Жрица богини Маар (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 28

Я вздохнула и примирительным тоном продолжила:

— Завтра с утра мы проведем ритуал и попробуем разобраться.

— А если вы не разберетесь. Что тогда?

— Мы разберемся, Ингар. Разберемся, — заверила я. — Не завтра, так послезавтра. Или через два дня. У нас неделя в запасе.

— Какая неделя? — выдохнул он ошеломленно.

Сарех вдруг показался таким удивленным и растерянным, что мне даже почти стало его жаль. Не явись он в мою спальню ночью с оружием, я бы посочувствовала сердечней.

— Ты невнимательно слушал своих соплеменников, — пожурила я. — Заклятие продержится неделю. Это время дала нам Великая для выяснения всех обстоятельств и принятия окончательного решения. А ты вынуждаешь меня среди ночи объяснять одно и то же по третьему разу. Это несправедливо и бесчеловечно по отношению ко мне.

Он пренебрежительно усмехнулся, хотел возразить, но я не дала.

— Уходи, — мой голос прозвучал глухо и устало, а тон не допускал пререканий. — Ты не даешь мне отдохнуть и вредишь своему отцу. Сам снижаешь вероятность успеха завтрашнего ритуала.

Этот довод оказался весомым, а на лице самоуверенного воина впервые отразилось некое подобие смущения. Извинений я, разумеется, не дождалась, но хоть смертью мне не погрозили на прощание.

Я надеялась, что еще до полудня мы с сестрами проведем второй ритуал для лекаря Снурава. Но все пошло не так, как думалось.

Первой неприятной неожиданностью стал отказ Абиры помогать. Передающая стремилась поссориться со мной, грубила Гариме, придумывала откровенно нелепые отговорки, но упрямо стояла на своем. Участвовать в ритуале, исследовать память обвиняемого она не собиралась.

Против ожиданий, Доверенная не настаивала, не уговаривала. Лишь сказала, что этот разговор не закончен. И с ласковой улыбкой добавила:

— Мы вернемся к нему, когда ты отдохнешь, сестра. Усталость так на тебя влияет. Но я ведь знаю, что ты не станешь пренебрегать долгом жрицы.

Абира отвела взгляд, покраснела и выглядела пристыженной, а попытки оправдаться прозвучали жалко. Все потому, что она так и не решилась сказать правду. Передающая не желала признать слабость своего дара. Боялась, что так же быстро истощится, как и днем раньше. Страшилась неизвестного ритуала. Но ее уловки, старания скрыть эти чувства были очевидны любому.

Второй, значительно более серьезной сложностью стало ошеломившее меня признание Доверенной. Я привыкла во всем полагаться на ее знания и опыт, рассчитывать на мудрую поддержку. Слова Гаримы о том, что она никогда не слышала и не читала о преступниках, обращенных в золотые статуи, сперва показались мне неудачной шуткой, настолько я верила в обширные познания сестры. Но она и не думала шутить. Она была всерьез обеспокоена. А еще я ни разу не видела Гариму такой растерянной.

— Нужно проверить архив, — расхаживая по своему кабинету, Доверенная думала вслух. — Но так, чтобы никто не заподозрил, что мы не знаем, что делаем… Нужно поговорить с господином Тимеком. Он самый пожилой, самый опытный из жрецов Содиафа. Возможно, слышал о подобном… Нам пригодится любая помощь… К счастью, он умеет хранить секреты…

Она разговаривала не со мной, а при мне. Я лишь наблюдала за Гаримой, снующей вдоль стола. Сестра теребила правой рукой серьгу, легко жестикулировала левой, будто обосновывала свою точку зрения. Многочисленные браслеты позвякивали в такт движениям резко и назойливо.

— Нужно поговорить с Правителем… с послами. Но как говорить с ними, чтобы не показать слабости?

В дверь постучали, Гарима замерла.

— Простите, сиятельная госпожа Доверенная. Прошу извинить меня, сиятельная госпожа Забирающая, что отвлекаю вас… — торопливо бормотала служанка Гаримы. — Но в Храм приехал светлейший Император…

— Не продолжай, — сердито отмахнулась сестра. — Час от часу не легче, — раздраженно пробормотала она так тихо, что расслышала только я.

Сделав несколько глубоких вдохов, Гарима постепенно совладала с собой, лицо вновь стало благожелательным. Когда она опять заговорила, голос звучал ровно, мягко и, как всегда, уверенно.

— Пригласи, пожалуйста, светлейшего Императора в общую гостиную. Подайте угощения и чай. Мы с сестрами рады визиту милостивого Правителя и будем счастливы обсудить с ним любой вопрос.

— Да, сиятельная госпожа, — низко поклонилась служанка и, пятясь, отступила к выходу.

— И пригласи госпожу Абиру ко мне в кабинет, — добавила Гарима.

Служанка мелко закивала и вышла.

— Нужно обсудить с ней заранее, что скажем Императору, — пояснила сестра. — Абира не тот человек, что добровольно признается в своем неведении. Но сейчас явно не время показывать Правителю, что у нас могут быть хоть самые ничтожные разногласия.

Беседа с Императором Адмием была трудной. Он искренне верил в силу Супругов, не сомневался ни в одном решении богини и жриц и, как подобает тарийцу, оставался исключительно почтительным. К сожалению, он не был простым тарийцем, а напряженная политическая обстановка заставляла Императора делать необходимое, но явно неприятное. Он оказался вынужден торопить жриц, требовать от них ответов.

Яркая смесь его чувств усиливала мою тревогу, его волнение ускоряло мое сердце. Недавно проведенный ритуал не только обострил мое восприятие, но и переплел наши с сестрами дары. Поэтому я особенно хорошо ощущала растущее беспокойство Гаримы и не впервые позавидовала Абире, не чувствовавшей ни сестер, ни других людей. Передающая жила только своими собственными переживаниями.

Правитель попросил нас поговорить с послами еще в тот же день. Предупредил, что господин Квиринг очень расстроен из-за того, что преступник все еще жив. По мнению посла даркези, именно этот скандальный ритуал стал для жриц возможностью самоутвердиться, показать свою силу, а справедливость их нисколько не волновала. Наученная общением с иноверцами, я не ожидала другого. Гариму эти слова тоже нисколько не удивили, хоть и оскорбили. Абира возмущалась за нас троих. Громко, злобно, напористо. К счастью, встретившись взглядом с Доверенной, Передающая быстро иссякла.

Мы выполнили просьбу Императора и не стали откладывать разговор с послами. Учитывая воинственный настрой иноземцев, Повелитель предложил устроить встречу с ними во дворце. Подальше от зачарованного преступника. Гарима согласилась, посчитала, что не стоит дополнительно раздражать послов близостью к свидетельству силы чужих богов. Мне решение «уйти со своей земли» не нравилось. Я чувствовала себя во дворце неуютно, скованно. Но возражать не стала. Спорить со старшей сестрой, значительно лучше меня разбирающейся и в политических течениях, и в людях, было неразумно. Зато Абира впервые за последние два дня чему-то обрадовалась. Как выяснилось по дороге во дворец, сестра собиралась повидаться с одним из охранников.

— Скажу ему зайти вечером ко мне, — мечтательно улыбнулась она. — Хоть отдохну.

Я же подумала, что стоит заглянуть к господину Мирсу. Ночные посещения сареха мне радости не доставляли, и хотелось до разговора с охраной Храма посоветоваться с человеком, которому доверяю.

С послами встретились в зале советов. Предполагалось, что официальная обстановка почти пустого помещения настроит на серьезную беседу, напомнит государственным мужам, кто они такие, подчеркнет уважительное отношение к жрицам. Но послы повели себя не так, как подобало чиновникам столь высокого уровня.

Если господин Квиринг начал с обвинений, то господин Далибор предпочитал благодарить. За подробные и понятные объяснения представителям общины. За пусть и временное решение сохранить жизнь лекарю. На фоне этих благодарностей ярость посла даркези казалась обжигающей. Но значительно хуже било по чувствам то, что признательность сареха не была искренней. Большую часть слов и подчеркнуто вежливых фраз он произносил для того, чтобы злить даркези.

Вдовец, обманутый в ожиданиях, подавленный горем, не задумывался о последствиях своей несдержанности. Он попадался на эти простые уловки и бесился. Господин Квиринг резко жестикулировал, едва не срывался на крик, и даже присутствие Императора и первого советника не останавливало его.