Жрица богини Маар (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 43

Она вздохнула.

— Конечно, это худший вариант развития событий. Но, и это неоспоримая истина, если даркези и сарехи объединятся против нас, Империи будет очень тяжело справиться с этими сильными государствами.

— Ты произносишь все это так, будто мы можем повлиять на исход войны, — бросила я, мрачно разглядывая блеклую карту с выцветшими названиями городов.

— Потому что так и есть. Мы можем повлиять, — веско сказала Гарима.

Я удивленно повернулась к сестре, ожидая пояснений.

— Каждый раз, когда послы пишут своим государям о погроме и расследованиях, они разрушают дружеские отношения между нашими странами, — вздохнула Гарима. — Каждый раз, когда купцы пишут домой о вирах и притеснениях общин, они разрушают торговые связи между нашими странами. Каждый раз, когда сарехи или даркези пишут о ритуалах для иноверцев, они настраивают своих знакомых и родственников против Империи. И чем больше шума в Ратави, чем больше беспорядков, тем больше этих писем…

— Тем больше вероятность, что сарехи и даркези в войне объединятся против нас, — хмуро дополнила я. — Но ведь они сами виноваты!

— А вот это как раз не имеет значения, — покачала головой сестра. — Общины волнуются. Столица Империи, зеркало всей страны, ополчилась против них. У Императора при всей его власти мало средств успокоить общины и собственный народ. Он может только назначить виру, приказать восстановить разрушенное, пригрозить выселением. Император может только покарать общины, — продолжала Гарима. — Но бессилен рассудить, потому что камень преткновения — разница верований. Мне горько признавать это, но именно ритуалы стали причиной смуты. Из-за них сарехи и даркези бросаются друг на друга, из-за них объединяются против тарийцев. Именно это для нас страшней всего. То, что сарехи и даркези уже здесь объединяются против Империи, — подчеркнула Доверенная. — На нас лежит большая ответственность. Потому что мы сейчас обладаем огромной силой. Мы способны примирить общины, успокоить людей, настроить сарехов не враждебно по отношению к тарийцам.

— Как? — хмуро спросила я, вспомнив бьющихся в Храме чужаков. Не могла поверить в то, что они прислушаются к словам имперских жриц.

— Мы должны найти и изобличить истинного виновного, — твердо заявила Гарима. — Должны выяснить, кто подарил чернильницы конюшему и лекарю. Почему они без причин пошли на убийства, — сестра вздохнула и добавила: — За всем этим стоит кто-то достаточно сильный и разыгрывает свои фигуры. Меня это не просто беспокоит… Нет. Я чувствую себя куклой в чужих руках, и это бесит.

Сравнение было верным. Я тоже ощущала себя ведомой и беспомощной. Отведенная мне роль раздражала, хотелось переломить ход событий, испортить неведомому кукловоду игру. Глядя на решительную Гариму, я знала, что у нас это получится.

Уже через несколько часов я пожалела о том, что сестра не знала способа обуздать мой дар. Меня вновь разбудил кошмар. Снилась невыносимая боль за грудиной, напуганная тарийка, склоняющаяся надо мной. Больше ничего разобрать не удалось, и связи с каким-нибудь проведенным ритуалом я не находила, как ни старалась.

День прошел бездарно. Ни долгий разговор с господином Мирсом, ни обстоятельная беседа с дознавателем не дали новых сведений. Расследование убийства принца было давно, большая часть подробностей забылась. Но оба мужчины обещали подумать и сразу сообщить, как только вспомнят что-нибудь интересное.

Господин Шиан пришел в беседку поговорить об Ингаре сразу после позднего обеда. При обеих сестрах. Я сгорала от стыда и неловкости. Чувствовала, как полыхают щеки, не смогла заставить себя смотреть на воина. А еще нахлынуло ощущение уязвимости, даже опасности, которое всегда возникало у меня в присутствии Ингара.

Абиру новость повеселила. Глаза сияли озорством, на красивых губах появилась улыбка, временами обнажавшая ровный ряд жемчужных зубов. Передающая явно собиралась расспросить воина, почему я велела запереть своего особого гостя. К счастью, вмешалась неизменно спокойная Гарима. Она повела разговор с начальником охраны так, что Абира не перебивала. Сиятельная госпожа Доверенная говорила властно и чуть свысока отдавала распоряжения. Содержать под стражей не меньше недели. Обращаться вежливо и почтительно. Если заключенный пожелает передать кому-то письмо — позволить написать. Само послание отдать Доверенной. Никаких посетителей. Разумеется, никаких ограничений в пище.

Господин Шиан внимал, кивал после каждой фразы. Гарима избрала такой тон, что мужчине даже не пришло в голову, что возможно спросить, за какие прегрешения и по какой причине в камере тарийского храма нужно содержать сареха.

— Зря я так мало внимания уделяю восточным соседям, — едва сдерживая смешок, обронила Абира, когда воин ушел. — Все сарехи такие неудержимые и страстные?

— Не знаю, я с немногими знакома, — буркнула я. — Они не горят желанием общаться с ведьмами.

— Что? — Передающая нахмурилась, чуть подалась ко мне.

— Они ведь не тарийцы, — я пожала плечами. — О почтении не приходится мечтать.

— Ты наказала его за оскорбления? — горделиво вздернувшая подбородок Абира явно ждала подтверждения.

Рассказывать об истинной причине не хотелось, ища поддержки, я бросила на Гариму короткий взгляд. Сестра едва заметно кивнула. Она тоже не хотела посвящать Абиру во все подробности, из-за этого молчаливого сговора я чувствовала себя ужасно неловко.

— Да, и за них тоже, — нелюбовь к вранью подвела меня, вынудила сделать оговорку. Абира ее, конечно же, заметила.

— Было что-то еще? — хмуро уточнила сестра.

— Он напал на Суни, — добавила я.

— Это совершенно возмутительно! — взъярилась Передающая. Сведенные к переносице брови, решительный взгляд, жесткие черты красивого лица — такой северяне изображали богиню возмездия. — Нужно об этом рассказать Императору! Он был в шаге от нападения на тебя! Хвала Супругам, что он ничего тебе не сделал! Ты станешь его защищать, это понятно, но спускать такое нельзя! Кем бы он тебе ни приходился!

Я смотрела на рассерженную Абиру и даже не жалела о том, что сболтнула лишнее. Увидеть, что сестра, несмотря на все наши различия, на ревность и нежелание помогать в расследованиях, так тревожится обо мне, было очень приятно.

— Ты права, — вмешалась рассудительная Гарима. — Но у Императора сейчас много забот. Кроме того, мы достаточно сильны и не нуждаемся в спасителе каждый раз, когда происходит что-то необычное.

Передающая нехотя согласилась, но от нескольких сердитых замечаний все же не удержалась.

Подготовка к ритуалу, молчаливые сестры, ароматный пар кирглика… Все это не отвлекало от воспоминаний. Храм, бой, оглушающий звон тревожно вспыхивающего кристалла, даркези, заносящий подсвечник над головой золотой статуи…

В этот раз единственной неожиданностью ритуала стала необычайно сильная злоба человека. Она захлестывала меня так, что трудно было мыслить ясно. Этот гнев оказался хмельней пива, которым угостил убийцу и его приятелей владелец сарехской таверны. Заглушал разум, развязывал языки, направлял кулаки. Такая же ярость чувствовалась и в противниках, застилала им глаза кровавым туманом.

Уже отдавая душу убийцы Абире, я поняла, что именно с этого человека, выпившего пива из небольшого бочонка на плече сареха-трактирщика начался погром.

После ритуала Доверенная пригласила меня к себе, потому что явно не хотела обсуждать детали при Абире. Та довольно напряженно, с вызовом спросила, удалось ли разглядеть причину в этот раз. Я не солгала, списав все на ослепляющую ненависть, ведь в те часы именно она руководила даркези. Говорить Передающей о бочонке не стала.

Гарима хмурилась, слушая рассказ о пережитом во время ритуала.

— Это очень странно, — подвела черту сестра. — Меня не покидает чувство, что в пиво что-то подмешали…

Она встала, вышла в рабочий кабинет, вернулась с большим справочником лекарственных растений. Сестра шелестела страницами, но по сосредоточенному лицу я догадывалась, что Гарима сама толком не знает, что ищет. Время шло, уставшая после ритуала Доверенная постепенно раздражалась. Я почувствовала это до того, как она сердито захлопнула книгу.