Второе дно (СИ) - Ахметова Елена - Страница 50

— Я призываю не живое и не мертвое, из-за неба и из-под земли, — мерно начала я, запалив половинки волоса. Они не дымили, но горели ровно и ярко, как хорошая свеча, лишний раз подтверждая: я не ошиблась, Велдон Гровер — действительно колдун. — Я призываю земное и не от мира сего, неделимое и разрозненное… — голос звучал ровно и спокойно, но ему отзывались сами болота, и каждое слово отдавалось зловещим эхом над солеными зарослями.

Девочка шептала вместе со мной, и волосок в ее руке вдруг полыхнул факелом, озарив чердак злыми красными отсветами, насквозь прошившими старые доски пола, — но не заставил ее сбиться. Я все-таки вздрогнула, но только набрала побольше воздуха и закончила:

— Я призываю непредвзятого судью, удачу и случай! — и бросила все еще горящий волос в чашу.

Альциона последовала моему примеру, но вместо того, чтобы умолкнуть, наклонилась над бусинками и тихо велела:

— Береги и защищай того, кто готов пустить корни там же, где и ты, — и, словно спасаясь от моего удивленного взгляда, взмахнула руками — и вспорхнула под крышу вольной птицей.

Ее смущение пришлось как нельзя кстати: словно отзываясь, в чаше полыхнул зеленым пух, и взвившийся дым на мгновение принял очертания темно-серых стволов и переплетенных ветвей, крупинками соли на листве блеснули разлетевшиеся в сторону искры — и все стихло.

А магатамы в чаше обернулись янтарем: от совсем светлого — до густого красно-золотистого, словно лонгановый мед.

Первой я достала бусину белую, как морская пена, и совсем непрозрачную. Внутри виднелись крохотные пузырьки воздуха, и в одном — самом крупном — лежал маленький кусочек живого коралла, дожидавшийся своего часа. Я продела шнурок в заранее подготовленное отверстие и шепнула:

— Береги Ламаи и малыша.

Затем я отобрала три полупрозрачные бусины землисто-коричневого цвета, словно кофейная гуща, и навязала шнурок узелками вокруг каждой магатамы; этим предстояло беречь Кристиана. Красновато-золотистую бусину я без особых сомнений нанизала на свой веревочный браслет, и она мгновенно нагрелась от тепла тела — и ранка на предплечье, нанесенная острым птичьим клювом, мгновенно покрылась коркой, подживая.

На дне чаши остались три темные непрозрачные бусины. Рыбаки называли такие «бастардами», и я с невольной усмешкой навязала узелки на магатамы, шепнув:

— Берегите Тао. Изо всех сил.

За время моего отсутствия в домик успел явиться Кристиан, несколько озадаченный запиской. Похоже, Тао успел ввести его в курс дела, потому как физиономия у мистера Кантуэлла была чрезвычайно озадаченная, и исправить это не смог ни жасминовый чай, ни сухие бисквиты, ни сэндвичи с курицей, приготовление которых я собой что-то не припоминала.

— С кухни Мангроув-парка, — правильно истолковал мой взгляд Тао, по-хозяйски подливая чая Ламаи и Кристиану. Провокационную простыню, при виде которой меня настойчиво посещали мысли о языческих богах, сменил строгий костюм-тройка, и затянувшееся застолье выглядело на редкость прилично и благонадежно. К моему глубочайшему и совершенно необъяснимому разочарованию. — В корзинке еще письменный набор, я не знал, куда его положить.

При упоминании письменного набора я просияла и радостно закопалась в корзинку. Наконец-то можно нормально подписать свертки на чердаке и не бояться, что косые надписи углем размажутся от неосторожного движения!

Только вот операцию по наведению порядка в своих запасах придется отложить.

— Я отправил Адриана в Лонгтаун, — деловито сообщил Кристиан, чинно поздоровавшись и снова усевшись на место во главе стола на правах самого почетного гостя. Тао посматривал на него с затаенной усмешкой, но нормы приличия соблюдал так же досконально, словно и не «тыкал» мне не далее чем час назад. — И Терренса — на почту.

Я застыла. Дурное предчувствие было таким ярким, что из головы мигом вылетели все мысли о надписях и оберегах, а руки покрылись гусиной кожей.

— На почту?..

— По моей просьбе, — спокойно отозвался Тао и отработанными движениями обеспечил жасминовым чаем еще и меня. Мой настороженный взгляд и напряженную позу он игнорировал с истинно вайтонским вежливым безразличием. — Я счел необходимым написать матери и мистеру и миссис Блайт.

Кристиан и Ламаи дружно притворились, что их здесь нет и они вовсе ни слова не слышали. Понимающие усмешки оба спрятали за чашками с чаем, но легче от этого, разумеется, никому не стало.

Я сжала пальцами переносицу и тотчас отдернула руку, словно обжегшись.

У меня не было такой привычки. Эту манеру я часто замечала за Тао — и она оказалась такой же въедливой и прилипчивой, как и он сам.

— На пару слов, — ровным голосом сказала я, кивнув в сторону веранды. Тао без единого возражения вернул заварочный чайник на плетеную подставку и вышел вслед за мной.

Я помедлила, выравнивая дыхание. Пока я шептала над оберегами, начался прилив, и теперь вода плескалась на уровне середины свай, то и дело пробуя захлестнуть волной лестницу. На привязи мерно покачивались сразу три лодки — моя, Кристиана и та, из которой я вытащила бесчувственное тело Тао.

Его мне необъяснимо хотелось запихать обратно. По возможности — в том же состоянии. Я даже две серебряные монеты ради этого была готова раздобыть!

Тао, не подозревая о нависшей над ним опасности, аккуратно прикрыл за собой входную дверь и подошел ко мне, тут же опершись о перила. Мангровая роща шелестела тихо и укоризненно, словно решив напомнить мне, что нападать на беззащитного человека — подло и малодушно, и вообще, от мамы ему потом достанется куда сильнее. А главное — исключительно с благими намерениями!

— Не хочу даже спрашивать, откуда у тебя почтовый адрес моих родителей, — выдохнула я наконец.

— Не спрашивай, — легко согласился Тао. Видимо, это была длинная и трагичная история о злоупотреблении служебными полномочиями, и он не слишком-то горел желанием ее рассказывать.

— Зачем тебе понадобилось?.. — я осеклась.

Тао повернул голову, отрываясь от созерцания беспокойных волн и блеска просоленной листвы, и одарил меня несколько озадаченным взглядом.

— Зачем мне понадобилось родительское благословение? — недоверчиво уточнил он и, не обнаружив на моем лице и грана понимания и принятия, все-таки озвучил очевидное: — Затем, что я хочу сделать все правильно, Вивиан. Я собираюсь предложить тебе… — он озадаченно замолчал, когда я зажала ему рот рукой, и только потом догадался прислушаться.

Над водой разносился бодрый плеск весел.

Тао повернулся на звук, и моя ладонь соскользнула с его губ. Я машинально сжала ее в кулак и вздрогнула, вдруг ощутив, как горит на коже призрак чужого дыхания.

— Надеюсь, когда придут ответные письма, ты будешь готова говорить на эту тему, — хмыкнул Тао, совершенно верно истолковав мою заминку.

— Ты мог бы и спросить прежде, чем писать маме, — обиженно заметила я.

А он вдруг улыбнулся — открыто и чуть насмешливо, так, что у меня совсем по-девчоночьи ослабели колени, а затылок стал казаться совсем-совсем легким, словно в голове вместо приличествующих взрослой женщине мозгов обнаружилась связка воздушных шариков.

— Должен же я был отрезать тебе пути к отступлению, — пожал плечами Тао. — Судя по тем историям, что я слышал о миссис Блайт, теперь у тебя куда меньше возможностей ответить мне отказом без тяжелых последствий.

Какая предусмотрительность.

Какая подлость!

— Зачем? — обессиленно спросила я.

Наверное, кто-то другой озадачился бы, потому как ответ на этот вопрос я, по сути, уже получила, а свадьба для одинокой женщины в моем возрасте вполне могла сойти за самоцель. Но это был Тао, и он, кажется, если и не читал мои мысли, то однозначно слишком хорошо меня понимал.

— Затем, Вивиан, что я влюблен как мальчишка. Влюблен настолько, что готов забыть о том, что, вероятно, никогда до конца не пойму, чему ты посвятила свою жизнь и какие силы тебе подвластны. Настолько, что мне плевать, настоящее это чувство или я наелся какого-нибудь волшебного печенья и сам себя не помню. Сегодня, поцеловав тебя, я остановился вовремя только чудом. Но рассчитывать на чудеса не в моих привычках. Не думаешь же ты, что я позволю своей дочери родиться вне брака? — угрюмо поинтересовался он, разом растеряв всю мальчишечью легкомысленность и насмешливость. — Ей хватит и того, что ее отец — бастард. Я искренне надеюсь, что семейное ремесло позволит ей заткнуть рты грязным сплетникам, но все же предпочту минимизировать риск.