Такое кино (СИ) - Тартынская Ольга - Страница 28

И такая тоска читалась в его огромных персидских глазах, что у Жени внутри все перевернулось. А чем она могла помочь? В таком же положении оказалась. Последние два месяца Аня пробавлялась случайными заработками: что-то сшила, подработала на социальной рекламе, но этого мало. Конечно, с голоду не умрешь, но надо оплачивать счета, закупать продукты, одеваться надо к весне, в конце концов. Хорошо еще, от питерской квартиры есть небольшие деньги. Мысль, что она, взрослая здоровая женщина, будет жить за счет дочери, тяготила Женю. И, как назло, накопились какие-то долги, включая и те деньги, что она задолжала Светке за юбилей. Все откладывала момент расплаты, дооткладывалась.

Мордвинова ехала домой и злилась. Ей-то, Аде Васильевне, что? С голоду не умрет, не Айрик. Небось, себе в карман зарплату положила или, еще противнее, "на идею", то есть вложила в свою будущую нетленку. Нашла же денег, чтобы оплатить дорогую модную актрису, редкую бездарь, но примелькавшуюся в сериалах! И с операторской группой рассчиталась. Ха, попробовала бы Адочка этого не сделать! Они б ее в порошок стерли. Их профсоюз дело свое знает, да "Бабушка" и сама понимает: без оператора фильма не будет.

По дороге домой Женя зашла в магазин и долго думала, что лучше купить: овощи или курицу. И то и другое не получалось. Если отдать Светке деньги от питерской квартиры, то буквально нечего будет есть. Ну да ладно, можно и поголодать, полезно. Женя вспомнила, как жила без работы на арендные деньги. И их ведь хватало. Конечно, она ничего не покупала себе, питалась как придется, да много ли ей было нужно? Теперь инфляция все съедает, квартплата сделалась запредельной, цены на продукты тоже. Жизнь в Москве - испытание не из легких. Все соки выжимают из простого москвича. Ох и дождутся!

Такие революционные мысли одолевали Мордвинову, пока она шла из магазина домой. Закрыв за собой дверь квартиры и очутившись в знакомой обстановке, где ей было уютно и спокойно, Женя подумала уже примиренно: ну ничего, Аня вернется завтра, найдет работу. Да, может, Ада Васильевна все же раскошелится, ведь фильм еще не закончен, будут досъемки. Как-нибудь переживем этот месяц...

Она занялась привычными делами, и бунтарский дух окончательно оставил ее. Закончив с приготовлением нехитрого обеда, состоявшего из овощного салата, Женя быстро перекусила и взялась за телефон.

- Свет, я хочу тебе отдать оставшуюся часть долга, - сказала она в трубку.

- О, очень кстати! Впрочем, разве деньги бывают некстати? Я заеду, Жень, сто лет не виделись.

Женя решила до ее появления сделать уборку: стереть пыль, помыть полы. Без Ани она ленилась, жаль было терять время, когда можно почитать, посмотреть фильмы. С этой работой ведь света дневного не видишь.

Светка примчалась в конце рабочего дня и внесла в дом запах морозца на своей песцовой шубке и кругленький, как она сама, смех. Ворвавшись на кухню, она воскликнула:

- Слушай, я такая голодная!

Мордвинова виновато посмотрела на нее:

- Ой, а у меня только салат овощной...

- Давай салат, - со вздохом согласилась подруга. - Конечно, я бы сейчас свининки откушала изрядный кусочек: день сумасшедший, поесть было некогда. А ты худеешь, что ли, Жень?

- Да где там! - возмутилась Мордвинова. - Не до похудения тут.

Она прикусила язык, едва не проговорившись, что попросту нет денег на продукты. Светка тогда не взяла бы возвращенный долг, а тянуть дальше некуда. Подруга полезла в холодильник и, не обнаружив там ничего вкусного или мясного, удивленно воззрилась на хозяйку:

- Жень, где еда-то?

- Не ищи, нет. Я... в магазин не ходила, некогда было. Работаю как лошадь.

- Аньку отправь. Нельзя же так.

Женя махнула рукой:

- Анька завтра только возвращается из Италии. Да, вот такие мы пустодомки.

Светка без энтузиазма умяла салат и взялась за чай.

- Ну, хоть конфетку-то дай. Иль печеньку?

Вид у нее был такой жалобный, что Женя поцеловала беднягу в макушку. И тотчас вспомнила про заначку - небольшую шоколадку, которую Аня как-то припрятала на черный день.

- Ну вот, хоть что-то, - обрадовалась Светка.

Она уехала после десяти, и Женя легла спать пораньше, чтобы отоспаться, наконец, после трудовых будней. Неунывающая подруга, с ее энергией и легким взглядом на жизнь, окончательно излечила ее от тревоги и страхов.

Мордвинова уже десятый сон видела, когда вдруг подскочила на кровати от оглушительной трели домофона. Машинально поглядела на часы: половина третьего ночи. Первая мысль была об Ане, но с какого перепугу дочь будет звонить ночью в домофон? Тогда кто?

Женя немного выждала: вдруг ошиблись. Однако трезвон не прекращался, казалось, что он разбудит сейчас весь дом. Женя подкралась к домофону, осторожно сняла трубку.

- Да?

- Открывай, а то я сейчас околею на этом гребаном ветру! - хрипло проорала трубка.

- Кто это? - спросила Женя с недоумением.

- Женька, ты что, совсем офонарела? Открывай быстрее, я замерз!

Господи, да это же Туринский! Она нажала на кнопку домофона, щелкнула замком двери и забегала по комнате, хватая халат, расческу, все что под руку попадалось. Туринский ввалился весь заснеженный, с красными руками.

- С ума сойти! - ахнула Женя. - Ты откуда такой?

- Пешком шел от моста, потому что этот...

- Не ругайся!

-...таксист-кавказец не повез меня сюда. Не по пути, говорит. А, по-моему, просто струсил. Я его припугнул, он машину остановил и говорит: "Топай на своих двоих".

Мордвинова поняла, что знаменитый режиссер пьян в стельку.

- Что ты несешь? - пробормотала она, помогая Виктору Алексеевичу снять пуховую куртку. - Где твои перчатки?

- Хрен их знает.

Вид у него был несчастнейший. Женя протащила помороженного режиссера на кухню, достала водку и взялась растирать его руки.

- Полегче, полегче! - возмутился он. - Я не дам тебе зря переводить ценный продукт.

Как-то исхитрившись, Туринский выхватил из рук Жени бутылку и пристроился пить прямо из горлышка.

- Да хватит тебе! - Женя вырвала бутылку. - Не бережешь себя совсем.

Она заварила чай прямо в кружке и подала ее Туринскому.

- О, вот это хорошо! - обрадовался тот. - Сейчас согреюсь. А у тебя тепло. - Тут он рассмеялся. - Помнишь, Женька, была как-то жутко холодная зима в Питере, мы мерзли отчаянно и грелись с тобой спиртом "Рояль"? Его тогда везде продавали...

Мордвиновой не понравились его воспоминания.

- Слушай, ты почему ночью болтаешься по городу? Почему дома не сидишь?

Туринский скроил пьяную гримасу:

- Дома! Это не дом, а карцер. Тебя бы туда...

Женя оторопела:

- Ты понимаешь, что говоришь, или совсем плохой? Витька!

Туринский тяжко вздохнул и снова потянулся к бутылке.

- Ну, уж нет! - Женя унесла водку к себе в комнату и убрала в шкаф.

- Хватит уже, - вернувшись, сказала она. - Послушай сам, что ты несешь. И я вообще не понимаю, что ты тут делаешь!

Однако Туринский не ответил. Он замер,положив голову на сложенные на столе руки.

- Ты что, спишь? - возмутилась Мордвинова.

- Не, не сплю, я на тапочки смотрю, - пробормотал всемирно известный режиссер.

Женя тормошила его, звала, но безуспешно. Отогревшись, Виктор Алексеевич впал в крепкий сон. Мордвинова стояла над ним в растерянности и не знала, что дальше делать. Хорошо, Ани дома нет, однако утром она вернется, а тут, на кухне, такое...

Женя разобрала в своей комнате гостевое кресло и вернулась за режиссером. Она попыталась приподнять спящего, чтобы переправить его на кресло. Туринский что-то бормотал и отбрыкивался. С большим трудом Мордвиновой удалось стянуть его с табурета и удержать от падения на пол. Закинув его руку себе на плечо, она поволокла тело в комнату. Туринский недовольно мычал:

- Что за женщина, зверь! Покоя нет...

Однако, перебирая ногами, доковылял-таки до кресла. Он упал на постель прямо в одежде. Женя не стала больше его трогать, только накрыла пледом.