Джейн Доу (ЛП) - Стоун Виктория Хелен - Страница 3

— О, привет!

— Привет, Джейн. Я подумал, что мы могли бы перекусить вместе. Думаю, ты не очень хорошо знакома с этим районом, а мое любимое местечко всего в квартале отсюда. «Гордо». Может уже бывала там?

— О, прости, — жестом указываю на жужжащую микроволновку. — Я уже начала готовить обед.

Он проверяет коробку на прилавке. Спагетти с нежирным мясным соусом.

— Пустая трата денег, — говорит он. — Выброси его в мусорку, я куплю тебе что-нибудь получше.

Смеюсь и качаю головой.

— Не могу, но спасибо тебе.

— Значит, завтра?

Опустив голову, притворяюсь, что смущена. На самом деле, я рассчитываю, что он проявит больше заинтересованности в моем ответе. Наверное, я должна продолжить преследование, но мне немного надоело все планировать. К тому же я не хочу задевать его эго в самом начале игры. Приняв решение, я рискую сказать «да», но делаю вид, что колеблюсь.

— Это, наверное, не очень хорошая идея...

Он улыбается, потому что знает: я сдаюсь, несмотря на мой внутренний инстинкт.

— Нет, это отличная идея.

— Ты так думаешь?

— Определенно. Завтра?

—Хорошо. Завтра.

Он выпрямляется, выпячивая грудь, прежде чем наклонить голову к моей книге.

— Что читаешь?

Я показываю книгу, написанную известным автором триллеров. Стивен морщится.

— Фантастика?

— Мой любимый жанр.

— Я читаю только научно-популярную литературу.

Он хочет, чтобы я чувствовала себя неловко, но все дело в том, что такой человек, как Стивен не хочет погружаться в мир чужих фантазий. Ведь это дает автору слишком много власти. А такое положение вещей заставляет Стивена чувствовать себя слишком ничтожным.

Я игнорирую эти соображения и делаю вид, что в его неодобрении не замечаю завуалированного оскорбления.

—Научно-популярную? О чем?

— История США, в основном. Гражданская война.

— О, круто. Я смотрела тот документальный фильм Кена Бернса.

— Он интересный, но довольно обобщенный.

Ни мои книги, ни мой выбор телепрограмм не являются для него достаточно хорошими. Мне приходится сдерживать свою улыбку. Если бы это был бар, я бы велела ему проваливать, но сейчас предполагается, что я должна поверить, будто он умнее меня, более разборчивый. Наверное, мне стоит извиниться за свои неправильные предпочтения, но к черту! Сегодня нет на это терпения.

Микроволновка звенит, и я встаю, чтобы открыть ее, вынимаю и ставлю на прилавок пластиковый контейнер и, чтобы осмотреть еду в нем, наклоняюсь. Мягкая розово-коричневая ткань моего платья скользит, открывая вид на белый кружевной бюстгальтер. Я откидываю пленку с коробки и хмурюсь, будто спагетти еще не готовы. Когда я поднимаю глаза, Стивен отводит взгляд от моего декольте.

— Я лучше пойду, — говорит он. — Встретимся завтра в полдень у лифта?

— Звучит здорово!

Когда он уходит, я чувствую облегчение. Отчасти, потому что могу вернуться к чтению, но в основном потому, что знаю: он на крючке. Цель достигнута.

У меня никогда не было особых проблем со свиданиями, хотя я и не красавица. Трудно предугадать, какой типаж является привлекательным для того или иного человека. Может быть, его возбуждает очаровательный нос кнопочкой. А может, у него «встает» только на загорелых блондинок. Ты не можешь судить об этом, не общаясь близко с мужчиной.

Но я знаю, на какие эмоциональные кнопки нажать. Мне известно, что нравится Стивену в характере женщины, а манипуляция — моя специальность. Тем не менее, даже если он не клюнул на меня как на приманку, у меня есть запасной план, но в нем, пока нет необходимости. По-видимому, я все же достаточно хороша для этого мужчины, несмотря на мой, не соответствующий его идеалу, выбор развлечений.

Фыркая от удовольствия, я ставлю обед на стол, усаживаюсь и снова берусь за книгу. Я люблю терять себя в чужом мире. Мне нравится узнавать, как устроена жизнь других людей, даже если я их не понимаю.

Честно говоря, вымышленные герои привлекают меня гораздо больше, чем реальные люди. В художественной литературе выбор должен иметь смысл. Действие −протекать рационально. Эмоции – быть логичными. Персонажи − чувствовать то, что и должны в ответ на действия других. Никто не остается в ужасной ситуации из-за бездействия или низкой самооценки. Иначе история получилась бы по-настоящему дерьмовой. А вот в реальной жизни... боже, в реальной жизни люди редко ведут себя так, чтобы улучшить ситуацию.

Почему?

Почему, почему, почему? Это одна из тех вещей, которые я никогда не пойму. Я знаю только то, что книги лучше.

Как только я закрываю брошюру, мой телефон гудит, удивляя меня. Обычно мне никто не звонит. Никто, кроме... Да, это моя мать, звонок переадресован с моего настоящего номера телефона. Я игнорирую ее и отправляю на голосовую почту. Она знает, что делать. Я бы не хотела отвечать на этот звонок и довести ее до сердечного приступа или еще чего-то подобного. Мою мать трудно заподозрить в здоровом образе жизни.

Я выбрасываю остатки своего обеда, наполняю бутылку водой и жду сигнала. Вообще-то, мне не нужно прослушивать голосовую почту, но все же делаю это. Когда возвращаюсь к своему столу, я выписываю чек на восемьсот долларов, затем краду конверт из кладовки и прошу печать у администратора. Через пять минут мысли о матери и ее разбитой машине вылетают из моей головы.

Десять лет назад я бы перезвонила ей и допросила, чтобы убедиться, что деньги пойдут на ремонт машины, а не на залог для моего брата, но сейчас мне уже все равно. Лучше заплатить, чтобы не беспокоиться ни о ком из родственников.

Может быть, я все-таки люблю их, потому что не должна отправлять им деньги, но делаю это. Или, может быть, я чувствую себя гадко, потому что наоборот не испытываю по отношению к ним ни черта, и деньги — легкое лекарство. Понятия не имею и не хочу тратить время на размышления. У меня есть куча данных, которые нужно ввести в компьютер.

— Итак, значит, ты здесь выросла? — спрашивает он, кусая свой сэндвич с рубленой говядиной. Да! Либо рубленая говядина, либо фрикадельки из мяса. Никакого тунца и никакой сои для этого крутого парня.

Заканчиваю жевать маленький кусочек салата.

— Я училась здесь в средней школе пару лет. Мы много переезжали.

— Семья военных?

— Нет, только я и моя мама.

— Звучит так, будто вам было нелегко.

— О, я не знаю. Вообще-то нормально, когда мы были только вдвоем. Но она то встречалась с кем-то, то нет. Вот тогда было тяжело… Многие из этих парней были подонками.

— Мне очень жаль это слышать, — говорит он.

Может, Стивен и правда так думает.

— Расскажи о себе, — прошу я. — У тебя есть семья в Миннеаполисе?

— Конечно. Отец и его жена живут здесь, а мама в Рочестере. Сестра переехала в Милуоки, но младший брат все еще рядом со мной. Мы довольно часто встречаемся.

— Звучит очень мило. А у меня нет другой семьи.

— А твой отец?

— Ох. Нет, — я качаю головой и не отрываю глаз от салата. — Я его не знаю.

— Должно быть, это тяжело.

— Я не знаю. Слышала, что он был плохим парнем. А твой папа, какой он?

— Мой отец — самый лучший. Просто потрясающий человек. На самом деле, он священник. У него своя церковь.

От этого салата у меня началась изжога. Или Стивен поднимает уровень кислотности в моем желудке. Но я сажусь прямо и заставляю себя прямо-таки сиять.

— Ты христианин?

— Конечно. А ты?

— Да, но я вроде как немного отдалилась от этого. Мой бывший не был верующим. Я не посещала церковь уже много лет.

— Ты должна вернуться к этому!

— Может быть, и стоит. В последнее время я чувствую себя немного потерянной. Я имею в виду... черт возьми, знаешь что? Думаю, ты прав. Просто, размышляя об этом, я чувствую себя немного лучше. Ты знаешь здесь хорошую церковь?

— Нет, наша в пригороде. Хотя это отличное место. Тебе определенно стоит там побывать.