Светлая для наследника (СИ) - Новолодская Нина - Страница 24

Спрашивать о том, почему он не стал есть один, а дожидался меня, не стала, но где-то внутри зародилось странное, ранее незнакомое мне чувство легкого удовольствия. Что это такое, я не знала, но просто стало очень приятно. Медленно выйдя и прикрыв за собой дверь, приблизилась к Киру и опустилась на пол напротив него, скрестив ноги. Он удивлённо вскинул брови, но промолчал.

— Ну что ж, свои два золотых из двадцати она отработала, теперь ты хотя бы похожа на светлую.

Кир махнул рукой, указывая на стул, сиденье которого украшал большой поднос, заставленный наполненными едой плошками. И выглядело это движение так, словно он приглашал за стол королевскую особу, никак не меньше. Над каждой тарелкой, переливаясь в тусклом магическом свете, оказалась натянула еле заметная полупрозрачная магическая сфера, помогающая надолго сохранить еду горячей. То есть слова хозяйки, произнесенные чуть ранее: «ужин стынет», были лишь данью уважения к истории, когда сохранность еды не поддерживалась магически.

Дважды меня просить не пришлось. Поддавшись какому-то странному порыву, протянула руку и коснулась обломанным, а потому довольно острым ноготком прозрачной пленки, чуть надавливая. Тонкая магическая материя натянулась и лопнула, осыпая стул и пол рядом сверкающими брызгами, что сразу же растворялись, словно и не было ничего. Комната наполнилась умопомрачительным ароматом мяса. Новый пузырь лопнул, и запахло свежими овощами, еще один, и к ним прибавились густые нотки крупяной каши. Потянувшись к следующему пузырю, замерла, неожиданно сообразив, что в помещении царит абсолютная тишина.

— Наигралась, любимая? — голос Кира хоть и казался наполнен сарказмом, но было в нем что-то еще, заставившее меня внимательно взглянуть на полукровку.

Поджав губы, я тут же отдернула руку, решив, что выставила себя сейчас не с самой лучшей стороны, хотя в свете всего произошедшего хуже я выглядеть в его глазах уже не могла.

— Я просто… — начала тихо, подбирая слова и стараясь при этом не казаться нашкодившим ребенком. — Просто в детстве мы всегда соревновались, кому достанется право лопать эти пузыри первыми, а тут… неожиданно вспомнилось.

— Понятно, — Кир потер большим пальцем подбородок и снова взглянул на меня. — А я думал, что ты единственный ребенок в семье.

— Да! — я кивнула, снова глянув на него из-под полуприкрытых ресниц. — Но когда мы жили в общине, то ели все вместе. В смысле, дети отдельно, а взрослые отдельно. Поэтому мы всегда соревновались, кто первый успеет налопать как можно больше пузырей.

Смутившись окончательно, потянулась к блюду с овощами, затем к каше и мясу. Подхватив большую ложку, наполнила свою тарелку, потом тарелку Кира. Затем потянулась и таки лопнула последний пузырь над кувшином, чтобы в следующее мгновение подхватить пузатый сосуд и аккуратно разлить напиток в стаканы. Удивительно, как столь крохотное пространство подноса вмещало в себя так много всего.

Продолжила трапезу молча и торопливо, стремясь насытиться как можно скорее. Я вспомнила наш последний ужин и, не удержавшись, улыбнулась: дорогущий ресторан в центре столицы, лучший мой костюм, уже превратившийся в тряпье. Блистательный и чопорный Кир Берхольд, мечта и надежда совета… Сейчас он сидел на полу перед стулом и, держа в одной руке простую глиняную тарелку, а в другой обычную деревянную ложку, уплетал простую кашу с мясом, что, кажется, даже я последний раз ела в детстве.

— Весело было? Тебе нравилось жить в этой вашей общине? — неожиданно снова нарушил молчание Кир, и я грустно улыбнулась.

— Тогда нам казалось, что нет ничего лучше того места. Что так будет всегда: шум, гам, игры, лес, река, занятия…

— А я всегда был один. И ел, — Кир как-то грустно хмыкнул и перемешал остатки каши с мясом в своей тарелке, — тоже один. И пузырей у нас этих не было…

— Как это?! Совсем один? — Я удивленно вскинула брови и округлила глаза.

— Нет, слуги были, конечно, но я их за живых людей никогда не принимал. Они были лишь частью антуража, окружения… Я и обедать-то начал с кем-то, когда ты появилась в моем доме… — он снова хмыкнул и, резко выпрямившись, добавил: — Ладно, хватит. Кстати, откуда ты знаешь местного коменданта?

Непроизвольно улыбнулась.

— Пару недель назад я готовила материал для семинара по работам Сирвиса Кара.

Поймав на этот раз его скептический взгляд, продолжила:

— Я увлеклась его полотнами, и мне захотелось узнать как можно больше о нем, потому я перерыла просто огромное количество информации. Узнала о том, откуда он родом, кое-что о его родном городе — ведь именно отсюда начался его путь. Тут, в здании местной ратуши, он выставлял свои первые картины и кое-что хранится в ней до сих пор. Ну и одно за другое, в итоге я изучила материалы по представителям высшей власти, и среди них было сложно не заметить такого выдающегося человека как комендант. А увидев его портрет на каминной полке в форме стража и рядом ее, я…

Продолжать не стала, лишь взмахнула рукой, словно говоря: «как бы вот так».

Закончив есть, я аккуратно поднялась, стиснув от боли зубы и чуть слышно охнув. Распаренная в горячей воде кожа остыла и начала саднить, а магический источник все еще был совершенно пуст. Когда магия вновь появится в моем теле, я не знала. Наконец, закончив с нелёгким подъемом, собрала поднос и выставила его вместе со стулом за дверь — спать в комнате с грязной посудой мне не хотелось.

Когда я заперла дверь и развернулась лицом к кровати, задумалась. Передо мной стояла уже знакомая проблема, о которой я не вспомнила ранее — спальное место в комнате было всего одно. И хотя договор четко регулировал этот вопрос, я совершенно точно поняла — душу продам последнему темному, только бы спать сегодня в кровати. На матраце, в чистой постели. Под одеялом.

Закусив губу, проследила за тем, как Берхольд заваливается на кровать и откатывается на одну сторону, явно уступая мне место.

— Надеюсь, ты не собираешься строить из себя гордую дуру и спать на полу, Ани? — приподнявшись на локте и опалив меня хмурым и отчего-то злым взглядом, спросил он.

Я замотала головой, внутренне ликуя, и буквально за секунды преодолела расстояние до кровати. Осторожно, стараясь не морщиться от болезненных вспышек, пронзающих спину, присела на край, легла и повернулась на бок, спиной к Киру. Кажется, я даже не успела ни о чем подумать, тут же провалившись в сон.

Проснулась оттого, что было очень жарко. Просто невероятно жарко, а руки и ноги затекли в неудобной позе. Попробовав пошевелиться, с ужасом осознала, что мое тело будто скованно цепями. Распахнув глаза, уставилась в темноту и моргнула пару раз, фокусируя взгляд. Знакомая небольшая комната с невысоким сводчатым потолком, свет, проникающий сквозь щель в недостаточно плотно задернутых шторах, выхватывал из предрассветного сумрака пляшущие в воздухе пылинки.

Воспоминания прошедших двух дней молниеносно обрушились на меня, возвращая в реальность и окончательно вырывая из омута сна.

Странный звук, что, кажется, меня и разбудил, снова прошелестел над самым ухом. Негромкий то ли стон, то ли просто выдох не только опалил затылок жаром, но и немало удивил. Попыталась осторожно выбраться из странного капкана и развернуться, но потерпела поражение и совершенно растерялась, когда хриплый голос над самым ухом прошептал:

— Спи, рано еще…

— Что?.. Я… — завозилась, наконец осознав, что цепи, сковавшие меня — это руки и ноги Кира, оплетающие и крепко прижимающие к себе.

— Не ерзай, любимая, если не хочешь… — договорить он не успел, так как я завозилась сильнее, паникуя от одной лишь мысли, что он настолько ко мне близко — ближе уже просто невозможно. Я сливалась с ним в одно целое, и это меня неимоверно пугало. Сердце забилось в груди, готовое выскочить, дыхание перехватило, а волна жара поднялась к самому лицу, заставляя его гореть.

— Н-нет!.. — выдохнула в отчаянии, прикладывая все силы, чтобы вырваться.

Его руки и ноги моментально разжались, выпуская меня из захвата, а сам Кир одним ловким движением перевернулся, прижимая меня к кровати теперь уже всем телом. Секунду спустя он приподнялся на руках, усаживаясь сверху и фиксируя мои ноги. Сильными пальцами с длинными, острыми когтями он перехватил кисть правой руки, когда я попыталась его ударить, и, заведя ее высоко над головой, лишил возможности действовать ею. Сжал с такой силой, что я невольно пискнула. Вторую же молниеносно опустил мне на шею, фиксируя ее прижатой к кровати. Склонившись ко мне, замер, тяжело и часто дыша.