Второе дно (СИ) - Ахметова Елена - Страница 11

Увы, она тоже не могла занять меня надолго, но, когда я вытерла свою добычу чистой ветошью и водрузила на причитающееся ей место, в распахнутое окно цветастым мазком влетела мангровая альциона. В клюве она держала оранжевую бусинку, которую с облегчением выронила прямо на разделочный стол. Бусинка возрадовалась свободе и вознамерилась продолжить путешествие (для начала — через всю кухню и под буфет с заготовками, а там — как повезет), но я была начеку и поймала ее в самом начале пути.

— Ты-то ее как отыскала? — удивилась я.

Альциона непреклонно задрала голову и раскрыла клюв, отказываясь делиться какими-либо сведениями с такими неблагодарными людьми. Пришлось исправляться: доставать из печи чугунок и вылавливать оттуда кусочек рыбы. Это несколько смягчило птицу, и она засвистела, то и дело срываясь в привычное гнусное хихиканье.

— В нагрудном кармане рубашки, — повторила я и обреченно потерла ладонями лицо. В каком именно, спрашивать было бесполезно: у птиц некоторые проблемы с тем, чтобы определить, где право, а где лево, — да и я уже догадывалась сама. — Чудненько. Прачки успели увидеть бусинку?

Альциона присвистнула как-то подозрительно покаянно и понурила голову. Я только вздохнула: среди женской половины прислуги Мангроув-парка вряд ли нашелся бы кто-то, кто не узнал бы мой инвентарь для гадания и не представлял, как он работает. И если кто-то видел оранжевую бусинку, выпавшую из нагрудного кармана рубашки, которую Дейзи зачем-то таскала в мой домик, то вскоре будет не отбиться от дурацких слухов и предположений.

А что хуже всего, бусинка не могла попасть в карман случайно. И, наверное, это следовало расценивать как предупреждение.

Под неодобрительный свист альционы я задвинула чугунок обратно и вернулась в столовую. Отрез шелка лежал на том же месте, только теперь казалось, будто он едва заметно светится в лучах солнца. Я заставила себя подойти и развернуть отрез — а потом уже не могла остановиться, скользя пальцами по прохладной материи.

Шелка было много. Пожалуй, даже не на одно платье.

— Кажется, мне нужно на почту, — доверительно сообщила я альционе. — Раз уж мне досталась такая красота, нужно добыть журнал с выкройками и сшить что-нибудь сногсшибательное.

Мой душевный порыв предсказуемо оказался не понят: альциона, в отличие от гладкокожих неудачниц, ежедневно носила свой лучший наряд, с которым не могли сравниться ни шелка, ни искусственные ткани. Увы, мне яркое оперение не светило — а потому я наскоро собрала волосы, спрятала плечи под ажурной накидкой и выбежала из домика.

Лодка мерно покачивалась на уровне предпоследней ступеньки. Тени еще только-только начали удлиняться, и я прикинула, что успею вернуться до отлива.

Ближайшее почтовое отделение располагалось в колониальной деревушке под самым Мангроув-парком. Местная архитектура основательных вайтонцев не устраивала категорически, и вместо обычных для Ньямаранга тростниковых хижин и тенистых навесов вдоль единственной улочки высились ладные двухэтажные особнячки с обязательными балконами, выстроенные так близко друг к другу, что некоторые, кажется, сэкономили на наружных стенах.

В самые высокие приливы вода подступала почти к самому частоколу, ограждающему деревушку от рощи; сейчас же мне пришлось оставить лодку прямо в манграх, привязав ее к стволу — но нечего было и надеяться на то, чтобы мое появление осталось незамеченным.

— Тетушка Ви!

Я достала из лодки котомку и обернулась. Разумеется, стайка деревенских мальчишек засекла приближение лодки еще до того, как я показалась на горизонте. В их чутье было что-то поистине ведовское, перед чем я не могла не преклонить голову.

— А мистер Лат сказал, что ты приплывешь! — рассеял флер таинственности Рон. Он был сыном почтальона, и общительность, кажется, унаследовал от отца — вместе с россыпью веснушек и фамильным породистым носом, который еще только набирал солидность, но уже обещал стать поистине выдающимся.

— Несомненно, — кисло кивнула я. Разумеется, Тао Лат сказал. В последнее время в каждом моем решении и действии отчего-то мерещилась его тень, и я никак не могла отделаться от ощущения, что на меня примеряют роль дичи, которую хорошо выдрессированная свора гонит прямо на стрелка.

— Он велел папе что-то отложить, — бодро продолжал Рон, с которого моя тревога соскальзывала, как вода с лебедя. — Какую-то книжонку. Сказал, что ты обязательно за ней приплывешь!

В глазах ребятни читался нескрываемый восторг. Как же, чужестранец, весь из себя загадочный и молчаливый, да еще знает все наперед!.. Такой популярности среди местной ребятни до сих пор могли добиться разве что звезды синематографа — губернатору и то не снилось.

Разумеется, на почте меня дожидался специально отложенный каталог выкроек прямиком из Старого Кастла. Разумеется, на первой странице печально курила тонкую сигарету томная дама в серебристо-сером платье самого простого силуэта: не приталенного, на тонких бретелях; единственным украшением был пояс, завязанный на бедрах, и — полностью обнаженная спина. Подол доходил ей до середины голени, но серебристые складки дорогой ткани обрисовывали ноги с такой безжалостной анатомической точностью, что хотелось не то восхититься и захлебнуться слюной, не то немедленно накормить бедняжку модель песочным печеньем.

Мне хватило вежливости поблагодарить почтальона, оставив ему несколько баночек, о содержимом которых он, как обычно, слезно упрашивал никому не рассказывать — будто я хоть раз грешила чем-то подобным — и новую ажурную накидку для его жены. К лодке я возвращалась, пыхтя, как сердитый ежик, и даже добытый каталог отчего-то не поднимал настроения. Уже усевшись на весла, я все-таки отвлеклась, пролистав еще несколько страниц.

Томные дивы, хрупкие, как фарфоровые статуэтки, с огромными печальными глазами, обнаженными спинами и плечами. Острые линии ключиц, худые бедра, неизменная сигарета в пальцах. Шляпки, тонкие платья, стройные ноги, мелькающие в блестящей бахроме.

Красиво. От изображений веяло джазом, танцами до рассвета, безудержным весельем и пузырьками шампанского. Только отчего Тао Лат вдруг решил, будто хоть что-то из этого подходит болотной ведьме, зашептавшей коня на победу в скачках?

Я захлопнула каталог, перевернув тонкую книжицу, и вздрогнула.

На обороте художник старательно вывел густым зеленым знакомую линию — ту самую, что не далее как сегодня утром я видела выложенной ракушками на господской рубашке. К насыщенной зелени подступало белоснежное и нежно-голубое.

Песчаный пляж и морской залив. А зеленое — линия джунглей к северу от Лонгтауна, выходящих прямо на побережье.

Косая надпись обещала незабываемый круиз и безопасное знакомство с нативной природой Ньямаранга. Я смотрела на карикатурно жизнерадостный пейзаж и предавалась самым мрачным размышлениям.

Выходит, у мистера Кантуэлла требовали «с ножом у горла» что-то, связанное с теми самыми джунглями, где уже вот третий месяц пропадал наследник престола Вайтона. А мистер Кантуэлл вместо того, чтобы выполнить требование, вдруг купил коня и отправился на скачки. Ах да, и еще пригласил ведьму в ресторацию, а потом изрядно потратился, велев отправить ей отрез баснословно дорогой ткани.

Образ полного идиота и повесы, прожигающего жизнь, создавался с таким тщанием, что, пожалуй, в него даже можно было бы поверить. Только вот настоящий избалованный джентри и не подумал бы смотреть в мою сторону, если у него под боком живет ослепительная леди Изабель. Я могла бы послужить разве что развлечением на один вечер — погадать, позабавиться и забыть. Но мистер Кантуэлл щедро сыпал комплиментами и улыбками, а его подарок и вовсе ни в какие ворота не лез.

А хуже всего в образ вписывался Тао Лат, чья тень смутно угадывалась за любым значимым событием последних дней. Этот отъявленный кукловод уж точно не позволил бы работодателю пустить по ветру все старания благородных предков, и его молчаливое одобрение хозяйских трат само по себе означало, что меня пытаются втянуть в какую-то темную историю.