Возвращение (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 26

За короткую жизнь сплести

Хотя бы ниточку шёлка.

Кто-то в паутину религий попался,

Кто-то бредит пришельцами с Марса,

Я пряду свою тонкую нить.

Кто-то открывает секрет мироздания,

Кто-то борется с твёрдостью камня,

Я пряду свою тонкую нить.

Это ведь на самом деле классно. Это не бессмысленные, псевдомногозначительные тексты песен «Крематория», и не дурацкие попсовые «пестни» «поющих трусов». Это настоящая, крутая поэзия. И это настоящая Песня. И те, кто сейчас сидел рядом со мной, это понимали. И когда отзвучал последний аккорд, Раневская, которая слушала песню с широко раскрытыми глазами, недоверчиво помотала головой, и сказала:

– Мой мальчик…да ты же гений! Я чуть не расплакалась! Ты меня просто довел до слез!

А Богословский выругался и погрозил мне пальцем:

– Если вы с Ольгой не запишете эту песню, не споете ее для народа – я вас прокляну! Думаете так много хороших песен?! Да у меня из ушей течет кровь, когда я слышу всякую чушь, которую исполняют наши ансамбли! А тут…такая красота!

– Это здорово! – покивали Высоцкий и Золотухин – На самом деле здорово! И стихи классные!

– Миш, давай еще чего-нибудь – попросил Махров – Я же тебя знаю, у тебя в загашнике куча песен! Уверен! Ты же хитрый…

Следующей песней была забавная песенка, которая пришлась мне по душе, когда я ее услышал в сети. И само собой – запомнил. «Песня ведьм» Забродиной.

А у ведьмы, как звезды глаза, как бездонные озера, как реки бирюза

А у ведьмы водопады волос, точно грива кобылицы, той что ветер унес

А у ведьмы так губы сладки, словно ягода малина, что растет у реки

А у ведьмы улыбка хитра и танцует ее тело, точно пламя костра

Припев

Эй подруги ведьмы собирайтесь-ка в круг

Будем до утра танцевать

И своим дыханьем да сплетением рук

Будем волшебство создавать

А у ведьмы так груди полны, как сияющие луны, что хранят твои сны

А у ведьмы так кожа нежна, точно белая рубаха из тончайшего льна

А у ведьмы походка легка, словно теплый южный ветер вдаль несет облака

А у ведьмы любовь горяча, тот не будет знать печали, кто ее повстречал

Припев

Эй подруги ведьмы собирайтесь-ка в круг

Будем до утра танцевать

И своим дыханьем да сплетением рук

Будем волшебство создавать

Чтобы жизнь продолжалась, чтобы дети рождались

Чтобы истинной силой наполнялись мужчины

Чтоб земля исцелялась, чтоб любовь не кончалась

Чтобы ведьмы плясали и глаза их сияли!

После первых же аккордов Богословский бросился к пианино, сходу подхватил мелодию, и теперь они играли вдвоем – Ольга и великий композитор. И было это классно.

А потом…потом были песни «Мельницы» – «Дороги». «Дорогой сна». «Господин горных дорог». Ольга читала с листа, запомнить такое количество текста за сутки она не могла.

После «Мельницы» настала очередь Земфиры. На песню «Хочешь…» – гости вначале улыбались. А потом загрустили… У каждого из них в жизни была любовь, и по большей части эта самая любовь закончилась плохо. Грустно. А песня классная. Мне она всегда нравилась. Потом была «Бесконечность». И еще песни.

– Вот, как бы так… – усмехнулся я, глядя на застывших гостей – такие вот песенки.

– Песенки! – фыркнул Богословский – ты называешь ЭТО песенками?! Господи, Миша, да ты сейчас заткнул за пояс всю современную эстраду! Миша, это все надо оформить и зарегистрировать! А вам, Оленька, нужно выступать на сцене! Вы талант! Песни Миши и ваш голос – успех вам обеспечен! Вы добьетесь высот! Уверен в этом!

– Я чувствую себя…щенком – потерянно сказал Высоцкий, задумчиво набулькал бокал виски и медленно его выцедил. Закусил бутербродом с колбасой и снова себе налил – Это высший класс, Михаил! А есть у тебя что-то мужским голосом? Мужское?

Я подумал, и решился. Почему бы и нет? Действительно – тут Лещенко не надо. Нашел нужные листы и подал их Ольге. Она заиграла, и я начал:

Серыми тучами небо затянуто

Нервы гитарной струною натянуты

Дождь барабанит с утра и до вечера

Время застывшее кажется вечностью

Мы наступаем по всем направлениям

Танки, пехота, огонь артиллерии

Нас убивают, но мы выживаем

И снова в атаку себя мы бросаем

Давай за жизнь, давай, брат, до конца

Давай за тех, кто с нами был тогда

Давай за жизнь, давай, брат, до конца

Давай за тех, кто с нами был тогда…

Когда песня закончилась, с минуту все молчали. Потом Высоцкий встал, подошел ко мне и протянул руку:

– Миша, спасибо. Спасибо! Еще что-нибудь, а?

И я спел еще. «Комбата». «Позови меня по имени». «За тебя, Родина-мать». «Там за туманами». «По полю пройдем с конем». «Дорога»

– Все, устал! – улыбнулся я – Как-нибудь еще соберемся, и я спою.

– Еще одну! Еще! – вдруг попросила Уланова – для души! Миша, пожалуйста!

– Ну, если вы просите…последнюю. А то Ольга уже вон еле пальцами шевелит (я подмигнул подруге) Отвыкла уже играть.

– Мы обязательно запишем твои песни, Миша! Обязательно! Я с тебя живого не слезу! – грозно пообещал Богословский – Запишем!

Я улыбнулся. Честно сказать – абсолютно не хотелось становиться чем-то вроде барда. Это пусть Высоцкий поет. А мне хватает и моей делянки. И еще кучи всяческих делянок! Отвлекаться еще и на песни? Тем более – не на свои песни…ворованные ведь.

Я нашел нотный лист, подал его Ольге. И она заиграла…

Под небом голубым есть город золотой,

С прозрачными воротами и яркою звездой.

А в городе том сад, все травы да цветы;

Гуляют там животные невиданной красы.

Одно – как желтый огнегривый лев,

Другое – вол, исполненный очей;

С ними золотой орел небесный,

Чей так светел взор незабываемый.

А в небе голубом горит одна звезда;

Она твоя, о, ангел мой, она твоя всегда.

Кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят;

Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад.

Тебя там встретит огнегривый лев,

И синий вол, исполненный очей;

С ними золотой орел небесный,

Чей так светел взор незабываемый...

Когда отзвучал последний аккорд, никто не издал ни звука, даже шумный Богословский. Потом вдруг Уланова резко встала с места, подошла ко мне, и уцепившись рукой за мою шею, встала на пуанты и поцеловала меня в щеку.

– Спасибо. Это лучшее, что случилось со мной за последние годы. Спасибо, Миша!

И все захлопали в ладоши.

Вот за эту песню мне не было стыдно. Украсть у вора – не грех. Гребенщиков ее вульгарно слямзил, услышав на одном спектакле Ленинградского театра-студии «Радуга».

История песни меня некогда поразила своей…хмм…необычностью, что ли. Музыку, использованную в песне, написал гитарист и лютнист Владимир Вавилов, и выпустил ее в сборнике якобы средневековых мелодий, написанных на самом деле в конце шестидесятых годов им, малоизвестным композитором. Ему очень хотелось, чтобы музыка прорвалась к слушателю, и он прибег к мистификации. А уже потом, в ноябре 1972 года на эту музыку поэт Волохонский написал стихотворение «Под небом голубым». Впрочем, изначально стихотворение называлось «Рай».