Герои чужой войны (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 21

С такими мыслями я вошел в дом и столкнулся с Зорицей и ее дочкой. Мирина держала в руках подушку и одеяло.

— Спать будешь в сенях, — сказала женщина, — кровать сам себе выберешь. Сыновья все равно ругаться не будут. Некому.

Она грустно улыбнулась, показывая, что тоскует по детям. Потом кивнула дочери и ушла в дом.

В сенях горела свеча. Газовые фонари здесь не присутствовали. Излишняя трата, правильно. Я огляделся, по очереди присел на каждую из кроватей и выбрал ту, которая подальше от дверей. Мирина с насмешкой бросила мне постельные принадлежности, но уходить не торопилась. Словно ждала чего-то.

— Сколько лет братьям? — я решил нарушить тишину и неловкость, возникшую в этом момент.

— Томаку — двадцать пять, он твоего примерно возраста, — сощурилась девушка, а Ярик на год младше его. Боишься их, что ли?

— Это почему? — возмутился я, вставая. Взявшись за подушку, стал устраиваться.

— Подожди, сама застелю, — хихикнула Мирина, легонько оттерев меня своим бедром от кровати. Лицо сразу окатило жаром. — Боишься, я же вижу. Да ты успокойся. Папочку больше бояться надо. Он за косой взгляд в мою сторону сразу сопеть и надуваться начинает. Уже хорошо, что кулаками не машет в сей момент!

— Хорошая защита, — одобрил я, — а братья — так вообще, как за стеной.

— Все, готово, — Мирина взбила подушку, отошла в сторону, — можешь ложиться. Свечу сам загаси, не жги зря. Дверь можешь не закрывать. Во дворе Грызун бегает. Никто не заберется. Да и слуги будут шастать утром, поднимут ненароком.

— Мне рано встать надо. Завтра с Радбодом в Инженерию ехать.

— Мы все рано встаем, — девушка взмахнула рукой, — спокойной ночи, Кос!

— Спокойной ночи, Марина, — сознательно сделал я ошибку, глядя, как она отреагирует.

— Как ты меня назвал? — изумленно спросила девушка.

— Марина. Просто твое имя есть и в моем мире. Только звучит немного по-другому. Не Мирина, а Марина.

— А мне нравится, — весело ответила Мирина. — Можешь так называть. Разрешаю.

— Если отец не прибьет, — пробурчал я, стягивая сапоги.

Девушка рассмеялась и исчезла за дверью. А я дунул на свечу, скинул одежду и с облегчением завалился на постель. Боже, столько событий! Мне казалось, что с момента провала прошло несколько лет, а всего-то четыре дня! Я влип в подушку, но сон, как назло, не приходил. Передо мной стояли васильковые глаза Мирины, Маришки, Мариночки. Блин, я реально погиб! Или меня прибьет воевода с сыновьями, или я сам сдохну от тоски по этим глазам. Моя Анька была безвозвратно задвинута на периферию памяти. Но у меня даже сердце не дрогнуло. Сердце-то не дрогнуло, а мозг вопил: идиот! Что ты делаешь? Ты же старше нее на девять лет! Выбрось на помойку слюнтяйство и займись делом! Сигать отсюда надо, и как можно скорее! Максимум один год — и здесь начнется такая заваруха, что не отвертишься!

После завтрака за мной заехал, как и обещал, старый Радбод. Он не стал заходить на подворье воеводы, дождался меня, и когда я заскочил в карету, стукнул тростью по стенке, давая сигнал вознице. Передвижное средство плавно тронулось с места, рессоры мягко качнулись, я устроился поудобнее, с любопытством поглядывая из окошка на проплывающие мимо меня дома.

— Как спалось на новом месте? — поинтересовался старичок-конструктор. — Вижу по твоему лицу — посвежел!

Я хмыкнул про себя. Посвежел, ага! До первых петухов ворочался, решая нравственную дилемму, синдром Гамлета, тудыть его! Быть или не быть? Хотеть или не хотеть?

— Да, все отлично, — не стал я долго молчать, — давненько так не высыпался. Свежий воздух, тишина! В наших городах жизнь ночью не затихает, бурлит. Машины по дорогам носятся, музыка играет в кабаках, народ шляется по улицам….

— Ну, здесь тоже хватает мест, куда тянет всех любителей покуролесить, — усмехнулся Радбод.

Карета слегка накренилась, начинался спуск с холма. Колеса как-то странно заскрипели, но ход заметно уменьшился.

— Это тормозные колодки, — пояснил мой собеседник, — иначе лошадь не удержит вес кареты, понесется вперед и все может закончиться печально.

— Ручной тормоз?

— Ага, возница просто нажимает на рычаг, колодки соприкасаются с колесами. Вообще-то в них нужды нет, но вот спуск с таких возвышенностей принудил нас создать сей механизм. Знаешь, были случаи, и весьма печальные.

— Разумно. Только почему до сих пор вы используете живую тягловую силу? У вас же есть пароходы?

— На улицах Велиграда строжайше запрещено пользоваться пароходами, — улыбнулся Радбод. — Князь Стоян не очень жалует появление пышущих огнем и паром самоходных телег. Но в княжеском дворце есть церемониальный пароход на шесть персон. Раз в полгода князь устраивает пробег по окрестностям.

Карета тем временем спустилась на ровное место и копыта лошади бодро зацокали по булыжникам. Я увидел, что мы выехали на довольно широкую улицу, забитую гуляющей публикой. В своем большинстве здесь были прилично одетые люди: мужчины в нарядных камзолах, женщины в платьях светлых тонов. Удалось увидеть даже парочку гномов и одного эльфа, крутящего головой по сторонам. Кажется, искал нужный ему адрес. Да и сами дома отличались ухоженностью и добротностью, пусть в своем большинстве деревянные, но нарядные и все в зелени. По моему мнению, с появлением самоходного транспорта правила передвижения публики по улице нужно было кардинально менять. Карета, видимо, не считалась опасным средством, вот кучер и охрип предупреждать зазевавшихся пешеходов, так и норовивших нырнуть перед лошадиной мордой с одной стороны дороги на другую. Я так и сказал Радбоду.

Старик мелко рассмеялся, сжимая сухими пальцами с потрескавшимися ногтями свою трость.

— Вот что значит свежий взгляд! Наша гильдия не раз уже выходила с предложением к князю Стояну урегулировать пешеходный поток, дабы предотвратить несчастные случаи. Но, то ли движение еще не такое сильное, то ли другие проблемы волнуют наши архимудрые власти, но все осталось как прежде. Так и живем с оглядкой не задавить кого-нибудь.

— А что такое Инженерия? — задал я мучающий меня вопрос. — Мне сразу видится огромное помещение, забитое паровыми машинами, грохот, шум. Там постоянно что-то изобретают, выдумывают. Сплошной прогресс.

— Ха-ха! Весьма впечатлен картиной! — старичок развеселился. — Нет, все немного по-другому. Инженерия — это наша гильдия, объединяющая ученых, инженеров, ремесленников, алхимиков и всех остальных, изготовляющих новейшие чудеса. Это, по мнению обывателей, чудеса, а для нас — вполне разумное дополнение к комфортной жизни. А сами рабочие корпуса находятся на западной окраине Велиграда, там есть, где развернуться, и шум не мешает.

— Газовые фонари — ваша продукция?

— Сообразил? А, ну, конечно, я и забыл, что ты из развитого мира! — Радбор выглядел довольным. — Ты бы видел, как плевались жители города, когда мы первый раз предоставили свой товар! Какая вонь! Что вы туда напихали? Помои? Это же сосуд с омерзительным запахом разложения! Фи!

— Сильно воняло?

— Были недочеты, согласен, — кивнул конструктор, — но мы их быстро устранили. Первым делом осветили вот эту самую улицу. Люди сразу оценили новшество. Фонари не коптили, давали устойчивый свет. Колбы с газом меняли раз в неделю, что существенно снижало издержки. Потом нашей продукцией заинтересовались эльфы, а гномы готовы были платить изумрудами и драгоценными камнями за эти фонари. Вот уж кто сразу оценил степень прогресса!

Радбор с видимым удовольствием произнес новое для себя слово, пробуя его на вкус.

Тем временем карета проскочила насквозь нарядную улицу мимо особняков и пышных садов, свернула налево, потом совершила еще несколько эволюций, въехала на тенистую аллею из покачивающихся на легком ветерке лип и, наконец, остановилась перед двухэтажным зданием из темно-красного кирпича. Мраморная лестница вела к большой двустворчатой витражной двери, возле которой топтался то ли охранник, то ли швейцар. На нем был синий простенький камзол, высокие сапоги, на обшлагах сияли серебряные виньетки в виде непонятной мне аббревиатуры, а на голове залихватски сидел бархатный берет с эмблемой в виде паровой машины и кузнечного молота. И морда у этого парня было довольной донельзя. Словно прикоснулся к главной тайне мироздания.