Танцы минус (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 8

— Нет. Теперь точно нет.

— Ну и славно, — говорит уже совсем другим тоном. Не придуриваясь. — Я тебя люблю, цыпленок. До встречи.

— И я тебя люблю, пап…

Возвращаюсь, когда удается полностью взять себя в руки. Ксения встречает меня сочувственным взглядом. Она по-прежнему сидит рядом с Марией-Терезой и отпаивает ту чаем. Кажется Приходченко все-таки удалось успокоить итальяночку. Причем до такой степени, что Серега даже начинает задавать ей свои непростые вопросы.

— Ты, «сестричка», вообще, кто? Потому как скажу тебе со всей откровенностью — родственников у меня в Италии нет.

Девица неуверенно всхлипывает и косит на него темным, влажным, как у газели глазом.

— Я… Я случайно. Простите меня. Я правда не хотела…

Опять начинает реветь. Но на этот раз Приходченко удается успокоить ее довольно быстро. В итоге узнаем следующее. Она прилетела в Россию… Ну просто потому, что думала, что здесь-то ее точно не найдут. Дикая ведь страна-то… Но почти сразу заметила, что за ней следят. Испугалась очень. Подумала, что пока будет сидеть в аэропорту, ее не тронут. Купила журнал, села, сделала вид, что читает.

— А сама от страха ничего перед собой и не вижу. Потом как кто-то меня в бок толкнул. Увидела свое имя. Я ведь на самом деле Ванцетти. Я русский очень плохо знаю, но все же разобрала, что статья о вашей жене, сеньор (косит на Серджо). Фотографий там было много. Кроме того было сказано, что ваш дом — на 70-м километре Новорижского шоссе и название деревни было указано. Подумала — вот люди, которые по крайней мере меня не прогонят сразу, ну просто из-за фамилии, и у которых меня искать точно не будут. Пошла в туалет. Как могла изменила там внешность — ну там очки темные, прическу переделала. Вышла, села в такси. Все время смотрела в заднее стекло. Вроде мне показалось, что никто за нами не едет. Приехали в вашу деревню, а тут уж мне подсказали, где именно ваш дом стоит.

«Сеньор» Ванцетти в свою очередь злобно косит на Ксению, та старательно изучает стену, которая украшена пулевыми отверстиями.

— Через твои эти интервью скоро сюда всякие психи стадами переть будут, — рычит по-русски, а потом снова переходит на вежливый тон и английскую речь. — А почему ж решила сестрой-то представиться?

Девица пожимает плечами и вдруг хихикает смущенно. Оказывается в самолете, пока летела, какую-то бразильскую мыльную оперу смотрела. И вот… Досмотрелась. Там тоже все время потерянные и позабытые родственники появлялись. Причем все больше начисто лишенные памяти.

— Ну у тебя-то с памятью хоть все в порядке?

— Да.

— Тогда говори, из-за чего ты в бега-то ударилась, и что там этот тип, господин Росси, про твоих родителей безутешных плел?

Мария отводит глаза.

— Врал он. Отцу просто очень надо меня вернуть.

— И зачем надо?

Что начинает мямлить в ответ девица не слышу. Ко мне подсовывается Егор и шепчет:

— Маш, ехала бы ты домой.

— Вот ты уезжать будешь, ее и заберешь, — вмешивается вездесущая и всёслышащая, как истинная хозяйка дома Ксения. — Чего она на перекладных потащится? И вообще она может еще и…

Смотрю на нее с предупреждением, Ксюха мой намек понимает и затыкается. Зато Егор продолжает:

— Сюда притащилась, значит и назад сможет.

Мне неловко. Ужасно неловко. Особенно в присутствии постороннего человека — Федькиного командира. И для Федора, и для Сереги не секрет, как Егор относится к «бабам» и ко мне в частности. Но Приходченко… Вон как смотрит. В глазах откровенное недоумение. Причем направлено оно не на Егора, а именно на меня. И ведь прав. Егор может вести себя как угодно, мое дело позволять ему это или нет. Я позволяю. Он не стесняется пользоваться… Но, наверно, всему есть предел. Отвечаю резко:

— Скоро уйду! Раз уж тебе так этого хочется…

— Никуда ты не пойдешь, пока до конца не разберемся, — негромко, но как-то весомо возражает Сергей.

— К тому же мы ведь о делах еще не договорили, — поддерживает Серегу Федька.

Егор смотрит на него удивленно и пожалуй даже зло. Мария недоуменно моргает своими длиннющими ресницами, переводя взгляд с меня на мужиков. Серджо вздыхает.

— Так на чем это мы? Да! Отец твой, Мария-Тереза… Он что домашний тиран и не дает тебе шагу свободно ступить? Ну так 21-й век на дворе, каждый имеет право…

Мария лишь улыбается печально и качает головой. В их семействе новый век, как видно, еще не наступил. Бедняжка. Как говорит мой папа: «В каждой избушке свои погремушки».

— Я ни за что не вернусь домой. Только если увезут силой.

— Думаешь, могут?

Кивает.

— Уже б увезли, если бы не вы…

— Да, тут у них промашка вышла.

Приходченко смеется.

— Не рассчитывали они на встречу с такими орлами, как эти двое, эт точно. Вот только выговор тебе, Кондратьев. Сеньор Ванцетти вон тихо-мирно своего скрутил. А ты что с этими двумя без поножовщины справиться не мог? Кровищей весь пол заляпали…

— Так получилось, господин полковник, — Федька косит на меня и ухмыляется.

— Получилось, понимаешь, — Приходченко осуждающе сопит, а потом снова переходит на английский. — Мария, что дальше-то делать думаете? Этих троих бандитов мы, конечно, арестуем, осудим и все такое прочее, на их счет можете не сомневаться…

— Отец пришлет других.

Приходченко вздергивает вверх брови.

— У него что, таких под рукой много?

Мария отводит глаза, а потом со вздохом кивает. Интересное получается кино… «И кто у нас отец? — Мафиоза. — Предупреждать надо…» Приходченко хмурится, явно тоже обдумывая открывшиеся перспективы:

— И что думаете в этой связи предпринять?

И тут девица неожиданно улыбается и решительно встряхивает шевелюрой.

— Защиты попрошу.

— У властей? — в голосе Приходченко откровенный скепсис.

— Нет. Не у властей. У вас.

Бамм! Сказать, что Приходченко ошарашен, значит не сказать ничего.

— У меня-я-я? А почему, собственно, у меня? У вас вон почти что брат есть…

Серджо принимается отрицательно крутить головой и даже руку поднимает, чтобы привлечь к себе внимание, но Мария ему сказать что-то просто не позволяет.

— Нет! — еще один решительный кивок головой. — У вас!

— Попадос… — негромко комментирует мой муж и тут же удостаивается негодующего полковничьего взгляда.

Но Приходченко ему, в отличие от Федьки, не командир, а потому субординация Егору пофигу.

— А что, господин полковник? Вы человек холостой. Возьмете ее к себе домой, будет она вам рубашки стирать, спагетти с равиолями всякими варить… Постелите ей на диванчике в кухне… Ну или не на диванчике и даже не на кухне, это уж как пойдет…

Я принимаюсь хихикать. Ничего не могу с собой поделать. Уж больно у Приходченко физиономия… интересная.

— Хватит чушь городить!

Рявкает так, что Федька невольно вытягивается в своем кресле, словно норовит сидя встать по стойке «смирно», а Мария-Тереза начинает смотреть уже не просто преданно, а так, как могли бы взирать истинно верующие на спустившееся с небес божество. Вот только вряд ли они при этом испытывали бы по отношению к богу сексуальный интерес. Мария же Тереза судя по жестам и жаркой текучести взгляда… Короче говоря, у меня нет никаких сомнений в том, что Приходченко вереди ждет масса интереснейших открытий и ощущений. А потому его возмущение меня откровенно смешит:

— Может, Андрей Михайлович, для вас это и чушь, но только вы от нее так просто не отделаетесь. Вы ей в глаза-то гляньте. Дикая, но упорная. Так что придется уж вам быть в ответе за тех, кого вы поймали и приручили…

Приходченко крутит коротко стриженой башкой.

— Вы что с дуба рухнули все? Куда мне ее девать-то? Как я ее охранять-то буду? У меня и без того от этих вон архаровцев (кивает в сторону Федора) башка вся седая, а тут еще и эта…

— По этому поводу обычно говорят так: седина в бороду, бес в ребро.

— Не надо мне ничего этого вашего… в ребро.

Серджо хлопает себя по коленям.