Шут и слово короля (СИ) - Сапункова Наталья - Страница 6

— Пусть зайдет, — ответил звонкий голосок.

И Эдин зашел.

Девочка сидела на низком стуле со спинкой перед квадратной рамой для вышивания. Рядом, в корзинке, возвышалась целая гора ниток, моточки множества цветов и оттенков. Судя по выражению на лице вышивальщицы, работа не очень её увлекала.

Меридита тихонько закрыла дверь.

— А, шут! — девочка обрадовалась. — Как хорошо. Мне скучно, развесели меня.

Эдин ошарашенно смотрел на нее. В такой просьбе — или это не просьба? — не было ничего особенного, и — да, он шут, циркач, они все, когда выступали, старались, чтобы зрители были довольны. Но Граф всегда вел себя с ним совершенно иначе! Правда, вчера, едва Эдин увидел эту леди Аллиель, он тут же принялся ходить на руках, показал номер для нее. Но ведь это было совсем другое дело…

— Что же ты? Тебя ведь взяли сюда меня развлекать, правильно? И где твой костюм шута?

На Эдине была одежда, выданная вчера Меридитой: штаны и светлая рубашка. Девочка-леди сама была в простеньком платье, волосы заплетены, лента в косе тоже обычная, дешевая. Можно и за служанку принять. Но выражение на ее лице было спокойным и надменным, наверное, такое и полагалось дочери графа.

Так и не сказав ни слова, Эдин повернулся и вышел из комнаты.

Графа он встретил почти сразу, в коридоре внизу.

— Куда же ты подевался? — недовольно воскликнул тот. — Стоило мне отвернуться, и ты уже исчез!

— Граф, я должен развлекать леди Алиель? Я шут?

— Что? — тот внимательно посмотрел на него.

— Я здесь затем, чтобы развлекать леди Аллиель? Я её шут? — повторил Эдин.

— Нет. Ты здесь не шут, и вовсе не должен развлекать Аллиель, — медленно и внятно произнес Граф, — можешь вообще не обращать на нее внимания. Если мое общество будет тебе в тягость, тоже просто скажи об этом. Договорились?

Мальчик мотнул головой, то ли соглашаясь, то ли нет.

Общество Графа не могло быть в тягость. С Эдином до сих пор никто так не разговаривал, и ни с кем еще не было так интересно.

— Я бы хотел тебя кое-чему научить, — добавил Граф, — и надеюсь, что ты будешь не против. А от чего тебе, пожалуй, не удастся увильнуть, так это от тренировок с другом Якобом. Ты сейчас быстро растешь, твое тело меняется, если начнешь бездельничать, растеряешь навыки. А тебе нужно стать сильным мужчиной. Так ведь?

— Да, Граф.

Именно так, слабым мужчинам в цирке не место. Хотя, Якоб все равно что-то особенное. Стать таким, как он, любому хотелось бы, и не только в цирке.

— И еще одно. Пообещай, что никогда не будешь задавать дурацких вопросов этим бродячим гадалкам с бубнами. Мне это важно. Обещаешь?

— Но почему, Граф?

— Потому что лишь ты сам — тот, от которого все зависит, а их карканье только сбивает толку. Я никогда не слушал этих дур, я думал и принимал решения. Так ты мне обещаешь? — настаивал Граф.

— Да, я обещаю… — вздохнул Эдин.

Кажется, Аллиель после того случая на Эдина обиделась, надувала губы и отворачивалась — не иначе, отец ей что-то сказал. И Эдину это вовсе не нравилось, хотя особенно огорчаться было некогда. Якоб взялся за него с удвоенным рвением: ранний подъем, разминка, потом — побегать вокруг замка, благо еще не начались дожди и грязь месить не приходилось. После этого они брали по мечу, тупому, тренировочному, становились друг напротив друга, и начиналось…

— Эй, следи за ногами! Двигайся, двигайся больше! — кричал Якоб, гоняя Эдина то вокруг себя, то по всему двору, — эй, замороженный, двигайся, говорю!

Он обходил Эдина то слева, то справа, заставлял падать. Часто применял «обманку», то есть замахивался в одном направлении, а бил в другом. Или, бывало, терпеливо объяснял, если сразу не доходило, а потом заставлял повторять одно движение тысячу раз… ну, Эдину казалось, что тысячу…

— Смотри на меня! В глаза! И на клинок, не теряй мой клинок!

Смотреть одновременно и в глаза Якобу, и на его клинок тоже была та еще задачка. Хотя правило это Эдин, конечно, знал. Глядя в глаза соперника, можно угадать, что он сейчас сделает. Но Якоба и глаза не больно выдавали.

— Да не пялься ты, смотри вскользь, — смеялся Якоб, позволяя Эдину недолго перевести дух. — Иначе в бою долго не проживешь.

Их с Якобом тренировки всякий раз были желанным представлением для замковых жителей. Эдин всё ждал, когда же им надоест выходить и глазеть, но нет, не надоедало. Граф тоже как-то вышел посмотреть, стоял и одобрительно качал головой. А вот Аллиель не появилась ни разу. Может, ей было неинтересно, девчонка же.

Слуги Графа смотрели и делали свои выводы, причем такие, что Эдин бывал изумлен и озадачен. Как-то раз он вызвался помочь хромому Виллену сложить наколотые дрова и услышал ни много ни мало следующее:

— Ты, значит, наш будущий лорд, как я понял? Может, не стоит тогда тебе черной работой руки занимать, а?

Это была такая очевидная глупость, что Эдин рассмеялся в голос.

— Это с чего бы мне быть твоим лордом, а, дядька Виллен? Мне?

— Так ведь его светлость вон как тебя поставил, — спокойно пояснил Виллен. — Обращается, как с наследником. Учит, как наследника. Вон, с оружием упражняешься, как молодой лорд.

— Так мы с Якобом в цирке с оружием выступаем, дядька Виллен. И деремся, и ножи кидаем, и по всякому. Я могу стрелой из лука у тебя с головы яблоко сбить, хочешь?

И кто его за язык дергал? Хотя, как Эдин и ожидал, Виллен покачал головой.

— Нет, что-то не хочу. Выступаете, значит, в цирке с оружием? Ну да, вы же, циркачи, не как все, ненормальный народ. А вообще, последний оружейный учитель тут при молодом лорде Гринте Кане был, младшем брате его светлости. У самого-то его светлости ни одного сына не было, да и дочек, в общем, тоже, вот только одну Всевышний послал уже напоследок, на беду ли, на счастье — кто знает. Такой уж наш лорд человек, обо всем заранее беспокоится, чтобы по его было. Не все ведь ему равно, за кого маленькой леди замуж выходить.

— Вот дурак хромой! — рассердилась неслышно подошедшая Меридита. — Всё бы болтать ерунду, язык без костей.

На этом тот разговор и завершился. Все, значит, решили, что Якоб при нем как оружейный учитель. Как при молодом лорде, ничего себе. А последние слова Виллена — так особенно! «За кого маленькой леди замуж выходить». За него?!

Это казалось нелепостью, но запомнилось, запало в душу. Конечно, до того, чтобы рассуждать, на ком жениться, мысли Эдина были пока невероятно далеко. Нет, он не сомневался, что это случится. Когда-нибудь. И кто знает, будет ли это законный брак, освященный в Храме и записанный в управе какого-нибудь города, циркачи далеко не всегда женятся законным браком. Но все равно, если вообразить себе девчонок, из которых Эдин мог бы — когда-нибудь! — выбрать себе подругу, то такая, как Аллиель, в этот ряд не попала бы никогда. Хотя, как ни странно, и это тоже он осознал лишь теперь — такую он и хотел бы. Вот именно такую, с нежным лицом и светлой косой. Такую хрупкую: ветер подуй, и она улетит. Такую задаваку…

Но врожденная практичность циркового мальчишки, который зарабатывал свой хлеб с пеленок, возражала: да куда она годится, эта неженка? Что умеет? Чему её можно научить? Ей только леди быть, а в цирке делать нечего. Да и вообще, ей нужно, чтоб толпа слуг вокруг крутилась: «Леди Алиель, ах, леди Аллиель!» Тьфу, одним словом.

Но его к ней тянуло, да. Хотя бы посмотреть лишний раз. Так мало ли! Похочется, и перестанет. Ну, красивая, да! Мало ли кто красивый! Милда вон. Милда, может, еще и лучше…

Кстати, а Граф, похоже, и не хотел, чтобы они с Аллиель подружились. Во всяком случае, когда приходил Эдин, он всегда отсылал прочь Аллиель…

Граф ведь бывший вельможа, бывший министр. Он уж постарается дочку за какого-нибудь лорда выдать, неужели ни одного не найдется, кто бы согласился? А чтобы дочка настоящего графа, пусть и такого бедного, вышла замуж за циркача?..