Подари мне надежду (СИ) - Манило Лина - Страница 1

1. Аня

Я выключаю воду и выхожу из душевой кабинки, ступая босыми ногами на ледяную плитку пола. Вздрагиваю от контрастных ощущений, но очень быстро привыкаю, хотя в этой квартире мне многое ещё в новинку: слишком мало времени здесь прожила, чтобы чувствовать себя уверенно. Всего пару дней, даже вещи ещё не всё распаковала, и до сих пор боюсь что-то ненароком сломать или испортить.

Даже не замотавшись в полотенце, — а кого, собственно, стесняться, если живёшь один? — выхожу из тесной ванной комнаты, наполненной густым ароматным паром. Я накупалась, точно дельфин-шизофреник, аж раскрасневшую кожу покалывает.

Но сто́ит сделать пару шагов по коридору, как моё внимание привлекает какой-то странный звук, будто бы кто-то ключом в замок попасть пытается. Странно. Замираю, мигом забыв, что сейчас я абсолютно голая, и прислушиваюсь. Нет, показалось. Или всё-таки нет?

Следом раздаётся грохот, словно с той стороны двери что-то падает на пол, а вслед за громким звуком слышатся ругательства, произнесённые вполне себе мужским голосом.

Мамочки! Грабят!

В мыслях бодрыми ланями несутся мысли, одна другой ужаснее. В мозгах — заставка "В мире животных", только это не звери, а буйные фантазии и скорой смерти. Я не паникёр и не истеричка, трясущаяся в паническом припадке по любому поводу, но в такой ситуации грех не испугаться.

Вот сейчас в квартиру ворвутся грабители, меня убьют, изнасилуют, ещё что-нибудь сделают со мной… Или сначала изнасилуют, а потом убьют?! Ой, какая разница-то! Что так, что так — радости мало. Совсем никакой радости, однозначно.

За дверью снова скребутся — наверное, отмычками шурудят, — но в итоге замок клацает. На всё это уходит не больше нескольких секунд, но моё затуманенное паникой сознание уже успело нарисовать хладный девичий труп, который доблестные полицейские по частям находят в разных концах города.

Так, кажется, кто-то явно пересмотрел на ночь кровавых триллеров. А тем временем я вместо того, чтобы позвонить в полицию, торчу посреди коридора голой нимфой. Ну не дура ли?!

Когда дверь распахивается, слышу мужское "Ох ты чёрт!". Это восклицание — обухом по голове, и я, не поворачиваясь, взвизгиваю сиреной, потому что страшно. Настолько, что, кажется, мозг мой отключился окончательно и бесповоротно.

Бегу в комнату, чтобы накинуть домашнее платье и срочно позвонить в полицию. Пусть приедут поскорее и разберутся, что за мужик ни с того ни с сего решил заглянуть на огонёк. Без приглашения. По личной инициативе, и от этого особенно жутко.

Когда я снимала эту квартиру у милой женщины слегка за пятьдесят, она ни о каких внезапных гостях мужского пола не предупреждала. Даже не намекала. Мы заключили договор на год с возможным продлением, я честно отдала деньги, с таким трудом накопленные, и она уехала в далёкие дали выходить замуж. Даже обещала не беспокоить ни словом ни делом, если вовремя буду переводить ей на карту арендную плату.

Наверное, я ни разу в жизни так молниеносно не одевалась: в армии мной бы бесспорно гордились, даже медаль вручили бы.

Так, где телефон?! Куда я его запихнула?! Мамочки!

Ношусь по крошечной комнате, где из мебели лишь древний шкаф и односпальная кровать, как угорелая, боясь, что не успею просигнализировать, а незнакомец всё ближе — острее ощущаю его присутствие, явственнее слышатся шаги по длинному коридору.

Телефон загадочным образом потерялся, и я хватаю высокую табуретку, до этого мирно стоящую у окна, и, выставив ножками впереди себя, закрываюсь ею, точно щитом. Ни от чего это меня не спасёт, но это лучшее, что я могу сейчас придумать. Во всяком случае, если меня начнут убивать, врежу увесистым предметом мебели по башке преступника. Так, может, даже сбежать получится.

Дверь порывисто распахивается, а я визжу, сжимаясь от страха, и впечатываюсь попой в батарею. Трясу этой дурацкой табуреткой, словно для мужчины любых габаритов это сможет стать хоть какой-то преградой, но с ней в руках мне спокойнее.

— Сумасшедшая, что ли? — раздаётся в паузе между моим ором, и я замолкаю на вдохе. — Чего вопишь, нудистка?

Выглядываю из-за сидения, которым закрывала лицо, и вижу стоящего напротив мужчину. Высокий, но не слишком и, кажется, светловолосый, но из-за панического приступа в глазах двоится и плывёт, потому ничего больше рассмотреть не получается. Да и не до красоты его неописуемой мне сейчас, точно не до неё.

— Вы кто? — интересуюсь, но табуретку отпускать не собираюсь. Пусть только хмырь сунется ко мне, врежу, не раздумывая.

— А вы, милая барышня? — вроде как усмехается, но как-то не очень весело.

— Я Аня…

— Аня, значит. Интересно-интересно. — Закусывает нижнюю пухлую губу и рассматривает меня внимательно, даже слегка щурится, словно так лучше видит. Наверное, размышляет, в какой очерёдности будет расправляться со мной: сначала убьёт, а потом изнасилует или всё-таки наоборот. Наоборот, мне кажется, приятнее.

Тьфу, вот же! Триллеры, чтоб их!

Я не знаю, как выглядят маньяки и садисты, но этот, вроде, не очень похож. Симпатичный, вроде, одет хорошо. Зачем я ему?

— Аня, да. Обычное имя, простое. Или не слышали такое ни разу? — несу какую-то чушь, крепче вцепившись в ножки несчастной табуретки.

Была бы она живым существом, от моих усилий из неё бы весь дух вышел.

— Имя слышал, конечно, — хмыкает и складывает руки за спиной, покачиваясь с пятки на носок и обратно. Метроном какой-то, а не мужчина. — О тебе никогда не слышал. Что ты здесь делаешь?

— Живу. Квартиру в смысле снимаю.

А и правда. Разве и так непонятно? Или этот товарищ решил, что я влезла в чужую квартиру, чтобы помыться? А самое главное: кто он вообще такой?!

Но не успеваю задать важный вопрос, как он говорит:

— И долго живёшь?

— Вам-то какое дело? Кто вы такой вообще и почему вломились в чужую квартиру?

Он хмыкает и улыбается, и это почему-то заставляет чувствовать себя неловко.

— Никуда я не вламывался. Открыл своим ключом дверь вообще-то, — произносит низким голосом. Такой тембр принято называть сексуальным, и что-то мне подсказывает, что его обладатель вовсю пользуется этим преимуществом перед другими мужчинами. — Это разве похоже на взлом? Да и квартира мне вроде как не чужая.

Ничего не понимаю.

— Но я… меня не предупреждали ни о каких гостях!

— Бывает, — пожимает плечами, а наглая улыбка точно приклеилась к его лицу. — В общем, мы теперь, вроде как, соседи. Так что… будем вместе жить. Я, надеюсь, ты этому рада.

2. Аня

В каком это смысле сосед? Что значит: вместе жить?! Ничего подобного в договоре не указывалось, а очень даже наоборот: квартирная хозяйка клятвенно заверяла меня, что ни одна живая душа не побеспокоит, и я смогу жить спокойно. Этими гарантиями в том числе мне и понравилась эта квартира, а теперь всё рушится со скоростью света. Гадство! Потому что вряд ли проживание на одной территории с посторонним мужиком хоть каким-то образом входит в понятие “спокойно”.

Неужели я озвучила мысли вслух? Или лицо моё настолько красноречиво в этот момент, что мой внезапный сосед снова растягивает губы в ленивой усмешке, от которой меня уже порядком подташнивает, и интересуется:

— Чему так удивляешься?

Он серьёзно?! Вот действительно сейчас стоит напротив, скалит зубы, точно ему бока ласково щекочут, и не понимает, что меня удивляет? Да нет, вроде бы, на идиота не похож…

— А что, не должна? Совсем ни капельки?

Мой встречный вопрос он оставляет без внимания и продолжает как ни в чём не бывало:

— Комната моей матушки свободна, — и как у него щёки ещё не треснули от улыбок этих? — И я имею полное право в ней жить столько, сколько пожелаю. Так что смирись, нудистка, и получай удовольствие.

Вот ещё новости. Матушка, значит. Однако…

— То есть вы сын Ольги Ивановны?

Он кивает, а меня мучает желание ударить его как-нибудь особенно больно, чтобы перестал так провокационно улыбаться. Не хватало ещё краснеть начать, чтобы он возомнил о себе невесть что.