Жрица богини Маар (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 52

Закономерно, что после таких недвусмысленных откровений господин Нагорт не захотел больше обсуждать императорскую семью. И я снова пожалела о том, что не владела даром в должной мере. Не могла убедить, заставить собеседника раскрыться и, следовательно, узнать интересные детали.

Беседа с господином Сфием меня сильно напугала, и после я радовалась тому, что попросила господина Нагорта присутствовать при встрече. Поначалу пожилой воин с символом посланников на доспехах мне даже понравился. Сквозь почтительность и вежливые фразы проглядывало искреннее желание полностью ответить на вопросы. Но стоило заговорить о футляре и споре с господином Мирсом, как собеседника словно подменили. Его лицо ожесточилось, голос стал резким, тон — неприязненным. Но я настаивала, даже попробовала воспользоваться даром для убеждения.

К моему непередаваемому удивлению, сопротивление воина быстро рухнуло. И вновь он поразил переменой. Пустой взгляд. Окаменевшее лицо, тусклый невыразительный голос и рассказ, казавшийся вымученным.

— Господин Тевр из свиты принца Ясуфа передал мне просьбу господина Далибора. Я выполнил ее и зашел в посольство. Там были люди, человек в сером. Помню знак на его груди — глаз в центре снежинки.

К тому времени я знала, что символ сарехских богов надевали поверх одежды не только во время служений, но и во время ритуалов. В записях господина Тимека это особо оговаривалось.

— Этот глаз смотрел мне в душу, — хрипло продолжал воин. Между словами были долгие паузы, еще более длинные разделяли предложения. Будто мужчина боролся с собой за каждое слово. — Он видел все и приказывал. Потом в моих руках оказался футляр. Красный. Грубая работа. Облупленная краска. Палец порезал. Кровь не дали стереть, кто-то взял меня за руку, приложил палец к бумаге.

Господин Сфий точно описал ритуал подмены воспоминаний. После беседы с господином Мирсом я уже знала, что услышу именно это. Больше поражало, что сила моего дара помогла воину рассказать. Но я рано обрадовалась. Стоило спросить, как выглядел сарехский священник и было ли у него имя, как посланник отпрянул. Поспешно отступил на несколько шагов, отрицательно качая головой, запнулся о стоящий у стены и стул и рухнул на него. Я вскочила, подбежала к нему.

— Нет, нет, — бормотал воин, одной рукой прикрывая правый глаз, другой будто отмахиваясь от меня.

Из-под ладони тонкой струйкой просочилась кровь. Я ахнула и отшатнулась, вцепилась пальцами в высокую спинку кресла. Господин Нагорт подлетел к воину и, бесцеремонно дернув за руку, открыл его лицо. Другой рукой вцепившись посланнику в волосы, удерживал его голову. Тот не стонал и, казалось, не испытывал боли, хотя по щеке ярким ручейком стекала кровь.

— Глаз цел, — прервал нескончаемо долгое молчание советник. — Веко кровит.

Он выпустил воина, тотчас вновь закрывшего лицо, резко повернулся ко мне. Я дрожала, ужас мешал думать, от увиденного мутило.

— Постарайтесь не смотреть в ту сторону, — советник говорил жестко, но я была за это только благодарна. В тот момент мне требовались четкие указания.

— Вы выглядите больной, — хмуро заметил господин Нагорт. — Присядьте.

Я с трудом вернулась в свое кресло, ухватилась за подлокотники, чтобы не упасть.

Он обошел стол, позвонил в колокольчик. Слуга появился быстро и получил приказание привести лекаря. «Да, господин» и тихий стук сомкнувшихся створок показались мне оглушительными, вывели из оцепенения. Бросив короткий взгляд на императорского посланника, увидела, что он закрыл лицо обеими руками, опустил голову почти к самым коленям и безмолвно покачивается взад-вперед. Тем временем господин Нагорт смочил в стакане платок и стал тщательно оттирать кровь со своих пальцев.

— Я сожалею, что вмешиваюсь в дела жриц, — глухо произнес советник, когда наши взгляды встретились. — Но буду крайне признателен за ответ.

Я промолчала.

— Это, — вельможа кивком указал на воина, — итог вашего принуждения?

— Нет, — тихо ответила я и для убедительности покачала головой. — Дары действуют не так.

Собеседник вздохнул с явным облегчением, словно ужасный груз упал с его плеч.

— Простите, что заподозрил, сиятельная госпожа, — виновато улыбнулся господин Нагорт.

— Любой на вашем месте пришел бы к такому выводу, — поспешила заверить я. — Вам не за что просить прощения.

— Вы очень любезны и великодушны. Я еще раз благодарю вас за ответ, — с легким поклоном ответил сановник.

Когда через несколько минут в кабинете господина Нагорта появился запыхавшийся лекарь, выяснилось, что императорский посланник заснул.

— Он знает, что в последнее время у нас возникли сложности, — устало потерев переносицу, сказала Гарима.

Мы сидели в моей гостиной, пили ароматный чай. В комнате было прохладно, но после поездки по жаре в куббате у меня болела голова, от этого произошедшее в кабинете господина Нагорта постепенно становилось похожим на горячечный бред.

— Альд поговорит с ней?

— Конечно, хоть и предупредил, что успокоить Абиру будет трудно, — хмурая Гарима положила на тарелочку фаршированный миндалем финик. — Она раздражается, если речь заходит о тебе.

— А мы сами никак не можем это исправить?

Сестра пожала плечами, вздохнула.

— Не знаю. Если бы разлад возник из-за чего-то мирского, думаю, нам помогло бы познание. Такой же ритуал, как посвящение, — задумчиво ответила Гарима. — Возможность увидеть друг друга, вновь принять такими, какие есть… Но боюсь, в этом случае познание не выход.

— Почему? Из-за силы моего дара? — догадалась я.

— Да, — просто ответила Доверенная. — Поэтому.

Она помолчала немного и, ободряюще положив руку мне на запястье, продолжила.

— Мне жаль, что Абира столь ревнива и недальновидна. Жаль, что она сама никогда не стремилась развивать свой дар. Хотя, между нами, там особенно развивать нечего. Мне жаль, что она так завистлива. И я, откровенно говоря, страшусь следующего ритуала, того дня, когда она вновь почувствует твой дар и заметит его развитие. Я не знаю, что будет после этого.

Сестра казалась подавленной, и я постаралась утешить:

— Она ведь не может повлиять на ход ритуала, на его итог. Переживать не о чем.

— Я сейчас не о ритуалах говорю, — покачала головой Доверенная. — От привычных она не откажется. Слишком много радости они ей приносят… Я о нашей троице. Мы давно уже «две и одна», долго так продолжаться не может, — она снова вздохнула: — Жаль, что ее нельзя заменить.

Мы обсуждали мой день во дворце, Гарима внимательно слушала и казалась озадаченной, но не удивленной ответами. Хотя рассказ о господине Сфие, об ответе на мое неумелое принуждение ее поразил.

— Ты верно поняла, — успокоила она. — Наши дары не причиняют боли. Уж тем более ранений. Думаю, так сарех защищал воспоминания о внушении.

Упоминание господина Тевра в связи с сарехским послом и священником ранило Гариму, причинило большую боль, чем я предполагала. Обняв сестру, желая поддержать, отчетливо почувствовала ее настроение и понадеялась, что такой опустошенной и потерянной ее больше не застану.

Гарима довольно быстро собралась с мыслями, а на смену выжигающей горечи пришла злость.

— Нужно допросить господина Далибора, — отрезала сестра, резко выпрямившись. — Завтра же с утра поговорим об этом с Императором и господином Нагортом.

— Будет скандал…

Ни гнев господина Далибора, ни его угрозы рассказать обо всем царю не пугали. Я боялась вновь увидеть разъяренных сарехов в Храме, снова услышать тревожный звон кристалла.

— О, — неожиданно хищно оскалилась Гарима, — если докажем, что он замешан, скандал будет незабываемый.

Мстительность и ярость преобразили всегда спокойную и доброжелательную Доверенную. Находиться рядом стало тяжело, настолько яркими были ее переживания. Разрушительные чувства удивляли, ведь еще вчера, когда мы обсуждали сарехов, Гарима злилась не так сильно. Но всего мгновением позже выяснилось, что причина была в другом человеке.