Генерал Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 49

– Позволь мне самому решать, когда и кем спать, – холодно процедил Максим.

– Не позволю. Не забывай – ты мой муж.

– Вот именно. Муж. Что ты тут устраиваешь?

– Давай не будем обманывать друг друга, – чуть задрожавшим голосом произнесла Татьяна. – Эржи ведь твоего ребенка носит. Так ведь? Можешь не отвечать. Она призналась. Что? Ничего не хочешь сказать?

– А что я должен сказать?

– Ты не умеешь врать. Понимаешь? Не умеешь. Ты никогда не позаботился бы о ком-то чужом и пустом для тебя. Твое благородство обращено только к своим. Элизабет никогда бы не была тобой облагодетельствована столь многим просто так, даже в пику мне.

– Тебя послушать, эта девчонка тоже или беременна, или уже родила мне детей.

– Если я ей не перережу глотку, то родит. Не сейчас, так потом. Рано или поздно ты залезешь ей под юбку.

– Дать нож?

– Ты серьезно?

– Что с тобой происходит? – После долгой паузы, раздраженно спросил Максим.

– Ты же видишь – у нас ничего не получается. Я верила. Я надеялась. Я мечтала. Но все пошло как пошло. У нас не получилось любящей семьи. Но я не жалею. Если бы мы с тобой не сошлись, то я бы уже была мертва… и у меня не родилось бы двух таких замечательных сыновей. Ради них – я прощу тебе все. Только…

– Что? – Выгнув бровь, спросил Максим, напряженно глядя ей в глаза.

– Только постарайся больше меня публично не позорить. Хочешь баб – пользуй. Сколько хочешь. Но – не позорь меня. Мое доброе имя важно для моих детей. Что они тебе скажут, когда вырастут? Сделай это ради них. Ради их веры в то, что они выросли в любящей семье.

Татьяна сказала, жуя губы и чуть не плача.

Максим ей ничего не ответил, мрачно играя желваками.

Казнь закончилась. Наш герой с супругой отправились в автомобиль, на котором добрались до Топкапы. Удалились приводить себя в порядок и готовиться к празднику. Но Максим не усидел. Не выдержал. Заглянул в покое к Тане, где и застал ее тихо плачущей в окружении что-то щебечущих служанок. Увидев Меншикова, они выпорхнули словно встревоженные воробьи, оставив пару наедине друг с другом.

– Зачем ты пришел? – Растерев слезы зажатым в кулак платком, спросила супруга, вставая. – Мне нужно немного времени. Я выйду для празднования. Никто ничего не заподозрит.

Максим подошел к ней и протянул зажатую в правой руке розу. Он ее держал заведенной за спину, так что сразу и не разглядеть что там. Это была не такая роза, как обычно продается в магазинах Москвы начала XXI века. Нет. Просто обычная ветка с бутоном. Срезал где-то в оранжереи.

Молча протянул и замер.

Татьяна взглянула на нее. Какой-то из шипов поранил кожу и стебель оказался измазан в крови.

– Зачем? – Короче и как-то более растеряно повторила она свой вопрос.

– Я понял, чего мне не хватало в моих безумствах. Тебя.

– Серьезно? – Скептически спросила она, принимая цветок.

– Серьезно. – Ответил он и, подхватив ее за попу, потащил на постель, заваленную какими-то тряпками. Она запротестовала. Но так, не сильно и больше для вида. Начало же празднования пришлось отложить… на час примерно. Куда они явились вместе, растрепанные и довольные. Особенно Татьяна, которая так и ластилась к мужу, так и жалась, стараясь постоянно и демонстративно прикасаться, помечая по-своему, по-женски свое.

Сейчас же под вечер, Меншиков, в уже изрядном подпитии, сидел в кресле рядом с супругой и мурлыкал себе под нос очередную песенку и бренча на гитаре. Гости в целом были пьяны либо в слюни, либо близко к этому. Сама же Татьяна тихо сопела, положив голову ему на колени из-за чего приходилось быть очень осторожным с гитарой… чуть ли, не нянча ее на руках.

– Максим Иванович! Максим Иванович! – Забежал радостный вестовой.

– Что случилось? – Вяло и сонно произнес Меншиков.

– Телеграмма из Петрограда! Вам присвоили генерал-фельдмаршала и просят прибыть для награждения!

Максим несколько секунд в упор смотрел осоловевшим взглядом на этого вестового. А потом, расплывшись в улыбке, крикнул, пробуждая всех в зале.

– Э-гей! Ребята! Нас в Санкт-Петербург приглашают! Керенский проставляется!

– В Петроград… – поправил его вестовой. – Вас…

– Не будем умалять достоинства Петра Великого. В Санкт-Петербург. И нас, а не меня. Кто я без моих верных воинов? Верно ребята?! – Крикнул он и поднявшиеся слегка припухшие, осоловевшие от алкоголя лица радостно поддержали его слова. А немного хмурая от пробуждения Татьяна спросила:

– Ты уверен, что тебе нужно туда ехать? Этот мерзавец тебя уже один раз убил.

– Вот и пообщаемся с ним по-свойски! – Рявкнул вместо Максима кто-то из-за стола.

– Давно пора! – Вторил ему кто-то еще.

На что Меншиков невинно улыбнулся и пожал плечами. Дескать, что ему еще добавить к сказанному?

916 год, 29 октября, Париж

В этот раз в гости к президенту Франции шел не просто новый посол Великобритании, а целая делегация. Само собой, и он их встречал не один. Но все одно – нервничал, ожидая неприятный разговор.

– Месье, добрый день, – поприветствовал их президент, как только гости вошли в кабинет.

– Добрый, – последней небольшой заминки, произнес посол. После чего кашлянул и выдал более полно: – Добрый день, господин президент.

– Вы так не считает? – Наигранно удивился Пуанкаре. – День сегодня удивительно солнечный, что в сочетании с осенней свежестью наполняет радостью сердце каждого француза. Странно, что вы не обратили внимание на такую красоту.

– Мой король встревожен казнью двух монархов в Константинополе, – полностью проигнорировав эту шутливую реплику, произнес посол. – Это беспрецедентная наглость! Что этот мерзавец себе позволяет?!

– То, что может, – добродушно разведя руками, ответил президент Франции.

– И вы одобряете его выходку?!

– Мое одобрение что-то изменит? Тем более, что казнил он их за дело.

– Но это монархи!

– И что? – Удивленно моргнув, поинтересовался Раймон Пуанкаре. – Если мне не изменяет память, в Англии и Франции такое уже случалось. Мы, правда, не стреляли, а головы рубили.

– Это не одно и тоже!

– Почему же? Франц-Иосиф совершил страшное преступление против своего народа. Он резал своих подданных, только потому, что ему не нравилась их национальность. Покойный султан занимался тем же самым.

– Это были славяне и армяне.

– И что это меняет? Общественное мнение Франции всецело на стороне Меншикова. И я не вижу смысла пытаться как-то осудить то, что нравится толпе.

Посол Великобритании закрыл глаза и потер лицо, пытаясь немного успокоиться. Его чрезвычайно разозлила позиция президента Франции. Он ожидал более серьезной и понимающей реакции.

– Господин президент, – начал он после паузы. – Вы разве не понимаете, что если мы сейчас не остановимся Меншикова, то он растерзает нас всех?

– Вы так думаете?

– А вы нет?

– Месье, – после некоторой паузы произнес Пуанкаре. – Мы все с вами знаем, что Максим Меншиков окутан мистикой и легендами как никто в наши дни. Шутка ли? Он смог воскреснуть. Но давайте попытаемся отложить мистику и посмотреть на ситуацию… хм… более отстраненно что ли. – Раймонд немного помолчал в полной тишине, собираясь с мыслями. А потом продолжил. – Мы о нем уже достаточно много знаем, опираясь только на проверяемые факты. То есть, можем судить по делам. Он, безусловно, талантливый военный. Это я хочу особенно подчеркнуть. Военный. Он силен в поле. В бою. В битвах. И только. Да, он склонен совершать интересные политические и дипломатические ходы, совершенно нестандартные и непривычные, но, в целом, совершенно очевидно, что он тяготится мирной жизни, с которой он просто не знает, что делать.

– Это нас и пугает, – кивнул, соглашаясь с ним посол Великобритании.

– Обстоятельства складываются таким образом, что Меншиков сам себя загоняет в ловушку. Он – не политик, не экономист и не юрист. Он – воин. Причем воин очень древней формации, привыкшей всю свою жизнь проводить в походах, грабя и разоряя все, что встречает на своем пути. И если бы он просто грабил и уходил – да, я бы разделял ваши опасения. Но он промахнулся – он стал захватывать земли.