Лунное сердце - де Линт Чарльз - Страница 110

• Предыдущая
• 110/127
• Следующая

Такое же копье красовалось и рядом с Киераном. Он тоже был в одной набедренной повязке и намазан жиром, а волосы заплетены сзади в короткую косичку. Но он и сам понимал, что вряд ли являет собой такое же внушительное зрелище, как его противник.

– Я дам ему погонять меня немного, – сказал Киеран. – А сам уколю его разок, и все…

Повернувшись к нему, Ха-кан-та увидела, что ее возлюбленный нервничает и готов к самоуничижению.

– Господи помилуй! – пробормотал он. – Ты же знаешь, я постараюсь сделать все, что смогу!

– А он постарается тебя убить, – отозвалась Ха-кан-та.

Киеран и сам это знал. Он посмотрел на собравшихся квин-он-а и не увидел на их лицах сочувствия. Но между их гибкими, украшенными рогами фигурами он заметил каких-то мужчин и женщин, которые были выше, плотнее и без рогов.

– А это кто? – спросил он.

– Это рате-вен-а, – объяснила Ха-кан-та. – Их созвала я.

– Не слишком-то их много, – заметил Киеран. Он насчитал человек тринадцать-четырнадцать.

– Наш клан всегда был небольшой. И потом – многие не пришли. Одни слишком далеко. Другие не хотят иметь дело с квин-он-а – ни в дружбе, ни во вражде. А некоторые… – она пожала плечами, – некоторые заняты своими делами. Но и этих хватит.

– Что ты задумала? Не затевай ничего!

– Киеран, мы не будем вмешиваться, не беспокойся. Мы только проследим, чтобы бой длился до первой крови – не дольше!

– Nom de tout! – усмехнулся Киеран. – Уже то, что ты вызвала сюда своих родичей, Канта, грозит нам неприятностями. Теп-фюл-ин будет драться честно. Он обязан.

– Боюсь, что Красное Копье забыл понятие о чести.

– Ну, тогда Синс-амин за ним присмотрит.

– Я подозреваю, что Дочери Медведицы предстоят собственные испытания. Но меня это не касается. У меня одна забота – чтобы ты остался жив, возлюбленный мой.

Киеран отвернулся и поймал взгляд Теп-фюл-ина. По лицу Военачальника пробежала усмешка. Казалось, увидев родичей Ха-кан-ты, он хотел сказать: «Им меня не остановить. Остановить меня можешь лишь ты, но у тебя не хватит ни сил, ни умения, ни мужества».

– Киеран… – позвала Ха-кан-та.

Но тут над деревьями поднялась луна, а это означало, что пора начинать поединок.

– Я тебя люблю, – тихо сказал Киеран и сам поразился силе чувства, о котором говорил. Это придало ему отваги.

Ха-кан-та подошла и коснулась его губ своими.

– Удачной охоты, о мой воин, – прошептала она, отступая.

Киеран кивнул. Выдернув копье из земли, он сделал шаг вперед. «Отец Ворон! – молил он про себя. – Придай мне сноровки!»

Но если тотем и слышал его, он не отозвался.

Пэквуджи выбрался из леса и оказался там, откуда ему были видны и Ха-кан-та, и глиняный круг. Он примчался сюда, потому что рате-вен-а и Киеран все-таки были друзьями Сары, хотя она о них в последнее время думала иначе. Сара сама, может быть, не помнила, что они ее друзья, но Пэквуджи видел это так же ясно, как след бобрового хвоста на глади озера Пинта-ва.

И этим друзьям грозила опасность. Что угрожало Киерану, было понятно; об этом говорили могучие мускулы Военачальника и блестящее острие его копья. С Ха-кан-той было сложнее. Она и ее родичи готовы остановить Теп-фюл-ина, но независимо от того, честно он будет драться или нет, квин-он-а не потерпят вмешательства. Киеран должен пройти испытание без чужой помощи. Вот Пэквуджи и побудет рядом с Ха-кан-той, чтобы она не наделала вреда, желая сделать добро.

О том, чтобы восторжествовала справедливость, должны позаботиться Хозяева Леса. О сохранении своей чести пусть заботятся старейшины квин-он-а.

Подходя к Ха-кан-те, он заметил, что с другой стороны к ней приближается престарелый рате-вен-а. Пэквуджи узнал его – это был Ур-вен-та. Старик поглядел на Пэквуджи и тоже узнал его.

– А ты, плут, с чем пожаловал? С плохим или с хорошим? – тихо спросил он.

– Я же как зеркало, – отозвался Пэквуджи. – Разве не так считают твои соплеменники?

Ур-вен-та задумчиво кивнул:

– Да, это так. Но все же мне хотелось бы знать.

Пэквуджи пожал плечами и повернулся к Синс-амин, которая вышла вперед сказать свое слово.

Киеран почти не слышал, что говорила Дочь Медведицы. Он разобрал только одну или две фразы: «Испытание боем… Честь будет соблюдена… первая кровь». Он пытался сосредоточиться на том, что ему предстоит. Он взывал к тишине, переполнявшей его, к своей «тоу», чей тихий барабанный ритм мог бы помочь ему закрыть глаза на все и видеть только стоящего напротив безбородого воина. Киеран взвесил в руке копье. Тяжелый наконечник нарушал баланс. Опыт подобных боев у Киерана был небольшой, и дрался он только на палках.

Глиняная арена привлекала к себе всеобщее внимание. Квин-он-а и Ха-кан-та в ожидании боя заряжали ее своей магией, и воздух над кругом тихо потрескивал.

– Хозяева Леса наблюдают за вами, – сказала в заключение Синс-амин. – Ведите поединок, как подобает честным воинам.

Она отступила, и противники остались в кругу одни.

Киеран слегка покачивался на носках, держа перед собой копье двумя руками, как палку. Несколько бесконечно тянувшихся минут противники стояли лицом к лицу, неподвижно, как гранитные валуны, усеивавшие склоны холма за ними. Вдруг Теп-фюл-ин встрепенулся, копье блеснуло, как молния, Киеран едва успел парировать удар. В тишине деревянные древки скрестились с громким стуком. Молниеносные удары следовали один за другим, теснимый противником Киеран, отступая, попятился, он не видел ничего, кроме разящего копья Военачальника, который настигал его, словно приготовившаяся ужалить змея. Пот ел глаза, смешивался с жиром, покрывавшим грудь и спину, но, напрягая все свои силы, Киеран успевал отражать удары. Пока ему это удавалось, однако он чувствовал, что уже слабеет.

– Хей! – выкрикнул Теп-фюл-ин.

Острие его копья блеснуло у самых глаз Киерана; взмахнув своим копьем, чтобы защититься, Киеран слишком поздно заметил, что другим концом копья Военачальник нацелился на его ноги. Этот конец тяжело ударил Киерана по икре и свалил его наземь. Теп-фюл-ин норовил вонзить острие ему в лицо, но Киеран успел откатиться в сторону и, задыхаясь, уткнулся лицом в глину. А поднимаясь на ноги, снова потерпел неудачу – Красное Копье ударил его прямо в грудь, и Киеран опять упал. Теп-фюл-ин еще раз дал ему передышку и, стоя у края круга, выжидал, пока Киеран поднимется. Нога и бок у Киерана нестерпимо болели, нога даже онемела. Он понимал, что ему надо броситься в атаку, пока его не сразил еще более свирепый удар.

Пригнувшись, Киеран кинулся на противника, сделал один ложный выпад, второй, стараясь обмануть Военачальника, но тот успел отскочить, так что маневр не удался. Киерана повело в сторону от его собственного выпада, и копье Теп-фюл-ина задело его левую руку, но сам он все же ухитрился всадить свое копье с радующим слух свистом в бедро противника. Удар явился для того неожиданностью, и Киеран поспешил воспользоваться удачей, но Теп-фюл-ин тут же опомнился.

Его копье глубоко вонзилось сперва в левую руку Киерана, потом в правую, Киеран выронил оружие из онемевших пальцев, а Теп-фюл-ин ударил противника тупым концом копья прямо в живот. Киеран пошатнулся, и Военачальник, подскочив ближе, ударил его по голове.

От этого удара из виска Киерана брызнула кровь, и Синс-амин встала, чтобы объявить об окончании поединка. Молодой воин храбро сражался с Теп-фюл-ином, хотя, надо признать, поначалу тот просто забавлялся и копил силы, приберегая их к концу боя. Когда Киеран без чувств распластался на земле с залитым кровью лицом, Ха-кан-та ахнула. Но тут же на смену испугу пришла радость. Во всяком случае, бой окончен. И Киеран жив!

– Поединок окончен! – возвестила Синс-амин. – Ты победил, Красное Копье! Оставь юношу!

– Нет! Он мой! – закричал Теп-фюл-ин. – Его жизнь принадлежит мне: захочу – отниму ее, захочу – оставлю!

– Условие было – до первой крови!

• Предыдущая
• 110/127
• Следующая