Генерал Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 19

– А нам? – Поинтересовался Чернов, бывший главный теоретиком революционных социалистов.

– А что нам? Он – суверен небольшого независимого государства – Великого княжества Вендского. У него свои интересы, у нас свои.

– Он муж Татьяны Николаевны Романовой, – заметил Чернов.

– Она не наследник престола. Я бы на ее месте вообще сидел тихо и не отсвечивал. Чай не дура – прекрасно понимает, что за минувшие два года Романовых заметно поубавилось. И она сама если и жива, то скорее чудом.

– Боюсь, что вы слишком оптимистичны, – покачал головой Чернов.

– Товарищи, а что мы теряем? – Абрам Рафаилович Гоц. – Этот изменник сейчас слаб. Северный фронт его не поддержит…

– Но поддержит Юго-Западный, – перебил его Чернов. – А там хватит войск, чтобы нас раздавить. Достаточно будет пары казачьих дивизий.

– Мы точно этого не знаем.

– Чего? Что на нас довольно и двух дивизий?

– Нет, – возразил Гоц. – Что Юго-Западный фронт поддержит Керенского. Более того, мы можем сделать так, чтобы его никто не поддержал. У Меншикова очень высокая репутация в войсках. Что мешает нам выйти с официальным заявлением, будто бы мы не знали во что нас вовлекает этот мерзавец Керенский? И что совершать покушение на столь славного и полезного для России человека никогда бы не стали.

– Рискованно, – покачал головой Чернов. – Максим Иванович, как показала практика, очень опасный человек. Не боитесь, что из наших голов он сложит небольшой курган прямо посреди Невского? Хотели или не хотели, мы признаемся, что покушались.

– Верно, – кивнул Савенков. – В Меншикова стрелять – себе дороже.

– Значит нужно заявить, что нам стало известно, кто совершал на него покушение. – Не унимался Гоц. – И Николая с семьей кто взорвал, тоже сказать. Что это не настоящие эсеры, а отщепенцы и предатели, изменники дела революции и просто мерзкие люди. Иуды, что за тридцать серебряников продали дело революции.

– Нам не поверят, – тихо произнес Семен Леонтьевич Маслов.

– Почему же, батенька, не поверят? – Выступил вперед Владимир Ильич. – Разве Керенский не изменил делу революции? Разве не прогнулся под этих золотопогонников? Испугался. Не поверил в народ и его силу. В итоге что? Революция захлебнулась. Революция утонула. Оставив после себя только маленькую горстку мерзавцев.

– Я попросил бы выбирать выражения! – Вскинулся Маслов, выполнявший во Временном правительстве функцию министра.

– Керенский предал революцию! – Твердо повторил Ленин, вскинув свою испанскую бороденку. – А вы служите ему. Да, вы одумались. Но поступок ваш достоин осуждения. В таких делах компромиссов быть не может!

– Я могу немедленно выехать к Юго-Западному фронту со своими людьми и начать работать с солдатами, – звонко и решительно произнес Лев Давидович. – Мы должны воспользоваться этим шансом!

– А что делать с Меншиковым? – Нахмурившись поинтересовался Чернов.

– А что с ним делать? – Переспросить Ленин. – Он хочет воевать? Пускай воюет. Авось убьют.

– А если нет? Как показали события сегодняшнего дня – это не так-то и просто.

– А если не убьют, тогда и поговорим, – заметил Троцкий. – После своего воскрешения он явно не в себе и склонен к героическим поступкам. Воскреснет ли он снова – неизвестно. Главное нам сейчас – это выиграть время и взять власть. Крепко взять. Чтобы она не качалась как у этого изменника в руках. И тогда один человек, пусть даже и уважаемый, нам угрожать не сможет.

– К тому же, я уверен, – продолжил за Льва Давидовича высказывание Владимир Ильич, – с ним можно договориться. Керенский боялся за свою власть и жизнь. Он прекрасно знает, что Меншиков в курсе, по чьему приказу были убиты его тесть с тещей и родичи. Поэтому с Керенским Максим Иванович не договорится никогда. Между ними кровь близких людей. Такое не прощают. А с нами? Все возможно. И я бы сказал больше. Было бы недурно его привлечь на нашу сторону. Ибо такой командир одним своим присутствием в наших рядах обеспечить безопасность коммуны.

– Вы слишком оптимистичны, – с едва заметной усмешкой заметил Чернов. – Меншиков по своей крови Романов, пусть и в каком-то там колене. Его супруга – Романова. Другие его ветви уходят в очень влиятельные аристократические роды. Он богат. Очень богат. Наверное, сейчас он самый богатый человек в мире. Он суверен пусть небольшого, но независимого государства. И лично я не вижу ни единого повода ему с нами договариваться. Зачем? Какая ему в том выгода?

– Может и так, – кивнул Владимир Ильич. – Может быть вы и правы. Но мы обязаны попробовать. С ним ведь можно поговорить и попытаться выяснить, что он хочет. Может не все так плохо?

– Помнится мне, – произнес один насмешливый тип, стоящий в уголке и внимательно за всем наблюдая, – в прошлом Меншиков однозначно высказывал свою политическую позицию. Или вы забыли, как он стрелял анархистов?

– Которые стреляли в него, – невозмутимо ответил Троцкий. – Максим Иванович в этом плане очень прост и предсказуем. Он, как правило, не щадит тех, кто тронул его или его близких.

– То есть, ты предлагаешь пустить нас в расход ради этой морды? – Прорычал анархист, потянувшись к пистолету.

– Я предлагаю сначала поговорить, – холодно произнес Троцкий, процедив слова с изрядным презрением. – Или вы, товарищ, руководили тем отрядом анархистов и имеете причастность к покушениям на Меншикова?

– Нет.

– Тогда прекратите устраивать истерику! Смотреть тошно.

– Так что мы решили? – Поинтересовался Савинков, которому эта перепалка совершенно не понравилась. Вот и перебил, вклинившись и даже встав между Троцким и закипающим вождем анархистов… одним из.

– Я за то, чтобы начать агитировать войска Юго-Западного фронта против Керенского! – Воскликнул Владимир Ильич. – Мы можем лишить его и это поддержки. После чего легко вышвырнем из Зимнего и возьмем власть в руки Революционного комитета. Кто за то, чтобы начать уже действовать, а не прозябать, наблюдая как херится дело революции? Прошу поднять руки.

Медленно и неохотно поначалу люди голосовали «за». Один за другим. И чем дальше, тем быстрее они вскидывали «лапку» вверх, подтверждая свое согласие. Последним руку с зажатым в ней «Маузером» поднял анархист. Все еще злой, но идея брать власть в свои руки и вышвыривать куда-то Керенского ему понравилась и немало смягчила приступ ярости.

– Ну что же, товарищи, решено! – Довольно воскликнул Владимир Ильич. – Теперь нужно определиться с тем, кто-что делать будет. Чтобы мы друг другу не мешали…

916 год, 6 августа, Лондон

Столица Туманного Альбиона в это утро радовала чистым небом и веселым солнышком. Казалось, что нет больше ни туч, ни тумана. Одно лишь теплое солнце и удивительное в своей бездонности голубое небо. Карета медленно покачиваясь двигалась по брусчатке, неся в себе раннего путника. Тот дремал. Пытался. Но мысли не давали ему покоя уже который день.

Воскрешение! Это же надо? Как это вообще возможно? Злые языки даже что-то про Антихриста стали говорить, но робко и неловко. Слишком не похож Меншиков на него. Он если может предстать агнцем, то каким-то саблезубым. Так что народу эта версия не очень понравилась. Тем более, что Меншиков был союзником Великобритании в этой войне и имел удивительную популярность среди союзников. В том числе и на островах. Он был человеком, который в массовом сознании, и сделал победу. Тысячи и тысячи убитых в боях соотечественников меркли перед ним. Они ведь просто умерли, а он – победил. В общем – сложно с ним все было… слишком сложно…

Карета остановилась. Скрипнула дверь, кем-то услужливо открытая, и премьер-министр Великобритании Герберт Генри Асквит, 1-й граф Оксфорда и Асквита медленно вылез наружу. Чуть-чуть постоял. Наслаждаясь возможностью выпрямить тело. Но долг звал. И сильно мешкать он не стал. Он нехотя пошел вперед. Шаг за шагом, неуклонно приближаясь к кабинету, где его уже ждали. Во всяком случае, он был в этом уверен, так как ранее все его министры собирались до его прибытия. Слуга услужливо распахнул дверь, пропуская «директора Великобритании» в помещение.