Спасатель (СИ) - Лав Агата - Страница 7

— Вообще я не так себе представлял твою встречу с акулой, но… твой вариант мне больше нравится, — да он дерзит даже сейчас!

— Наглый, самоуверенный, напыщенный индюк! — да-да, я говорю это вслух, на что сразу же получаю ответ.

— Можно просто Алексис, — сквозь смех выдает он… — выходи, малышка, поговорим.

— Пошел в задницу! Не собираюсь я выходить. И акулу свою убери нафиг. Зачем ты ее сюда приволок? И как ты вообще тут оказался!? — забрасываю его вопросами, хотя прекрасно понимаю, что он не ответит. Поворачиваюсь в сторону зеркала и отмечаю раскрасневшиеся от стыда щеки. Да уж, Алла, облажалась ты за последние… да даже не сутки… за полдня облажалась больше, чем за половину жизни!

Меня слегка толкают дверью, и я сразу понимаю, что не закрыла ее. Тут же наваливаюсь весом на дверь и пытаюсь защелкнуть ее, но он не дает такой возможности.

— Ээээ, нет, малышка. Или ты одеваешься, выходишь и мы поговорим, или… я захожу к тебе.

Да, щас, разбежался!

— Дашь мне платье? — спрашиваю, понимая, что он отпустит дверь, а я закроюсь… да, точно, так и сделаю!

— Да-да, конечно. А ты закроешься, да? Ну уж нет…

— Предлагаешь так выйти?

— Да что я там не видел!

— Много ты там не видел, — огрызаюсь я.

— Ну… с другого ракурса я бы посмотрел, да…

— Обойдешься!

Мы все еще соревнуемся в том, кто кого осилит. Понимаю, что он надавливает не со всей силы, потому что стоит ему усилить напор, и он с легкостью войдет сюда. Осматриваюсь… да тут даже задницу прикрыть нечем. Господи! За что мне это?

— Эй… дай платье, а? Я не буду закрываться. Честно, — решаю идти на попятную. Ну, а что остается? Не представать же перед ним голой, и так много увидел.

— Честно-честно? — подшучиваю и упираюсь лбом в деревянную дверь.

Даже поверить хочется, но я помню, что по глупости опрокинул ее с лагуной совсем недавно. Так что малышка может отомстить и на злопамятных правах забрать свое “честно”, как только я отпущу дверь.

А потом вписать в счет новое очко в свою пользу.

Нет уж, у меня есть идея получше. Я стягиваю с себя футболку и сильнее надавливаю на дверь, за которой она тут же зло и шумно выдыхает. Вот дикая! Я же не к ней под футболку лезу, а свою предлагаю. Любимую кстати. Да и потом, я хлипкую дверцу вместе с ее тонкими ручонками одним толчком могу отодвинуть, стоит только захотеть. Но малышка пыхтит и упирается так, словно действительно думает, что дверь не распахивается благодаря ее титаническим усилиям.

Дикая и упрямая. Чтоб ее!

— Чего это? — отзывается она, наконец, замечая кусок ткани.

Я протискиваю футболку в щель дальше и нетерпеливо машу, чтобы она уже хваталась за свой шанс прикрыться. Дурацкое благородство, которое вообще не в моих интересах. У нее такая тугая и классная задница, что одежда ни к чему, я бы еще разок с удовольствием взглянул, чтобы больше деталей захватить и оценить как следует. Да и полапать хочется, сжать так покрепче и к себе притянуть, прямо куда надо притянуть, чтобы почувствовала, с каким мужиком в кошки-мышки надумала играть.

Черт, надо тормозить. А то буду без футболки, но со стояком. И что-то подсказывает, что она не оценит такую картинку.

— Долго ждать? — надавливаю голосом и следом чувствую прикосновение ее тонких пальцев.

Малышка резким взмахом вырывает футболку из моей руки и естественно делает это с треском.

— Она моя любимая, — сообщаю запоздало.

— Польщена, — цедит сквозь зубы. — Теперь рваная.

— А дырка на груди? Хочу твой размер понять, я не разглядел как следует…

Я не договариваю, потому что дверь резко распахивается и малышка смотрит на меня чудесно гневным взглядом. Прям сердце радуется, столько ярких молний в синих глазах и все в мою сторону.

— Тебе идет, — ухмыляюсь и галантно склоняю голову, пропуская даму вперед.

— Нет уж, сам иди, — она машет мне, чтобы я шел и не думал пялиться на ее задницу вновь. — Мне нужно взять платье.

Вот зачем ей платье? Футболка едва прикрывает ее попку и смотрится на ней сногсшибательно. Да бля… Будь она чуть поспокойнее, закинул бы на плечо и опрокинул на кровать, где и короткая футболка стала лишней. Ведь все равно так будет, и сама потом “еще” просить начнет, как сладкий десерт.

Ха, точно будет. Замечаю ее взгляд, который находит мой торс и начинает сосредоточенно пересчитывать кубики. Я даже подсобираюсь и напрягаю мускулы, чтоб малышке кайфануть по полной. Пусть полюбуется, а потом ночью покрутится в холодной одинокой кроватке, вспоминая как спасение было близко.

Я то денек потерплю, потом правда отжарю так, что искры из глаз посыпятся, но пока могу и вокруг да около походить, если она так хочет.

— Зачем ты приволок акулу? — она задает вопрос, когда понимает, что загляделась. — Как тебе такое вообще в голову пришло?!

— Хотел показать, что она совершенно безопасна.

— Ты идиот?

— Нет, — качаю головой со всей серьезностью. — Я тест IQ проходил, когда на работу устраивался. Цифру не помню, но идиотам спасение людей не доверяют.

— Ты идиот, — она устало выдыхает и делает резкий шаг в мою сторону.

Я стою рядом со шкафом и явно мешаю ей.

— Зато ты теперь можешь спокойно купаться. Даже если опять начнут кричать “акула”, не ведись. Я ее выловил.

— Так стоп, — она вдруг выставляет ладонь и даже топает ножкой. — А как ты сюда попал?! Ты залез в мой номер!

— Ой, — это чертовски увлекательно наблюдать, как она закипает. — Ты меня выставила и я решил, что больше не откроешь.

— Пять баллов! Вывод сделал правильный…

— Так говорю же тест IQ сдавал, все нормально у меня, — стучу указательным пальцем по виску и вижу, что ей отчаянно хочется сделать тоже самое, только со всей силой, приложившись от души.

— И значит можно через окно, если не хотят впускать?

— Так ты же хочешь.

— Чего? На солнце перегрелся?

— Да достало уже, — я делаю столь же резкий шаг к ней, как она недавно, и с легкостью продавливаю ее.

Помню, что собирался по-другому, но какого хера? Сколько можно? У нее в глазах все написано и она уже дважды облизнула нижнюю губу, пытаясь смотреть хоть куда-то кроме моего пресса. Так что к черту! Я надавливаю сильнее и кладу ладони на ее хрупкие плечи, а потом одним рывком меняю курс и толкаю ее спиной вперед.

Малышка вскрикивает, но я все просчитал и она падает прямиком на кровать. Я не жду разрешения и ложусь на нее сверху, зажимая ладонями талию. Она так удивлена и сбита с толку, что не сопротивляется и с непонятными эмоциями смотрит на мое лицо. Тогда я провожу ладонями теснее, приподнимая свою футболку и дотрагиваясь до ее мягкой кожи. Ух, какая классная… горячая и сладкая! Массирую ее талию, с трудом сдерживая себя и не забираясь дальше, чтобы не спугнуть свою недоверчивую красотку.

Ей же хорошо. Нравится. Я знаю, когда девушке нравится, как она начинает дышать и какой жар начинает исходить от ее тела. Я даю ей ощутить свой вес и легонько вжимаю в матрас, а потом опускаю лицо и целую в шею. Влажно и грязно, провожу языком по вкусной коже и добираюсь до мочки уха.

— Слезь с меня, — она нащупывает свой голосок, но выходит неубедительно. — Сейчас же! Колено мое помнишь?

— Помню, помню, — я с улыбкой отрываюсь от нее. — У тебя очень странная реакция на поцелуи.

— Лучше поторопись.

— Понял, — упираюсь ладонями в матрас и откидываюсь в сторону, чтобы потом встать. — Футболку можешь оставить себе. Она на тебе лучше сидит, малышка.

Кто я? — мысленно задаю себе вопрос, стоя у зеркала в футболке спасателя.

Дура! — тут же возникает ответ из подсознания.

Почему дура? Гордая, независимая, состоявшаяся дама! — тут же кричит во мне феминистка.

Недотраханная! — орет женщина, которой безумно понравился голый подкаченный торс с татуировкой именно там, где надо: на косых мышцах. За считанные секунды отметить количество кубиков пресса, прорисованность косых мышц — это недотрах, конкретный такой, серьёзный.