Не по плану (СИ) - "_YamYam_" - Страница 52

Шум потихоньку стих, а она двинулась в сторону кафедры, располагая на ней учебники. Хери снова оглядела ребят перед собой и расплылась в ещё более глупой улыбке.

— Учитель Ким сказал вчера, — просветил её староста Лим Ханыль, широко улыбнувшись, а девушка не знала, должна пожать за это Намджуну руку или настучать по голове.

— Поздравляем с должностью учителя на полную ставку! — ещё раз похлопала в ладоши сидящая рядом с ним красавица Риса — вечная заводила и главная хулиганка. — Вы должны угостить нас чем-нибудь особым, учитель О!

Класс моментально стройно заулюлюкал, соглашаясь с таким предложением полностью, а Хери фыркнула, чуть хлопая книгами по столу и призывая к тишине.

— Как только сдадите выпускные экзамены, я лично налью каждому из вас то, что захотите, — усмехнулась она. — Вы ведь уже все совершеннолетние, верно?

— Учитель О, вы лучшая! — закричала с задних парт Минхё, поднимая руки в форме сердечка, и все снова загалдели, возвращаясь в своё привычное состояние.

— Вы только не думайте, что мы захотим что попроще, — хмыкнул Ким Убин, сразу ставший её любимчиком благодаря одному только имени и тяжёлому взгляду. — Вам придётся вести нас в самый крутой клуб к самому крутому бармену.

— Это точно!

— Учитель О, вы попали!

— Я записал на диктофон всё, вы не отвертитесь!

Она засмеялась снова, взгляд кидая на разбросанные по полу конфетти, и покивала головой на все их слова. Хери не была против того, что ей самым натуральным образом уже целый год назад подсунули в классное руководство один из самых шумных классов, называющихся грубо и некрасиво — «проблемные». Девушка так не считала, потому что полюбила всех этих двадцати двух детей едва ли не в первую же неделю, а они так же быстро полюбили её в ответ — потому что она не навязывалась, говорила прямо, ничего не скрывая, и улыбалась им всегда искренне, в ответ получая такую отдачу и такую нежность, как ни от какого любого другого класса.

— Ладно, — вздохнула она и ещё раз хлопнула учебниками по кафедре, замечая краем глаза тут же опустившиеся на парту две тёмных головы. — Успокаивайтесь и готовьтесь к сегодняшним занятиям.

— Как? — удивился Ханыль. — Даже объявлений не будет?

— Хотите снова послушать о том, что вы должны постараться как следует? — улыбнулась Хери. — Вы ведь и так знаете, что до выпускных экзаменов осталось всего ничего. Сейчас к концу подходит ноябрь, а в феврале вы все уже закончите школу — вот и посчитайте. Я не хочу говорить вам всё то, что вы и так слышите снова и снова: про то, что должны учиться, и про то, что должны постараться как можно лучше написать тесты. Просто сосредоточьтесь, хорошо? — она прищурилась, снова кинув взгляд на почти спящих посреди класса школьников, и хлопнула по кафедре много сильнее и громче, заставляя их напугаться и едва не подпрыгнуть от неожиданности. — Будущих айдолов это касается тоже, нечего расслабляться.

Чон Чонгук весь надулся и нахмурился, глядя на неё исподлобья и едва, кажется, держа глаза открытыми, а Ким Санхи откинулась на стуле и протянула:

— Учитель О, вы такая жестокая. Мы ведь стажируемся до посинения.

Она была страшно симпатичная сейчас — со слегка пополневшими щёчками и куда более явными ямочками на них, с выкрашенными в жгучий чёрный волосами и почти полным отсутствием косметики на лице. Они теперь с Чонгуком, что за один только год вытянулся ещё сильнее, действительно выглядели самыми настоящими близнецами.

— А кто говорил, что будет легко? — хмыкнула она, поднимая книги с кафедры и выходя из-за неё. — Это точно всё, никаких новостей пока нет. Готовьтесь к урокам и приберите в классе.

Ей в спину опять полетел стройный гул недовольных голосов, а она улыбнулась, получив самый лучший заряд бодрости. Она уже успела направиться в сторону кабинета, где у неё был первый урок, как сзади раздалось:

— Учитель О! — и девушка обернулась, останавливаясь.

Чонгук слегка дёрнул головой, откидывая прядь волос, лезущую прямо в глаз, а потом заговорил, руки привычно спрятав в карманы школьных брюк:

— Мне надо вам кое-что сказать.

— Я слушаю, — улыбнулась она.

— Но это секрет, — чуть нахмурился Чонгук. — Агентство сказало держать это в тайне, позволили предупредить только семью, но… Я хочу, чтобы вы это знали.

— Что-то серьёзное?

— Ничего плохого, — хохотнул он, — не переживайте. Всего лишь дебют.

— Дебют?! — переспросила Хери, а потом тут же закрыла рот ладонью и, понизив голос, уточнила: — Вы дебютируете?

— Да, — чуть улыбнулся Чонгук, всё ещё имея проблемы с выражением эмоций. — Я подумал, что вы должны знать. Если бы не вы, ни я, ни Санхи… В общем, мы многим вам обязаны. Правда.

Хери наклонила голову вбок и внимательно посмотрела на парня перед собой. Он сильно вырос за последние полгода — совсем так, как Санхи. Они оба стали спокойнее и увереннее, куда более социализированы и не смотрели больше на чужих так, словно ждали одной только подлости и гадости. Хери приятно было знать, что Чонгук чувствует благодарность, однако не считала, что заслуживает её в такой мере.

— Не забывай, — произнесла она с улыбкой в итоге, — что благодарить надо ещё и себя.

— Я благодарю себя, — кивнул Чонгук. — Не только песни Санхи вошли в наш первый альбом. Моя тоже там есть.

— Это же замечательно.

— Она не стала заглавной, конечно, но…

— Санхи пишет музыку почти всю жизнь, — напомнила ему Хери, — а ты совсем недавно начал это делать. Не торопись. Было бы скучно, если бы всё и всегда получалось с первого раза.

Чонгук замер на несколько мгновений, будто бы переваривая, как всегда, услышанное, а потом покивал головой.

— Но знаете, учитель О, — усмехнулся он, — когда я писал эту песню, то думал о вас.

— Что? — сорвалось с её губ, и она заморгала, пытаясь осознать услышанное. Хери только секунду спустя вспомнила, как буквально только что он говорил ей «спасибо», и едва не выдохнула от облегчения. — Не думаешь, что первый альбом — слишком раннее время для песен-благодарностей?

— Вы правильно всё поняли сначала, — хмыкнул тем временем Чонгук, наклоняя набок голову, — это не песня-благодарность, учитель. Это песня о моей первой любви.

— Чонгук…

Хери не знала, как осталась на ногах после такого вот внезапного признания. Она иногда думала об этом, иногда подозревала, ловя на себе совершенно не читаемые его взгляды, но сразу же отгоняла подобные мысли, думая, что только лишь придумывает чёрте что. Ей уже не в первый раз признавались парни, одетые в школьную форму, но ожидать этого от того, кого она знала ещё до того, как стала вдруг преподавать, никак не могла.

— Да вы не напрягайтесь так, учитель, — хохотнул он, — я ведь не претендую. Просто не думайте, что я это говорю по той же причине, что и остальные. Дело не только в том, что вы красивая и всё такое… Просто вы столько всего сделали и столько всего важного сказали мне… В общем, все претензии можете оставить при себе, потому что вы сами влюбили меня в себя. И я не собираюсь любить вас всю жизнь или вроде того, не переоценивайте себя.

Хери прыснула, не сдержавшись, и, прижав ближе к себе учебники, взглянула на парня снизу вверх.

— Знаешь, если хочешь стать популярным у девушек, тебе надо поработать над искусством признания.

— Я и так популярен, — пожал плечами Чонгук, — напрягаться не собираюсь. Если это правда, зачем мне придумывать что-то ещё?

— Вот видишь, — улыбнулась Хери чуть дрогнувшими губами, — у тебя ведь были девушки, так что не называй меня своей первой любовью, пожалуйста. Это ужасно смущает.

— Девушки были, любви не было, — фыркнул он. — Что в этом такого?

Хери ответить не успела из-за одного только звонка, оповестившего всю школу о начале занятий, а, когда повернулась обратно к Чонгуку, отвлечённая музыкой, увидела лишь закрывающуюся дверь кабинета. Она поджала невольно губы и вздохнула, думая, что Чон Чонгук — этот потрясающий во всех отношениях ребёнок — достоин всего самого лучшего в этой жизни.