Безоблачное небо (СИ) - Гудков Андрей "Шерлок" - Страница 46

— Выше высочество, прошу на борт.

Ирина Арнельская не удостоила его и взглядом. Я подошел к ней и встал справа от неё и чуть впереди.

— Разве мы не договорились, что её высочество прибудет к нам одна? — изобразив вежливое удивление, поинтересовался офицер.

— Её высочество изволило изменить свое решение и взять с собой одного сопровождающего — также вежливо ответила Изабелла. — И либо так, либо мы вообще отказываемся от каких-либо переговоров!

— Не надо так горячиться, мы не против. Прошу на борт.

Я взглянул на капитана, она еле заметно кивнула, и мы пошли. Напутственных слов не было, мы и так все уже знали. Едва мы поднялись, как катер начал отшвартовываться.

— Ваше высочество, для нас честь принимать вас на борту нашего скромного катера. Мы подготовили для вас каюту.

Офицер говорил вежливо и с улыбкой, но можно было не обольщаться, это была не просьба, а приказ. Ирина проигнорировала его любезность и молча пошла в каюту. Я также молча пошел за ней.

Нас провели в кают-компанию. Для такого маленького корабля она была удивительно просторной и роскошной, а за столом можно было устраивать званые ужины. Похоже, что этот катер использовали для прогулок высших офицеров флота и именитых гостей. Сейчас на столе стоял только графин с водой и несколько чистых стаканов.

Я остался стоять, а Ирина, подобрав платье, осторожно присела на край дивана. У неё на лице была все та же холодная надменность. Только плотно сжатые губы и проглядывающие сквозь пудру красные пятна на лице выдавали волнение девушки.

Катер несколько раз покачнулся, отходя от «Изгнанника» и набирая скорость.

— Спасибо, что согласился отправиться со мной, — тихо проговорила княгиня.

Я хотел ответить, что это мой долг, но вовремя осекся. Какой долг? По отношению к кому? Долг гэльского ополченца перед правительницей? Так ведь я уже давно не ополченец, а Ирина не правительница. Долг перед правящей семьей? Так ведь я не дворянин. Долг как офицера «Изгнанника»? Ну…

— Мы напарники, — коротко ответил я.

Ирина благодарно улыбнулась мне.

— Надеюсь, что хотя бы ты сможешь вернуться.

— Это вряд ли, — я покачал головой. — В Северной республике меня давно обвиняют в военных преступлениях.

— За что?

— Ну, в первую очередь за то, что спас вас. Меня обвинили в краже княжеских реликвий и в надругательстве над телом.

— Теперь стало известно, что это ложь. Обвинения с тебя должны снять.

— Наоборот, — усмехнулся я. — Теперь они еще больше будут злиться на меня, из-за того что я так ловко обманул их. А еще есть сбитые моей эскадрильей пассажирские суда, тогда погибло около тысячи человек…

— Как?! — Ирина вскинула голову, от удивления широко распахнув глаза и приоткрыв рот.

— Как-как? — я развел руками. — Шла война. Во время патрулирования мы увидели вражеский конвой. На приказ следовать за нами они не отреагировали, командир приказал сбить их. Это было несложно. А потом уже на нашем аэродроме мы узнали, что это были пассажирские суда.

— И что тогда?

— Ничего, — равнодушно ответил я. — Это уже никого не волновало, генштаб был практически парализован, руководство страной рассыпалось на глазах, так что до нас и этих судов никому не было никакого дела.

Немного помолчав, я зачем-то добавил:

— Я не стрелял по этим судам. За час до этого мы наткнулись на подбитый республиканский корвет. Я сбросил на него все бомбы и попал, а ракет у меня не было. Так что когда мы встретили эти суда — я просто прикрывал атаку товарищей.

— Значит, ты не виноват…

— Нет, — я усмехнулся и покачал головой. — То, что я не стрелял лишь случайность. Если бы командир приказал не мне сбить корвет, а другому летчику, он бы прикрывал, а я сбивал пассажирские суда.

— И все-таки…

— Да не будет никто разбираться, стрелял я или нет! Подтвердить это могли бы только те летчики, которые в тот день были вместе со мной, а они почти все погибли. Так что мы или оба отсюда выберемся или оба застрянем надолго…

На этом разговор закончился. Ирина Арнельская опять надела маску холодной надменности, а я от скуки сел возле иллюминатора и стал разглядывать флот республиканцев, особенно их флагманский линкор «Алаверто». Во время войны такие корабли я мог видеть только на фотографиях от разведчиков.

Республиканцы не стали нас томить. Катер достаточно быстро перелетел к линкору и сел в его ангаре. Нас в сопровождении караула сразу повели к лифту на верхние палубы. При этом никто с нами не разговаривал, а всех зевак разогнали.

В кабине лифта было тесно и сумрачно. Большая часть охраны осталась снаружи, а с нами поехали всего двое офицеров и солдат с винтовкой. Глядя на него, я невольно усмехнулся. Армейская тупость, похоже, интернациональна. В уставе написано, что солдат должен конвоировать людей с оружием — значит, дадим ему оружие. И никого не волнует, что в узких проходах корабля он с этой винтовкой ничего сделать не сможет, а вот я смогу задушить его ремнем от его же винтовки. Или попросту зарезать его же ножом, пока он будет пытаться развернуться в тесном проходе.

Мы с Ириной стояли рядом друг с другом. Неожиданно она схватила меня за руку. Только сейчас я сообразил, насколько страшно ей было. Я мягко сжал её узкую ладонь и еле заметно улыбнулся ей.

Когда лифт поднялся на нужную палубу, Ирина отдернула руку и с гордым видом выпрямилась. Она первая шагнула вперед и пошла по коридору. Офицеры и солдаты на мгновение замешкались и поспешили за ней, но теперь со стороны они выглядели не как караул, а как нерасторопные сопровождающие.

Нас завели в просторную по меркам «Изгнанника» каюту. Она была отделана деревом, на полу лежал мягкий ковер, на стенах висели картины. Возле широких иллюминаторов стоял дубовый стол, за которым сидел мужчина лет сорока на вид. В его волосах уже была заметная седина, а на лице хватало морщин, но в целом он был еще довольно крепок. Но что было особенно характерно — он был не в форме, а в костюме.

— Рад вас видеть в добром здравии, ваше высочество Ирина Арнельская, — откинувшись в кресле, негромко произнес мужчина.

Он даже и не думал вставать. Ирина молча подошла и протянула ему руку. Мужчина не пошевелился. Ирина, артистично изогнула бровь, продолжая держать руку. Он усмехнулся, встал и с поклоном поцеловал руку княгини.

— Поговорим наедине, — коротко распорядился он.

Один из офицеров взял меня за плечо и толкнул к выходу, но я резко отпихнул его и остался стоять на месте.

— Без него я буду молчать как рыба, пока не выйдет положенное время и мне не придется вернуться на «Изгнанник», — с легкой улыбкой на губах произнесла Ирина.

— Ваше высочество, но разговор может пойти о делах личных и присутствие свидетелей… — возразил он.

— Мистер Гэлловер, вы должны помнить, что по этикету незамужняя девушка не может оставаться в одиночестве с мужчиной, не являющимся членом её семьи, — резко перебила его Ирина Арнельская.

Дарет Гэлловер скривился как от лимона, услышав про этикет. Я никогда не видел его в лицо, но услышав фамилию, сразу понял кто он такой. Влиятельный политик Северной республики, трижды занимал должность чрезвычайного консула, под его влиянием находились генералы, адмиралы и целые министерства. Именно он фактически командовал силами Северной республики во время войны с Гэльским княжеством, и именно по его инициативе княжество было аннексировано.

— Хорошо, пусть будет по-вашему. Обыскать его!

Я не успел глазом моргнуть, как мне заломили руки и толкнули к стене. Один из офицеров быстро и профессионально стал обыскивать меня. В мгновение ока он нашел припрятанный нож и пару метательных лезвий.

— Все? Негусто…

Я выпрямился и отряхнул одежду.

— Смотрите не потеряйте мое оружие! — недовольно сказал я.

— Дайте нож сюда, — вдруг попросил Дарет Гэлловер, взяв мой нож в руки, он внимательно осмотрел его. — Надо же. Ты из горцев? Или украл где-то этот нож?