Серая мышь (СИ) - Волк Татьяна - Страница 3

— И ничего мне не нравится! — поспешно буркнула я и завозилась, поднимаясь с полки в поисках спасительного выхода. — Я просто… Мне надо… Выйти надо!

На этих словах я как очумелая идиотка, дернула дверь купе и выскочила в коридор, захлопнув за собой замок. Щеки пылали, и я приложила к ним ладони тыльной стороной. И почему веду себя как героиня какой-то советской мелодрамы, которая сгорает от стыда? Нужно просто вернуться, как ни в чем не бывало и сделать вид, что ничего не произошло. Ведь в действительности и в самом деле ничего такого не произошло. Это все нелепые шуточки моего шефа. Тоже мне, ролевые игры решил мне тут устроить. Сходила в дамскую комнату и ополоснула лицо водой, чтобы не походить на краснощекую матрешку.

Когда вернулась, начальника в купе не было, что позволило мне спокойно устроиться на своей полке. Я даже задремать успела, и в тот момент, когда Войцеховский ввалился в купе с отчетливым запахом алкоголя и сигаретного дыма. Я как примерная девочка лежала на своей полке с закрытыми глазами и на первый взгляд видела сладкий сон.

Олег Викторович с минуту постоял надо мной, разглядывая мою тушку, прикрытую выданным проводницей одеялом, и рухнул на свое койко-место.

— Когда мои родители были живы, Калинкина, я был ещё тем раздолбаем. — Вспомнила его слова, которые он мне высказал полтора года назад, когда подвозил после праздника. — Мать вечно пилила и требовала, чтобы я взялся за ум. Отец только хмурился и качал головой. Я думал, жизнь будет как вечный праздник, в котором они за меня в ответе. Мне было наплевать, что будет завтра. Наплевать, как они относятся к этому. Я думал только о себе. Пока мне не сообщили, что мой отец не справился с управлением и родители разбились на машине. Я понял только одно, я не был для них таким сыном, которым они бы могли гордиться. Ты, Калинкина, наверняка идеальная дочь. Отпрашиваешься у мамы, когда задерживаешься допоздна. Вместо парня сюсюкаешься по телефону с бабушкой на перерывах.

— Но это же мои самые близкие люди, — попыталась я как-то оправдаться, пожав плечами. Войцеховский горько усмехнулся и отрешенно посмотрел на подъезд возле моего дома.

— А я это понял только после их смерти. Начал менять себя. Старался стать тем сыном, которым бы они могли гордиться. Даже курить бросил. Веришь? Уже восемь лет ни одной сигареты.

Улыбнулась краешком губ. Будь он более трезвым, не решился бы на такую откровенность с простой секретаршей. А тут вдруг разом захлестнула волна одиночества, показав, насколько он неприкаянный в этом мире.

— Сегодня годовщина их смерти. Единственное чего не могу переносить так это одиночества в этот день.

Я была уверена, что высадив меня у моего подъезда, он отправится к очередной своей Леночке или Кате.

Уж Олег Викторович определённо мог найти себе компанию на ночь. Вместо этого я сама не поняла, как он оказался тогда в моей квартире, и остаток ночи провел на кухне с моим отцом. Как неприкаянная заблудшая душа, не может найти покоя, так и Войцеховский не мог сбросить с себя груз вины перед своими родителями и найти покой.

Какая-то мысль промелькнула в моей голове и тут же испарилась гонимая и отверженная здравым рассудком. Единственное, что не давало покоя так это непонимание, почему мой начальник, обладавший железной силой воли и выдержкой, вдруг дал слабину и опять закурил?

Когда мы приехали в город, было раннее утро. Слишком раннее, чтобы заниматься делами. Поэтому шеф не придумал ничего лучше как найти у вокзала таксиста и, переплатив ему местных денег уговорить его отвезти нас в гостиницу. Было так непривычно вместо плотного слоя снега укрывавшего в эту пору наш родной город, видеть сухую траву и грязь. Моросящий дождь приводил в состояние уныния. Хотелось забраться под теплый плед с кружкой чая и книгой в руках. Вместо этого шеф усадил меня на заднее сиденье такси и, захлопнув дверь автомобиля, недовольно проворчал.

— Какая отвратная погода, да, Насть?

Я согласно кивнула и с тоской посмотрела на свет фонаря в туманной дымке.

Настроение было мягко сказать не рабочее, но оказавшись в гостинице, пришлось в спешном порядке себя перестраивать. Как сказал Войцеховский, загадочно посверкивая на меня своими хитрющими кобелиными глазами: «Нас ждет насыщенный день, и впереди ещё три таких же».

К концу последнего дня я чувствовала себя загнанной собакой динго. Я даже не думала, что так устану сопровождать нашего начальника на все эти деловые переговоры. Каждый день я возвращалась в номер под вечер и отключалась от усталости. Войцеховский меня восхищал своей хваткой. Вцепившись в наших заказчиков, он не успокоился, пока не выжал из них согласие и тендер на несколько лет. Мало того он успел ещё и провести для меня несколько экскурсий по городу, проявив себя и как галантный кавалер и талантливый гид.

Последний вечер мы решили отпраздновать в ресторане нашего отеля. И я как единственная знакомая ему дама была вынуждена сопровождать этого заправского ловеласа не только в горе, но и в радости, как мне заявил Войцеховский с коварной улыбкой на губах. Знала бы я, чем все это закончится, то уж точно не переживала бы из-за того, что Войцеховский постыдиться ужинать с такой скучной офисной клушей и не теребила бы так нервно воротник своей скромной блузки.

— Настя, не нервничай, — с улыбкой склонился ко мне шеф, когда мы уже сидели за столом в зале ресторана. Приглушенный свет и тихая музыка создавали слишком интимную обстановку. Или это близость начальника на меня так пагубно влияла? Я чувствовала себя кошкой на раскаленной крыше, и кривые ухмылки Войцеховского заставляли меня слишком остро чувствовать себя неопытной девушкой рядом с чертовски привлекательным мужчиной. — Лучше выпей вина за нашу успешную поездку.

— Я не пью! — попыталась я отказаться, опять одернув подол юбки. Уж Марина бы точно сообразила прихватить с собой платье в деловую поездку и не казалась себе такой нелепой и неуместной в вечернем зале ресторана.

Войцеховский растянул губы в улыбке чеширского кота и наполнил мой бокал красной жидкостью доверху.

— Да, брось. Ты же не одна. И к тому же я уж точно не позволю тебе полуголой отплясывать на столе. Я за тобой слежу, мышка.

Услышав мое детское прозвище, которым называл меня папа, я немного расслабилась и махнула на всё рукой. В конечном счете, действительно не случится ничего плохого, если я пригублю пару бокалов вина.

— Давай. За наш контракт! — чокнулся со мной начальник и сквозь прищур проследил, чтобы я осушила свой бокал до дна. «Ты же не хочешь, чтобы у нас нашли какие-то нарушения, и сделка сорвалась?» — с невинным видом спросил меня шеф и поддержал донышко бокала, чтобы я не отлынивала.

Я даже не успела толком закусить, как Войцеховский наполнил для меня второй бокал и искривил губы в улыбке.

— А теперь за твою свадьбу. Этот обязательно до дна, Настюш. Ты кстати, как со своим женихом познакомилась?

— Нас познакомили родители, — выдохнула я, приступив, наконец, к закуске поданной официантом. Что-то легкое и зеленое было разбросано по тарелке и залито оригинальным соусом.

— Это новый тост. — Заявил мой начальник, опять наполняя наши бокалы. — За родителей, Калинкина. Это святое.

И как водится до дна. После третьего бокала вино, наконец, ударило мне в голову как боксер с чемпионским титулом по лицу неопытного новичка. Вот только в нокаут оно почему-то отправило моего шефа. Расправившись с остатками десерта, Войцеховский подал мне руку и весьма ощутимо покачнулся.

— Похоже, я перебрал, — пожаловался мне на ухо начальник, довольно напористо уволакивая, меня из зала. — Ты же проводишь меня до номера? Не оставишь своего шефа в беде?

Я зарделась, почувствовав его руку на своей талии, но все же последовала за ним. В моей голове даже малейшего сомнения не закралось в том, что Войцеховскому нужна помощь. И только когда я оказалась в его номере, и шеф вдруг навалился на меня, прижав к стене, я попыталась вспомнить видела ли я чтобы он пил, или только пригубливал и подливал мне? В конечном итоге я отвергла этот бред из своих мыслей и втянула в себя воздух, стоило боссу обвить меня руками и вжать в свое тело.