Месть до первой крови (СИ) - Логинова Анастасия - Страница 43

   Катя невольно улыбнулась и покивала – он была знакома с таким типом людей.

   — Вы слышали что-то о Черных после того, как окончили университет?

   — Рада была бы не слышать, да пришлось. Тот, кто заказал ей статью, очень обозлился, не получив результата. А это был влиятельный человек, ему ничего не стоило уничтожить Наталью, как журналиста. Я говорю о нем «был», потому что его убили как раз в те смутные времена.

   Весть о самоубийстве бывшего мужа Емельянова приняла спокойно, объяснив, что его судьба ее давно уже не волнует. Катя не могла не сочувствовать женщине – с первым мужем ей явно не повезло. Да и со вторым, судя по ее бесконечно уставшим глазам, повезло не очень. Из кухни такой аромат льется, что аж желудок сводит – значит, она его ждала. А время-то уже позднее, где он ходит?

   Собравшись, Катя продолжила беседу:

   — Караваев застрелился, прочитав некую статью о своем бизнесе – у следствия есть все основания полагать, что статья клеветническая, и, возможно, написана она была с одной целью – устроить Караваеву неприятности. Может быть, это была месть? У вас есть мысли, кто это мог сделать?

   — Намекаете на Наталью? Что ж, это вполне в ее духе. Она и раньше в своих статейках смешивала «Гарант-плюс» и Сашу с грязью.

   — А вы не думаете, — очень осторожно начала подбираться к главному Катя, — что такие же неприятности Черных могла бы устроить и вам…

   — Мне? – опешила Эльза. – За что? Я ничего ей не сделала.

   — А вашему сокурснику, который так подставил ее перед заказчиком? Кстати, как его имя?

   — Имя? – Эльза задумалась и отвела взгляд. – Кажется Люсов… Точно, Гоша Люсов. Но его судьба уже наказала и без помощи Натальи. Он все—таки очень ее любил, после всего случившегося у него произошел нервный срыв – я помню, как Люсова увезли на «скорой» прямо из университета. Я слышала, что он попал в психиатрическую больницу, и даже если он все еще жив, сомневаюсь, что сможет вам помочь.

   Катя не стала переубеждать Емельянову, хотя та здорово ошиблась. Выходит, Люсов все же смог вылечиться – по крайней мере, производил впечатление адекватного человека. Выходит, и Наталья простила ему предательство… Непонятно только, почему эту историю со статьей замял сам Люсов – забыть он об этом мог вряд ли. Значит, обманывал? И почему простив Люсова, Наталья не смогла простить Караваева? Или статья в «Бизнесе» действительно не имеет к ней отношения?

   С этими вопросами Катя и уснула той ночью.

   На допросе Люсов был удивительно спокоен – мечтательный взгляд, направленный за плечо собеседника, неловкая полуулыбка, и даже перед Вагановым, который его допрашивал, он умудрялся извиняться на каждом слове. Однако вины своей не признавал.

   Катя сидела здесь же – теперь она проходила свидетелем по делу о Мещерском маньяке, и замначальника отдела устроил Люсову очную ставку с ней. Вспоминая детали, Катерина рассказала о своей беседе с подозреваемым Люсовым в его московской квартире, особенно уделив внимание его неумелому вранью об экзаменах и замеченной в углу мокрой одежде.

   — Простите, но я не понимаю, о чем вы… – Неподдельно удивился подозреваемый. – Я действительно брал в тот день выходной, чтобы ехать на похороны Наташи. А на обратном пути попал под дождь – это теперь уголовное преступление?

   — Георгий Андреевич, наши сотрудники были на кладбище в тот день, и вас они там не видели.

   — Если они меня не видели, это не значит, что меня там не было, — усмехнулся Люсов. – Я уже говорил, что у меня плохие отношения с матерью Наташи, и я не хотел попадаться ей на глаза.

   — Допустим, — легко согласился Ваганов. – И часто вы устраивали себе такие выходные?

   Люсов пожал плечами:

   — Я не помню…

   — А в Колледже, где вы преподавали, говорят, что часто. Особенно в последние месяцы. Можно поинтересоваться, что вы в эти дни делали?

   — Отдыхал. Зачем еще брать выходные? — честными глазами смотрел на него Люсов.

   Ваганов только сдержанно кивнул. Удивительно, как, обладая таким несдержанным характером, внешне он мог оставаться совершенно невозмутимым.

   — Хорошо, я по-другому сформулирую вопрос, — продолжил он, — в ваших личных вещах, точнее во внутреннем кармане кошелька найдены корешки от билетов на пригородные поезда. Мы уже узнали номера электричек и установили их маршруты. Пятого июня, двадцать третьего июня и девятого июля вы ездили на вашу дачу в Подмосковной Мещере, верно?

   Люсов засомневался на мгновение, но кивнул – отпираться было бесполезно:

   — Да, ездил. А что такого – я часто туда езжу!

   Ваганов перегнулся к нему через весь стол и доверительно спросил:

   — А зачем? У вас там ничего не растет, кроме засохшей яблони…

   — Вы извините меня, конечно, но я разве не могу просто отдыхать на свой даче? Это мое дело, чем мне там заниматься!

   — Ну, хорошо, а вашей попутчице, Ольге, зачем вы сказали, что вчера у вас был день рождения? В вашем паспорте указано, что вы родились зимой.

   Люсов наклонил голову ниже и пробормотал что-то совершенно невнятное.

   — А что вы можете сказать о трех женских телах, закопанных на вашем дачном участке?

   Подозреваемый слегка изменился в лице, но упрямо мотал головой:

   — Не понимаю, о чем вы…

   — Нам известно, что ваша супруга завещала дачу вам, — дожимал Ваганов, — и после ее смерти участок находился полностью в вашем распоряжении. Кто-то кроме вас мог туда проникнуть?

   — Не знаю… — проблеял Люсов.

   По взгляду Юрия Николаевича Катя поняла, что у него есть самый главный козырь. И тот не замедлил пустить его в ход.

   — Это ваше? — Он, поиска под столом, выставил на всеобщее обозрение коробку, из которой вытащил пару поношенных кроссовок, а затем гипсовые слепки подошв. – Кроссовки изъяты из вашей квартиры при обыске, вот постановление за подписью начальника Следственного отдела. Следы подошв идентичны следам, обнаруженным рядом с убитыми женщинами. Вам есть, что ответить?

   Люсов своим внешним видом и так едва ли внушал уважение, но теперь стал откровенно жалок. Доказательств против него было достаточно – умом Катя понимала, что душитель восьми женщин сидит здесь, перед ней. Но где-то на уровне подсознания ей не верилось, что это бесхребетное существо способно на убийство. Люсов, отворачиваясь от кроссовок, не нашелся что ответить, только выражение его лица становилось все более мрачным и затравленным.

   — Георгий Андреевич, — устав ждать ответа снова спросил Ваганов, — вы ведь с вашей супругой Черных развелись несколько лет назад, у вас есть мысли, почему она могла завещать свою дачу вам? У нее ведь были родственники – двоюродная сестра, отец, мать.

   — Ее отец не живет в России, матери дача и вовсе не нужна – у той другие интересы. К тому же Наташа знала, как я люблю это место.

   — А почему она вообще решила писать завещание? В тридцать лет об этом обычно еще не lумают.

   — Откуда мне знать. Должно быть, Наташа тоже предчувствовала… — Люсов оборвал фразу на середине и уставился в окно – смотрел он туда так заинтересованно и вдумчиво, что и Катя повернула голову в ту же сторону. Но когда ничего, кроме яркого летнего пейзажа не увидела, красноречиво переглянулась с Вагановым, и у них обоих мелькнула мысль, что тюремный срок их клиент все равно не получит – экспертиза наверняка признает его невменяемым.

   Ваганов, наконец, прервал тишину:

   — Катерина Андреевна, у меня вопрос к вам. Люсов говорил при вас что—либо о своей бывшей супруге?

   — Извините… — не дал заговорить Кате Люсов. – Я не понимаю, какое отношение к этому имеет Наташа? Вы говорите о завещании, о моем к ней отношении… вы хотите сказать, что это я ее убил?

   На лице у подозреваемого отразилось такое неподдельное изумление, что, кажется, он сам испугался своих слов.