Кирпич из Лондона - Миронов Вячеслав Николаевич - Страница 7

Сделать лицо безликим, нацепив дешевые очки без диоптрий, неряшливость в одежде, грязная, стоптанная обувь, несколько иных штрихов, и окружающие видят типичного «ботаника», который с удовольствием ходит по музеям. Обычный посетитель таких заведений. Он здесь смотрится органично.

В таком обличье Роман и ходил в Культурно- исторический центр. Он изучал выставочные залы. Зал Ленина, зал, посвященный Великой Отечественной войне, современным войнам. Роман всматривался в фотографии погибших земляков. Тех, кто ушел на фронт или был призван в горячие точки бывшего Советского Союза, в Афганистан и там сложил головы. Длинный, высокий стеллаж черного цвета, поделенный на ячейки, в каждой по фотографии погибшего. Все молодые лица. Перед каждой фотографией маленькая лампочка в виде свечечки, и свет из нее бьется как настоящее пламя.

Забыв на несколько минут, зачем он сюда пришел, Роман медленно двигался вдоль фотографий, пытался всмотреться в лица погибших за Родину, словно ждал, когда они с ним заговорят. Помотал головой, стряхивая с себя наваждение, – он не для этого здесь, и улыбнулся:

– Ничего. Я тоже совершу пусть не подвиг, но поступок.

Сторонний наблюдатель увидел бы, что молодой человек, явно с плохим зрением, почти носом чертит по витринам, прищуривается, пытаясь рассмотреть экспонаты за стеклом. Такие вызывают не интерес, а сочувствие.

Сам же Кушаков вел напряженную работу. Он запоминал, где расположены камеры, охрана, нет ли сотрудников госбезопасности на объекте заинтересованности. Если бы прибывающие иностранцы представляли интерес для контрразведки, то чекисты тоже готовились бы к проведению выставки заранее.

Но все было тихо. Рабочие готовили зал современного искусства к выставке. Освобождали площади. Перемещали съемные панели, сверялись с чертежами, выставляли оборудование, на котором будут размещаться картины, перенастраивали освещение, попутно двигали камеры наблюдения, направляя на предстоящую экспозицию.

По радиостанциям они переговаривались с сотрудниками охраны. Камеры старые, аналоговые, углы оставались вне поля зрения. И они были затемнены, чтобы не отвлекать внимания от вернисажа.

Был разгар рабочего дня, так что по залам бродили лишь редкие посетители. Даже охраны не видно, кроме как на привычных местах, где они мирно дремали или морщили лоб, пытаясь разгадать очередной кроссворд. Романа это устраивало. Волнение и дрожь немного унялись. Вроде ничего необычного. Все чисто. Рутина. Пора возвращаться на работу.

В управлении царила суета. Так обычно происходит, когда готовится мероприятие по задержанию. Кто-то печатал постановление на проведение оперативно-разыскного мероприятия, рапорт. Распечатали из интернета карту дома, где, предположительно, прятался злодей. Никто даже не заметил отсутствия Кушакова.

Роман привел свою внешность в обычный вид и зашел в свой кабинет.

– О, привет! – увидев его, поздоровался Алексей.

– Здорово! Что за суета? Кого берем?

– Громова. Два года спортом занимается – в бегах.

– Чем знаменит?

– Погоняло у него «Гаврила» из-за силы дурной.

– Какой масти будет?

– Из животных он. Наркоман героиновый. «Тело» это с подельниками год назад на «гоп-стоп» граждан раздевал. А кто сопротивлялся, тех Гаврила калечил. Всех взяли, но ему удалось уйти. Повесил на себя еще и сопротивление, причинение увечий средней тяжести сотруднику при исполнении. Намотал себе много чего. Уходил из города, сейчас вернулся, на притоне в «лежке» в Покровке обретается.

– Притон героиновый?

– Ага. Только тихо не подойти. С мужиками говорил, которые с утра выставились под адресом. Место тихое, мало хоженное. Избушка-развалюшка, только там можно огородами дернуть через пару соседей – черт не догонит.

– «Тяжелые» будут? – спросил Роман.

– Ага. Дивизию Дзержинского нам в помощь придают. С вертолетами и танками. ОМОН и СОБР за полгода надо заказывать. Их на части рвут. Кто на Кавказе зависает, кто на задании. Сами. Все сами. Своими ручками и ножками.

– Я пойду первым! – тряхнул головой Роман. – Предыдущее задержание профилонил – тут развлекусь.

Романов оторвался от бумаг, поднял глаза и тяжелым взглядом посмотрел на него:

– Знаешь, Ромчик, почему тебя в отделе недолюбливают?

Кушаков равнодушно пожал плечами, мол, все равно.

– Ты на чужих мероприятиях себе очки зарабатываешь. Вот и опять хочешь первым войти? Мол, герой? А зачем? Работа коллективная. Инициатор мероприятия планирует. Он и начальник отдела несут ответственность. А ты пару раз чуть не сорвал. Вошел в адрес красиво, слов нет, только не фигуранта взял, а свидетеля. «Тело» было не при делах, а ты его чуть инвалидом не сделал. А злыдень выскочил в соседнее окно, благо что мы блокировали периметр. Кое-как замяли твой прокол, да и родственники твои из отдела собственной безопасности тебе содействие оказали. Так что и сейчас тебе кураж нужен, а на чужое дело плевать.

Кушаков собрался было ответить, но тут в коридоре раздался голос начальника отдела:

– Все ко мне! В мероприятии участвуют все! Если у кого были планы на вечер – забудьте! Никаких отгулов за прогулы! Работы всем хватит.

Офицеры забились в кабинет Петровича. Тот оглядел присутствующих, все ли на месте, налил в стакан минералки, выпил, кивнул:

– Григорьев, докладывай!

Капитан Григорьев встал, вышел на середину кабинета. Он хоть и молод относительно остальных присутствующих, но показатели у него по розыску и задержанию преступников в розыске были не хуже, чем у опытных. Ему редко приходилось выступать перед коллегами, лицо покрылось красными пятнами, желваки на худом лице гуляли ходуном. Но тем не менее он кратко, емко доложил ситуацию, свои предложения, где и как расположить силы и средства. Предупредил, что Гавриле терять нечего. Все подельники-наркоманы два года назад показали, что он был организатором, а они невинные овечки-исполнители. И действовали только из-за страха быть убитыми или покалеченными главарем. Понятно, что бред собачий, но за активное сотрудничество со следствием и раскаяние получили небольшие сроки.

Григорьев стал предлагать, как расположить сотрудников, кто будет первым заходить в избу. По его раскладу получалось, что Кушакову стоять далеко от мероприятия. В обозе. На подстраховке, на всякий случай. Туда обычно определяли тех, кому до пенсии полгода оставалось.

На мероприятии полную ответственность несут два человека: инициатор мероприятия и начальник отдела, который подписался под его проведением. И как сейчас решат, так оно и будет.

– Разрешите, товарищ подполковник! – поднял руку Роман.

Петрович кивнул.

– Что же меня в обозные записал? Не старик вроде. Здесь вот окошко на улицу выходит, я готов через него зайти, поздороваться с Гаврилой.

– Через окно?

– Ага. Сначала кирпич, потом меня следом «щучкой» забрасывают. Элемент неожиданности.

– Не против? – посмотрел на Григорьева Петрович.

– Не против. Только мы не знаем, кто там преступник, а кто просто пришел дозу себе вколоть или поклянчить остатки. Нам Гаврила нужен, с остальной публикой в отделе будем разбираться. Трупы и инвалиды не нужны, тем более сторонние. Не закапывать же их в огороде, соседи заметят.

Народ в кабинете дружно хмыкнул, представив себе эту картину.

Потом перешли к обсуждению деталей проведения операции, после чего разошлись по кабинетам готовиться к выезду, назначенному через два часа.

Романов с Кушаковым прошли в свой кабинет. Кушаков полез в нижний ящик стола, достал старомодные потертые зимние замшевые перчатки, надел их.

– Мой юный друг, а на хрена тебе летом зимние перчатки? – поинтересовался Романов. – Нож хватать решил за лезвие? Так я тебе авторитетно заявляю, что не получится. Один плюс, что пальцы с пола подбирать не придется, они в перчатках и останутся, удобнее в больницу везти. Я, понимаешь, брезглив возиться с чужими «запчастями». Нужны специальные, прошитые проволокой перчатки. А их одна пара на весь наш доблестный спецназ. Дефицитная вещь. Денег не хватает.