Леди чародейка (СИ) - Герцен Кармаль - Страница 2

Она подошла ко мне, склонила голову к стулу, обошла его со всех сторон. Села прямо напротив меня. Я заворожено глядела в изумрудные глаза кошки, как магнитом манящие меня. В кухне воцарилась тишина, а я все не могла оторвать взгляд – так дети играются в «гляделки», соревнуясь, кто первым моргнет или отведет глаза.

Белоснежная красавица зажмурилась и запрыгнула ко мне на колени. Мне показалось, или из груди миссис Одли и впрямь вырвался облегченный вздох? Она нарушила тишину:

– Это Ари.

Я шутливо пожала пушистую лапку и, посмеиваясь, представилась:

– Беатрис.

Но когда я подняла голову, на лице гувернантки не было и намека на улыбку.

– Итак, мисс Лейн, вы приняты на должность горничной. Пока осмотритесь, разберитесь с вещами, а позже я подробно объясню ваши обязанности. Думаю, вы понимаете – премудростей здесь немного.

Совершенно сбитая с толку столь неожиданной вестью, я поднялась. По пути до зала я раздумывала над странным поведением миссис Одли: казалось, что она ждала именно прихода Ари и ее одобрения. Чем больше я об этом думала, тем больше сомневалась в ясности своего рассудка. И все же меня не отпускало совершенно дикое, но настойчивое ощущение, что на работу меня взяла кошка.

Глава вторая. Дайана Морэ

Первым делом я намеревалась уладить вопрос с вещами, оставшимися у подруги в Глероме. Там были все вещи, которые я забрала с общаги, остальные находились дома у родителей, где я не жила уже полгода, но о том, чтобы заехать за вещами к ним, и речи быть не могло. Начнутся расспросы, а что я скажу? Что дочь уважаемого хирурга (мама) и не менее уважаемого биоинженера (папа), бросив институт, стала горничной? Я и так могла представить их реакцию, и не особо горела желанием убедиться в своей правоте. Пусть останется старая легенда – я живу у Пайп и продолжаю поиски работы.

Странности, начавшиеся сразу после моего появления в особняке Морэ, продолжались: сотовый не работал, как бы судорожно я ни жала на кнопку разблокировки и как бы яростно ни била телефон о ладонь. Миссис Одли, ставшая невольной свидетельницей моих мучений, невозмутимо произнесла:

– Здесь он не заработает.

Я подняла на нее взгляд в ожидании объяснения, но их не последовало. Вместо этого гувернантка махнула рукой в сторону входной двери:

– Попробуй на улице.

Я послушалась ее совета. И правда – на улице сотовый тут же перестал притворяться выключенным. До меня донесся слабый звук – и шел он из моего клатча.

Плеер заработал тоже.

Некоторое время я мрачно смотрела на телефон и вынутый из сумки плеер, как на предателей. Да что здесь происходит?

Вздохнув, набрала Пайп и кратко обрисовала ситуацию.

– Подруга, поздравляю!

Пайп искренне радовалась за меня, и мысль, что на земле все же остались люди, готовые поддержать меня в любых обстоятельствах, согревала. Подруга пообещала отправить вещи со своим знакомым, чтобы я не тратилась на такси. Итак, одно дело улажено.

Я вернулась в мрачное нутро особняка. Постояла, осматриваясь. Обстановка казалась мне – молодой современной девушке – неправильной, устаревшей, но, что интересно, изумительно гармонировала с самим особняком. Я мысленно осовременила обстановку, добавила привычных мне деталей: бра и люстры вместо канделябров, ноутбук на столике, где сейчас стояла древняя ваза, фотообои вместо картин в темно-золотых рамах, линолеум вместо деревянных полов и ковров, – и пришла к выводу, что все это смотрелось бы здесь на редкость фальшиво.

Заслышав шаги, повернулась – ко мне спешила миссис Одли.

– Пойдем, покажу тебе дом.

Мы прошли мимо старинного трубочного телефона. Он казался таким древним, что я с уверенностью могла бы заявить о его неисправности, если бы самолично не звонила на него, когда договаривалась о собеседовании. Ведь, судя по словам миссис Одли, в доме был лишь один телефон.

Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Проходя мимо одной из комнат, гувернантка указала на нее рукой и шепотом сказала:

– Это кабинет мистера Морэ. Здесь – или у дочери – он чаще всего находится, но беспокоить его не нужно – по всем вопросам обращайся ко мне. Убирать в кабинете, когда он находится там – не нужно. Только в его отсутствие.

Меня терзало любопытство – чем занимается мистер Морэ? Даже если предположить, что особняк достался ему по наследству, то его содержание – как и содержание трех слуг – явно обходилось недешево. Разумеется, спрашивать я не стала: рано или поздно, все выяснится само.

Миссис Одли показала мне остальные комнаты – на втором этаже их оказалось шесть. Среди них оказалась внушительных размеров библиотека со стройным рядом забитых книгами стеллажей, и я сделала себе мысленную заметку заглянуть сюда позже.

Мы поднялись на третий этаж, где располагались спальни. Гувернантка показала мне мою комнату – большую, просторную, заставленную старинной, но добротной мебелью. Главной изюминкой комнаты была роскошная двуспальная кровать с балдахином, словно сошедшая со страниц готических романов.

Я мало что знала о современных и не очень особняках, но всегда была уверена, что слуги обитают в маленьких комнатушках на первом этаже, в неприметном месте – где-нибудь за кухней. Или я ошибалась или мистер Морэ был невероятно щедр, раз позволил мне занять такую шикарную спальню. Оказалось, что миссис Одли обитает по соседству. Она показала мне свою комнату, не уступающую по роскоши убранства моей.

В правом крыле располагались спальни хозяев – владельца особняка (как я поняла по некоторым намекам гувернантки, вдовца) и его дочери, Дайаны. И хотя день был в самом разгаре, миссис Одли отказалась входить в комнату девочки, сказав, что той нужно поспать. Я решила, что речь идет о малышке, но вскоре выяснилось, что Дайане уже исполнилось двенадцать лет. Стало ясно, что она чем-то больна: отсюда и домашнее обучение, и слишком долгий послеполуденный сон. Теперь слова гувернантки о нетерпимости к сплетникам приобрели новый смысл.

Во время демонстрации дома меня поразила одна его особенность – множество зеркал, расположенных повсюду – в каждой комнате и непременно в коридоре каждого этажа. Совершенно разные – небольшие и напольные, в изящной раме и простые, представляющие из себя просто фигурный кусок зеркала. Хозяин – нарцисс или просто любитель зеркал? К сожалению, до поры до времени еще один мучавший меня вопрос останется без ответа.

Покончив с экскурсией, миссис Одли повернулась ко мне:

– Помогать готовить не нужно – Митси прекрасно справляется с этим. В твою задачу входит только содержание всех комнат в чистоте. Причем, идеальной – мистер Морэ не переносит пыль и халатное отношение к работе. Ну, как думаешь, справишься?

– Комнат, конечно, много, но… не думаю, что это окажется слишком сложным.

Гувернантка как-то странно вздохнула.

– Так-то оно так, но пыль здесь скапливается постоянно – только успевай смахивать. Дом ветшает, его приходится постоянно обновлять. Особняк определенно не терпит новизны.

Я промолчала, не зная, что на это ответить.

Остаток дня я посвятила обустройству на новом месте. Встретила друга Пайп со своими вещами, разложила их по пустым полкам гардероба, приняла ванную. Нежась в горячей воде с воздушной шапкой пены, пахнущей жасмином и кокосом, лениво раздумывала о хозяине особняка. Интересно, какой он? Прежде я представляла его немолодым – наверное, оттого, что он вдовец. Но раз его дочери всего двенадцать, ему самому вряд ли больше тридцати пяти. Явно интроверт, раз вечно запирается в кабинете. Наверняка неразговорчив и неулыбчив, ведь его жена погибла, а дочь больна.

Выбравшись из ванной, я спустилась вниз. С удовольствием поужинала – стряпня Митси была просто великолепна. В кухне я и встретилась с Дайаной Морэ. Вопреки моим представлениям, она не выглядела ни больной, ни просто уставшей. Невероятные светло-бирюзовые – почти прозрачные – глаза ярко блестели, на алебастровых щеках при виде меня появился нежный румянец, длинные льняные локоны ловили солнечные блики. Я боялась даже представить, какой красавицей вырастит та, что в двенадцать лет уже выглядит так… ошеломляюще. Ее красота казалась совершенной и неземной.