Мое чужое имя (СИ) - Логинова Анастасия - Страница 21

Подозревал он, что и Катя думала примерно так же. Связи в прокуратуре у нее имелись, при желании она бы добилась тщательного расследования. Но желания, видимо, не было.

После смерти Астафьева теперь уже Следственный комитет завел дело об убийстве. Сработали следователи хорошо: забрав у Артема Зорина материалы по «Феликсу», выяснили, что одним из основных клиентов компании был завод, находящийся в Красноярской области — ОАО «Алюминий». «Феликс» оформлял документацию «Алюминия» и сопровождал сделки по купле-продаже. Выяснили также, что одним из содиректоров «Алюминия» был известный в Москве предприниматель Александр Патров, который через несколько дней после убийства Астафьева застрелился. Следователи посчитали, что это не совпадение, а еще спустя какое-то время в Следственный комитет явился некий Александр Нуйков, не так давно отбывший срок в колонии. Нуйков неожиданно написал признание, что Астафьева застрелил он, а заказал убийство Александр Патров. Нуйкову вынесли обвинение, правда следователь почему-то отпустил его до суда под подписку о невыезде, чем Нуйков воспользовался и банально сбежал. Он до сих пор был в розыске.

А дело сначала лежало в сейфе у следователя, потом перекачивало в архив — до выявления новых обстоятельств.

Из материалов дела следовало, что разработка ООО «Алюминий» началась после появления оперативно-розыскной информации работников Красноярского УБЭП. К ним поступили данные, что один из директоров, Александр Патров, втихаря от партнеров гнал «налево» чистую руду, продавая ее, как списанную перерабатывающим заводам — в итоге, в общий котел шли «копейки» за списанную руду, а на счет Патрова перечислялись немалые суммы. По сведениям оперативников уходила руда за границу. А вот оформляла все эти сделки юридическая контора под названием «Феликс». Прямых доказательств не было, но УБОПовцы воспользовались тем, что налоговая инспекция имела к «Алюминию» какие-то претензии — именно оттуда информация просочилась к Зорину, и он со свойственной ему энергией принялся это дело раскручивать.

Однако не успели провести обыски на складах «Алюминия», как в Москве застрелили Астафьева, а чуть позже застрелился и Патров.

Не могло Сергею не броситься в глаза, что сработал Зорин грязновато — и версии не все отработаны, и ни одной справки нет о том, как именно алюминий вывозился из России. Да и фигуранты явно не все допрошены. Все эти вопросы Салтыков не собирался задавать Зорину, и так показал слишком большую заинтересованность. А разузнать про завод хотелось. Сергей пролистал уголовное дело в самое начало, там, где были подшиты налоговые отчеты «Алюминия». В налоговой у Сергей было немало хороших знакомых, уж очень много точек соприкосновения у налоговой и БЭПовцев.

Была, например Шура Соловьева — сейчас, правда, Шурка носила совершенно другую фамилию — муж ее был могучим начальником в Федеральной налоговой службе, но для Салтыкова Шура так и осталась Соловьевой. Она была бывшей Сергеевой однокурсницей, одно время даже сослуживицей — сейчас Соловьева трудилась в налоговой инспекции, и вполне могло статься, что она о «Алюминии» что-то слышала. Недолго думая, Сергей начал набирать номер ее мобильного, благо знал его на память, но остановился. Женька… Он и вчера повел себя как последняя сволочь, нужно попытаться хоть частично реабилитироваться. Все, к черту этот «Алюминий». Хотя бы на сегодня. Сергей сдал вахтеру уголовное дело, выбрался из здания суда и поехал домой.

Для Жени день выдался напряженным. Вместо планов по быстрому зачитать студентам две лекции по классицизму Николя Пуссена, пришлось в добавок к этим лекциям сорок минут сидеть на планерке, где объявили, что на будущей неделе в Университет приедет комиссия из Минобразования. Это означало, что неделя выдастся бешеной, придется корректировать все учебные планы согласно госстандартам, ну и прочая суматоха, сопутствующая появлению начальства, обеспечена. Окончательно выбил ее из колеи разговор с научным руководителем ее кандидатской, который в пух и прах раскритиковал целую главу из ее работы:

— Вам что не нравится эта тема?

— Почему? Очень нравится… — опешила Женька.

— Но здесь нет ни одной оригинальной, свежей мысли — все это уже писали тысячу раз до вас. В конце концов, если вам не нравится ваша тема, еще не поздно выбрать другую.

Женя была взбешена и еле сдержалась, чтобы не сказать профессору что-то резкое: она восемь лет убила на этот чертов французский классицизм, а ей говорят, что оригинальных мыслей нет! Приехав домой, Женька умоляла судьбу, чтобы к ней опять не заявилась Кира со своими поучениями, очень хотелось хоть пару часов побыть в тишине и одиночестве.

Но одиночество было недолгим: непонятно с какой стати домой явился Сергей, хотя не было еще и шести.

«Неужели мое пожелание сбылось, — зло думала Женька, — и его контора действительно пропала пропадом? Из-за чего еще он мог припереться в такую рань?».

Весь вечер Женька мужа демонстративно не замечала, а занималась только собой — ванна, лосьоны, кремы, маникюр, косметика. В парикмахерскую к знакомому мастеру она собиралась заехать по пути. Вопреки обыкновению, Женя даже ужин сегодня не готовила: во — первых, на этой вечеринке будут Кирюшины друзья из высшего общества — не должна она выглядеть как домработница только что оторвавшаяся от плиты, а во — вторых, хотела посмотреть, что будет, если она не приготовит, как обычно, ужин. Ничего не было. Небеса не разверзлись, и на нее не пал гнев божий. Сережа просто сам зажарил яичницу, а позже за едой невозмутимо читал газету.

Но любопытство все-таки взяло верх: не каждый день жена перемеряет весь свой гардероб, на ночь глядя:

— Куда-то собираешься?

— На выставку некого модного нынче экспрессиониста. Его Кирин муж спонсирует, так что я даже не прошу, чтобы ты пошел со мной. — И дав мужу последнюю попытку, сделала скучное лицо. — Не знаю, может, мне не идти?

«Прикажи мне остаться дома! Ну хотя бы намекни…»

— Как хочешь… — Сергей перевернул страницу, — может, машину возьмешь?..

Женя доехала на такси.

На презентации, как Женя и предполагала, было скучно. Но и возвращаться домой слишком рано не хотелось — не дай бог Салтыков подумает, что ей здесь не понравилось. Экспрессионист и его раскрученные полотна явно никого не интересовали — гости ели фуа-гра, пили шампанское, разговаривали, шутили, приходили и уходили.

— А Салтыков все-таки не пришел… — Кира, кажется, успела продегустировать все виды шампанского, имеющиеся на вечеринке, так что была весела, и отсутствие Сережи не должно было сильно ее огорчить. Но она все равно расстроилась: — знала б ты, как он мне надоел… — совсем нелогично продолжила она и, не отслеживая больше Женины перемещения, удалилась под руку с парнем по возрасту не старше Жениных студентов. Ее месть мужу, кажется, удавалась на славу, так что Женя не смела ей мешать, и развлекалась, как могла. Стараясь не налегать на шампанское, она переходила от одной стайки гостей к другой, надеясь услышать хоть одну близкую ей тему, и может даже удастся сказать что-то умное по этой теме.

Там говорили о модных курортах и светских скандалах на этих курортах; здесь активно спорили, можно ли собакам осветлять шерсть женской краской для волос — одной дамочке очень хотелось собачку-блондинку; еще в одном углу обсуждали курс акций Газпрома — в общем, Женя, без пяти минут кандидат наук, чувствовала себя темной и необразованной.

Она неловко ступила назад и почувствовала, что налетела на кого-то. Обернулась, торопливо извиняясь, и нос к носу столкнулась с Димой Левченко. Он придерживал за талию стройную шатенку с короткой стрижкой и крупным носом.

— Женя, и ты здесь? — удивился Левченко, но тут же чему-то развеселился. — Девочки, вы не знакомы? Женя, это Лена. Лена, это Женя… — он еще что-то говорил, а Женя стояла пораженная. «А как же Катя?» — хотелось закричать ей. Но Дима, кажется, был чуточку пьян и рассказывал о Лене с каким-то садистским наслаждением. Вскоре шатенка Лена с плаксивым выражением лица отвлекла Диму на себя, а к Женьке подплыла Кира: