По осколкам разбитого мира (СИ) - Герцен Кармаль - Страница 2

Позади раздался шорох — словно великан, играясь, пересыпал песок из ладони в ладонь. Алексия обернулась. Земля под ногами пришла в движение — нечто, дремавшее в ней, очнулось, пробужденное запахом и вкусом ее крови.

И отведав, оно жаждало еще.

Алексия сжала кинжал в ладони, зная, что он едва ли ей пригодится. Воронка в песке становилась все шире и глубже, и наконец высунулась удлиненная морда. Тварь, похожая на увеличенную в размерах ящерицу, но с когтями и двумя рядами острых зубов, выбралась наружу.

Песчаный монстр бросилась на Алексию, целясь пастью в ее лодыжку. Она стремительно наклонилась, одним росчерком провела между ними черту на песке, раскаленном палящим солнцем. Прикоснулась ладонью и прошептала: «Феллата». В тот же миг черта полыхнула огнем. Воздвигнутая чарами пламенная стена опалила морду песчаной твари, вздумавшей вторгнуться на чужую территорию. Раздался высокий, истеричный визг раненого существа. Развернувшись, Алексия бросилась бежать.

Вступать в схватку было ни к чему — мясо неведомой твари не казалось ей съедобным. Трофеи — сомнительны и бесполезны. А силы нужно было поберечь. Они ей еще пригодятся.

Лучше быть осторожной живой, чем бесстрашной мертвой.

В горле запершило от безостановочного бега. Песок летел из-под ног, Алексия жадно глотала теплый воздух, который с каждой минутой становился все горячее. Всходило солнце, согревая остывшие за ночь пески, золотило сверкающие в его лучах крупинки.

Остановилась она только тогда, когда опасность миновала — и когда дымка, ведущая ее к Абигайл, вдруг оборвалась. А затем… потянулась куда-то вверх. Алексия улыбнулась. Приставив ладонь к глазам, закинула голову. На самом верху скального уступа сидела Эбби. Слава Безымянным Богам, Метаморфоза на этот раз оказалась к нам милосердна — и раскидала не так далеко друг от друга. В следующий раз может так не повезти…

Абигайл — настоящая обезьянка. За двенадцать лет своего непростого детства — а у кого оно в Эпоху Слияния было простым? — она научилась ловко и быстро взбираться на деревья и скалы. Это и спасало ее жизнь тогда, когда Алексии не было рядом, как и кинжал отца, который та заставляла сестру плотно привязывать к телу каждую ночь — иногда во время Слияния вещи, не прилегающие к телу, испарялись бесследно. Увы… Иначе бы Алексия появлялась в Бездне со всеми необходимыми для выживания вещами. А так каждый день приходилось начинать с чистого листа.

Эбби проворно спустилась вниз. На мгновения Алексия увидела свежие царапины на ее ладонях, оставленные острыми краями скалы. Сердце вдруг кольнула острая тоска. Каждый божий день Алексия гадала, насколько далеко их раскинет друг от друга Метаморфоза, и успеет ли она найти Абигайл до того… как случится непоправимое. И каждый раз, когда сестер раскидывало в разные стороны, Эбби приходилось терпеливо ждать, когда Алексия отыщет ее в этом переменчивом мире. И гадать, кто найдет ее первой — сестра или очередная тварь из сонма обитающих в Бездне.

— Алексия! — Эбби бросилась сестре на шею.

Та легко ее подхватила. Прижала к себе хрупкое тельце с выступающими ребрышками. Безымянные Боги, как же она худа…

— Все в порядке, малышка. Я же обещала — где бы ты ни оказалась, я всегда тебя найду.

— Знаю, — отстранившись, серьезно кивнула Абигайл.

Она вообще улыбалась очень редко. Чаще всего ее лицо принимало задумчивое выражение, а в глазах плескалась рассеянность. Вдумчивая, сообразительная, Эбби обладала неутолимым любопытством — жаждой впитывать в себя все новое, любые странности и особенности обоих миров — и Бездны, и Альграссы. Вот только Бездна оставалась для нее слепым пятном — путешествовать по ней для юной Эбби было слишком опасно.

Возможно, Алексия слишком оберегала ее — многие дети в этом возрасте уже вовсю постигали магию и наряду со взрослыми боролись за свою жизнь. Но стоило ей только представить Эбби лицом к лицу с какой-нибудь тварью Бездны, и сердце тут же заходилось от страха. Несмотря на восьмилетнюю разницу в возрасте, они были очень близки. Алексия была готова ограждать Абигайл от опасности пусть даже всю ее жизнь, лишь бы только с сестрой ничего не случилось.

— Давай придумаем, где ты будешь меня ждать.

— Вон там, на скале, — тут же откликнулась сестренка. — Там высоко, здорово и вид красивый.

— Вид… на пустыню? — Алексия изогнула бровь.

— Там, вдалеке, руины. — Абигайл указала тоненькой ручкой на запад.

— Да, я знаю. Я направляюсь туда. Добуду еду и вернусь.

Эбби полезла наверх — прирожденная скалолазка, — но и Алексия от нее не отставала. Годы странствий по Бездне закалили ее. Как статуя в руках умелого мастера, по воле Безымянных Богов из неженки-леди она превратилась в охотницу и бойца.

Как только сестры оказались на вершине скального уступа, Алексия, не теряя времени даром, приступила к каждодневному ритуалу — принялась окружать Абигайл защитным барьером. Сплетала воздушные потоки воедино, придавая им твердость и несокрушимость камня. Единственную фляжку с водой, уцелевшую после Слияния, отвязала от тела и отдала сестре. На пару часов этого хватит.

Полупрозрачный барьер окружил Эбби как перевернутая чашка неведомых богов, куполом опустившаяся на темноволосую девочку с большими глазами, так похожую на фарфоровую куколку — копию Алексии в детстве.

— Прости, что придется снова тебя оставить, — виновато сказала она.

— Ничего, я все понимаю, — прошептала Абигайл, и все же в глазах ее зажегся страх.

— Ты будешь в полной безопасности, обещаю.

— Знаю, — ответила Эбби. Ветер трепал ее длинные волосы, серо-голубые глаза смотрели на сестру с затаенной тревогой.

Алексия знала, что ее терзает не страх перед неведомыми тварями Бездны — ведь от них она была надежно защищена, — а страх одиночества. Алексия снова оставляла Эбби, и это рвало ее душу на части, но… иначе не могла. Сама она вполне была способна продержаться двенадцать часов без еды, хотя уже была худа, как тростинка, но морить голодом младшую сестру…

К тому же, Алексия должна была каждый день совершать хотя бы маленький шаг в исследованиях Бездны… если хотела однажды отыскать в ней отца.

Шаги, раздавшиеся снаружи его клетки, были мягкими и тихими, но Джувенел услышал их. Он давно научился различать именно его шаги. Для этого у него было достаточно времени.

Джувенел резко поднялся на деревянной койке, вот уже несколько недель заменявшей ему уютную, мягкую постель — не хотел давать пришедшему возможности застать его врасплох. Встретился с глазами Тревора Таррела — Венетри и его личного мучителя и палача. В них промелькнула растерянность, вызванная резким движением Джувенела. И пусть она тут же пропала, этот краткий миг доставил ему мимолетное удовольствие.

В последние дни в его жизни удовольствий было так мало…

Черты Тревора Таррела — высокого, черноволосого мужчины, портило презрительное выражение, как маска застывшее на лице. Таррел подошел к клетке Джувенела, не обращая внимания на ненавидящие взгляды запертых в подземелье Скользящих.

Адгеренты Таррела, обычно обретающиеся наверху, внимательно следили за тем, чтобы прутья клеток в подземелье всегда были окружены тончайшими нитями магии, прикосновение к которым причиняло невероятную боль. Как убедился Джувенел на опыте одного из пленных, долгое взаимодействие с этими красивыми сверкающими нитями, напоминающими молнии в миниатюре, могло убить. Правда, это не останавливало свихнувшихся Скользящих. Они обжигались о прутья решетки, стонали сквозь стиснутые зубы, но все равно продолжали тянуть руки к неспешно ступающему по каменному полу подземелья Таррелу. Эксперименты, которые годами проводили над пленниками Венетри, не могли не сказаться на их рассудке.

Особо надоедливых и громких Таррел осаживал легким движением руки. Узники замирали на мгновение, а затем кулем валились на пол и не двигались до тех пор, пока чары не рассеивались. Вот и сейчас, прежде чем отпереть дверь его клетки, Таррел обездвижил Джувенела. Чувствовать, что собственное тело не подчиняется тебе, было невыносимо.