Хроники тридцатилетней войны (СИ) - Васильев Николай Федорович - Страница 35

- Где Вы изволили пропадать, синьор Анхальт? Гоняли по снегу своих солдат?

- А вот и нет, синьорита Беатриче, - улыбнулась пропажа. - Решил вас очень-очень удивить. Все эти дни я переводил веселую комедию английского драматурга Шекспира "Molto Rumore Per Nulla" и теперь предлагаю нам разучить ее и сыграть перед публикой.

- Нам - это мне, Вам и кому еще?

- Джулио и Джованне, их слугам и моим итальянским офицерам.

- А Джулио об этом знает?

- Я ему расскажу, а Вы убедите. Или Вам не по душе моя затея?

- Очень по душе! Но хотелось бы все-таки эту пьесу прочесть....

- Всенепременно, синьорита. А с Джованной проблем Вы не предвидите?

- Ей тоже скучно, как и мне. И она еще не успела превратиться в матрону. Да вот сами у нее спросите....

Тут в гостиную вошла Джованна (миниатюрная, милая, домашняя) и рассказ Кристиана пошел по второму кругу - но задумка его была одобрена. Уговаривать Джулио пообещали обе дамы.

В итоге многочисленных переговоров все роли были розданы и доморощенные актеры стали их разучивать. Больше всего текста было у Беатриче и Кристиана, но они учили его в охотку, часто совместно и много при этом улыбались, взращивая взаимную приязнь. Потом пошли групповые репетиции, где все путались, а Кристиан, режиссируя сцены, злился. Злился, но вида не показывал (Алекс бы его заел). Хорошо хоть с декорациями и костюмами проблем не было - изображали практически современность. Постепенно сцены стали "вытанцовываться", а у актеров, осознавших это, появился интерес.

На общей репетиции вновь все пошло кувырком: надо было четко распределить массу актеров (более 20) и осуществлять контроль времени. Понадобился внешний режиссер, не участвующий в спектакле. Им стал сам кардинал Борромео, пришедший взглянуть на необыкновенную затею своей родни и странного кондотьера из Богемии. А в конце февраля состоялась репетиция генеральная, которой кардинал руководил уже с полным знанием дела.

- Что ж, - сказал он по ее завершении, - Нестыковок еще много, но спектакль получился. Я даже получил от него удовольствие. Будем через день представлять. Сбор публики я обеспечу.

Глава сорок третья. Представление началось

Первого марта 1624 г днем во дворе палаццо Борромео собрались самые изысканные жители Милана, но преимущественно молодые. Над этим скопищем людей (числом под 400) стоял ровный гул голосов. Взоры всех были обращены к галерее второго этажа, пока пустой. Но вот на нее вышел Ведущий, поднял руку, унимая голоса и начал пояснительный текст:

- Мы представляем на ваш суд свой спектакль по пьесе английского драматурга Вильяма Шекспира, которая называется "Много шума из ничего". В угоду миланцам место действия пьесы изменено на город Новару, хорошо вам известный. Время действия отнесено нами к походам Франческо Сфорца, то есть лет на 80 назад. Итак, войска Франческо одержали очередную победу и движутся на отдых в Новару. А вот перед вами граф Новары по имени Леонато, его дочь Геро и племянница Беатриче, а также гонец, прибывший от Сфорца.

Леонато берет из рук гонца письмо, читает и спрашивает:

- Из этого письма следует, что капитан-генерал прибудет вечером к нам в Новару?

Гонец: - Я оставил его милях в трех отсюда.

Леонато: - Сколько дворян вы потеряли в сражении?

Гонец: - Немного, а из знати - никого.

Леонато: - Победа является двойной, когда победители возвращаются без потерь. В письме говорится, что в битве особо отличился флорентиец по имени Клавдио. В Новаре живет его дядя, которого такая весть обрадует.

Беатриче: - Скажите, а синьор Фехтовальщик тоже возвращается?

Гонец: - В нашем войске я такого не знаю....

Геро: - Кузина имеет в виду синьора Бенедикта из Милана

Гонец: - А, наш весельчак! Он у нас заговоренный....

Беатриче: - Скажите, а много он на этой войне убил людей и съел? То есть много ли он убил? Потому что съесть убитых обещала я....

Леонато: - Право, племянница, ты слишком нападаешь на синьора Бенедикта. Он доблестный воин....

Беатриче: - Да, когда бывает с дамами; а каков он с кавалерами?

Леонато: - Не принимайте, сударь, всерьез выходок племянницы. Между ней и Бенедиктом идет шуточная война: стоит им сойтись, как начинается переброска остротами....

Беатриче: - А кто теперь его приятель? У него ведь каждый месяц новый названный братец....

Гонец: - Он чаще всего бывает в обществе того самого Клавдио.

Беатриче: - О господи! Он ведь хуже чумы! ППомоги Боже благородному Клавдио! Если он заразится Бенедиктом, леченье обойдется ему в тысячу дукатов.

Леонато: - Ну, племянница, как бы тебе не сойти с ума: ты ведь больше всех с Бенедиктом время проводишь....

Гонец: - А вот и капитан-генерал!

На галерею входит молодой еще Франческо Сфорца в сопровождении дона Хуана, Бенедикта и Клавдио.

Франческо: - Леонато! Вы встречаете нас на балконе, причиняя себе беспокойство....

Леонато: - Синьор капитан-генерал! С Вами в мой дом беспокойство никогда не приходит. Ведь когда оно исчезает - остается облегчение, а когда Вы меня покидаете - остается огорчение.

Франческо: - И все же Вы слишком охотно берете на себя заботы. А это, вероятно, Ваша дочь?

Леонато: - Ее мать не раз мне это говорила.

Бенедикт: - А Вы разве сомневались в этом, спрашивая у жены?

Леонато: - Нет, синьор Бенедикт, ведь Вы тогда были еще ребенком

Франческо: - Получайте плюху, Бенедикт. Но право, синьорита, Вы очень походите лицом на этого достойнейшего мужчину.

Бенедикт: - Хоть синьор Леонато и отец Геро, но я уверен, что она ни за что не согласилась бы иметь его голову на своих плечах.

Беатриче: - Удивляюсь, как это Вам охота все время болтать, синьор Бенедикт, когда на Вас никто не обращает внимания.

Бенедикт: - Как, милейшая Шпилька, Вы разве здесь?

Беатриче: - Где еще быть Шпильке, если не рядом с таким удобным предметом для уколов, как Вы, синьор?

Бенедикт: - Вот для того, чтобы уберечься от женских уколов, я не люблю ни одной женщины, хотя многие из них склоняли меня к любви.

Беатриче: - В этом я похожа на Вас: для меня приятнее слушать, как собака лает на ворон, чем как мужчина клянется мне в любви.

Бенедикт: - Да укрепит небо в Вас подобные чувства! Это избавит немало синьоров от царапин на физиономии

Беатриче: - Физиономиям вроде Вашей от царапин хуже не станет.

Бенедикт: - Хотел бы я, чтобы моя лошадь равнялась неутомимостью с Вашим язычком. Продолжайте с богом, а я кончил.

Беатриче: - Вы всегда кончаете лошадиной остротой.

Франческо (заканчивая разговор с Леонато): - Отлично, мой друг. Синьоры, владетель Новары приглашает погостить у него, сколько мы пожелаем.

После этих слов с галереи уходят почти все, но Клавдио придерживает Бенедикта.

Клавдио: - Бенедикт, ты заметил дочь синьора Леонато? Какая скромная и милая девушка! Или ты иного мнения?

Бенедикт: - По-моем,у для большой похвалы она слишком мала, для высокой - низковата.

Клавдио: - А я утверждаю, что не видел в своей жизни девушки прелестнее!

Бенедикт: - Я могу еще обходиться без очков и ничего особо прелестного в ней не вижу. Вот ее кузина - не вселись в нее бес - была бы лучше ее настолько, насколько майские дни лучше декабрьских. Но, я надеюсь, тебе не захотелось обратиться в женатого человека?

Клавдио: - Я не верю в такую удачу, но да: я хочу, чтобы Геро согласилась стать моей женой.

Бенедикт: - Вот до чего дело дошло! Еще вчера мы с тобой смеялись, что женатики носят шапки с целью прикрыть некие витые украшения, а нынче ты сам хочешь подставить шею под ярмо? Что ж, валяй и вздыхай все воскресные дни о былой свободе....

В этот момент на галерею возвращается Франческо.

Франческо: - Что за секреты задержали вас здесь?

Бенедикт: - Я бы хотел, сир, чтобы Вы принудили меня открыть их

Франческо: - Повелеваю тебе именем присяги на верность.