Хот-анс держала в руках изогнутую костяную пластину с вырезанными на ней знаками. У Теп-фюл-ина в руках был томагавк, в его кожаную перевязь были вставлены волчьи когти. Шин-са-фен держала отполированную палочку из березы, на которой висели костяные бусы и три белых пера. У Синс-амин на коленях ничего не было, зато вокруг лба на ее маске была повязана лента с медвежьими когтями.

Свет костра играл на грубо вырезанных и раскрашенных масках. В воздухе словно витала какая-то сила, будто среди них незримо присутствовал кто-то еще. Когда в душе Киерана воцарился внутренний покой, ему показалось, что маски ожили, он почувствовал, будто находится на совете зверей, изображенных на масках.

Шин-са-фен бросила в костер горсть измельченной коры. Пламя взметнулось вверх фута на два, потом опало. Ко-келли в маске цапли взяла барабан и стала выстукивать медленный ритм.

– Киеранфой, – сказала Синс-амин, – ученик пробуждающего духов Тома-хенг-ара. Мы хотим тебя послушать.

Киеран взглянул на Ха-кан-ту, и она ободряюще кивнула. Он сглотнул слюну, стараясь придумать, с чего начать. Ему очень хотелось курить. На самом деле, будь его воля, он хотел бы оказаться в любом другом месте, только не здесь, в окружении существ, против которых его предостерегал Хенгуэр, предупреждая, что их нельзя сердить. А теперь Киерану предстоит объяснить этим существам, почему он хочет покончить с тем, кого они считают давно умершим и чью память свято чтут. Киеран вытер лоб, сложил руки на коленях, чтобы они перестали дрожать.

«Какое право они имеют требовать от меня объяснений? Власть, – сообразил он, – ведь я в их власти!»

– Нет, – произнес кто-то из сидевших в масках.

Киеран поднял глаза и догадался, что заговорила Ко-келли.

– Нет, не по праву власти, – сказала Ко-келли. – А по праву родства. Ведь Талиесин Рыжеволосый был братом-барабанщиком нашего А-ва-рате, кто, в свою очередь, являлся нашим братом по крови. Так же как и твой учитель. – Она продолжала выбивать пальцами медленную, но настойчивую дробь на барабане.

• Предыдущая
• 56/127
• Следующая