Кирпич из Лондона - Миронов Вячеслав Николаевич - Страница 12
- Предыдущая
- 12/13
- Следующая
Тот, что постарше, встал из-за стола, протянул ладонь.
– Здравствуйте, мистер Кушаков! Мы рады вас видеть. – Жест в сторону маленького столика. – Садитесь!
И улыбка как в кино, в тридцать два отличных фарфоровых зуба, даже светлее стало в комнате, показалось, что солнечные зайчики поскакали по стенам.
– С вашего позволения, я присяду, а садитесь вы сами, – усмехнулся Роман.
Собеседник легко рассмеялся, погрозил ему пальцем:
– О! Я совсем забыл, из какой вы организации. Конечно, конечно, присаживайтесь.
Кушаков сел на стул, поерзал, устраиваясь по-удобнее. Откинулся на спинку. Нормально. В меру удобно.
– Мистер Кушаков, – заговорил второй, – подвиньтесь, пожалуйста, к столу, положите руки на стол, ладонями вниз, и постарайтесь как можно меньше двигаться.
Роман все выполнил и, улыбнувшись, заметил:
– Модифицированный полиграф. У нас по старинке, проводами, датчиками облепляют. Но у вас тоже ничего так.
– Вы уже проходили проверку на полиграфе?
– Нет. Только подозреваемых проверял. Попробую на себе, что они испытывают, – продолжал хорохориться Кушаков.
На самом деле ему хотелось убежать, заорать, что пошло все к черту! Азы вербовки, которые вдалбливали в голову на учебе и службе, учили, что первым делом надо психологически расположить к себе кандидата на вербовку. «Залезть под «шкуру» – было такое расхожее выражение у оперов. Но у американцев, видать, иные учебники и инструкторы. Это уже не вербовка, а допрос с применением полиграфа.
– Вы знаете, как меня зовут, а как мне к вам обращаться? Молодой и старый? Или номер один и два? – выдавил он из себя улыбку.
– Меня зовите Джон! – широко улыбнулся старший.
Молодой слегка скривил надменное лицо:
– Уильям.
– Очень приятно, – кивнул Роман. – Начнем. Что вы хотите узнать?
– Расскажите нам, что именно вас заставило обратиться к нам. Какие сведения вы готовы нам сообщить? – задал первый вопрос Джон.
Роман уже давно проигрывал в голове этот монолог. Идет все так, как он и задумал, он просчитал этих хваленых церэушников! Их можно предсказать!
– Мне не нравится то, что происходит в стране. Продажность системы. Мы сбиваемся с ног, ловим, рискуя жизнью, а продажные адвокаты, прокуроры, судьи выпускают их. Или же они, отсидев год, выходят на свободу и снова совершают преступления. И мы снова ловим. Устал. – И он отрепетированным жестом прикрыл глаза.
– Мистер Кушаков, не поднимайте руки, не двигайтесь, – тут же сухо отреагировал Уильям. – Просто говорите, больше ничего не нужно. – Посмотрел в экран монитора ноутбука и добавил: – Продолжайте, пожалуйста.
– А потом я понял, что нужно что-то делать. Вот и предложил свою помощь вам. Сведения? Все секретные документы, к которым я имею доступ. – Все. Заготовленная речь закончилась.
Уильям внимательно смотрел в монитор, изредка бросая быстрые взгляды на Кушакова. Джон же неотрывно наблюдал за ним. Он и задал вопрос:
– Вы хотите нам предоставить совершенно секретные приказы по организации работы в МВД России?
– Ну, да, – кивнул Роман.
– Знаете, вы проделали совершенно ненужный путь. – И Джон зачитал весь список регламентирующих приказов МВД, секретных и совсекретных. Многие Роману были знакомы, а большинство он даже и не слышал. «Ничего себе осведомленность!» – пронеслось у него в голове. – Вы это нам хотели предложить?
– Да.
– Мы попусту теряем время. Вы агент ФСБ? Отвечайте честно.
– Нет.
Уильям кивнул, Джон мельком взглянул в монитор:
– Вы самостоятельно вышли на нас или под контролем ФСБ?
– Я вышел самостоятельно.
– Вы хотели потом обратиться в ФСБ?
– Нет, – твердо ответил Роман, но в горле пересохло – он с ужасом осознал, что попался. Холодный пот прошиб от затылка до копчика.
– Давайте так, Роман Анатольевич, – устало продолжил Джон. – Вы рассказываете нам правду. У нас есть ваши письма как в МИ-6, так и в ЦРУ, переписка, перечисление денег и оплата вашей путевки и прочее. Документы поступят анонимно на Лубянку. Вы нам бесполезны. Или мы честно общаемся, или вас доставят на полицейской машине к границе и выдворят с территории Финляндии.
На Кушакова накатила тоска, отчаяние, он понял, что окончательно запутался и эти два разведчика могут и сделают, что обещают. Выдадут ФСБ. И все! Все! Конец всему! Конец всей жизни!
Разведчики молча смотрели на Кушакова, не проявляя никаких эмоций. Ждали. Понимали, что он сам себя загнал в угол. У него три выхода: работать на иностранные разведки, быть выданным ФСБ, самоубийство.
Кушаков быстро просчитывал возможные варианты, чтобы выйти с наименьшими потерями, и спросил:
– Наша встреча записывается?
– Конечно. – Уильям был спокоен.
Роман сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду:
– Что вы хотите знать?
– Все, мистер Кушаков. Все. – Джон снова был сама любезность. – Начните с правды. Например, зачем вы написали письма?
И Кушаков начал рассказывать. С самого начала. Поначалу было сложно. Он несколько раз пытался обелить себя, что-то утаить, но строгий Уильям предупреждающе поднимал указательный палец, не отрывая взгляд от монитора, и Роман понял, что он как на ладони, и уже не пытался врать. Говорил как есть, долго, с деталями, мелкими подробностями. Он никому не говорил, как ему было обидно, что его пнули как щенка от дверей контрразведки. Как он придумал способ передать письмо в МИ-6. После этого эпизода Джон выразительно и чуть надменно посмотрел на Уильяма. Тот молча пожал плечами.
Когда Роман закончил говорить, Джон попросил его рассказать о тех чекистах, с которыми ему пришлось контактировать, и он подробно рассказал, с описанием словесного портрета, сильных, слабых сторон каждого.
– Скажите, судя по геоданным вашего телефона, вы часто посещали закрытые города атомной промышленности, что поблизости от столицы вашего региона. Коммунисты называли их «почтовыми ящиками номер двадцать шесть и сорок пять». Они относятся к атомной и оборонной промышленности. Расскажите об этом подробно.
И майор Кушаков начал рассказывать. Все, что помнил. Он осознал, что уже полностью, с потрохами, принадлежит ЦРУ. Было много вопросов, особенно что касалось знакомства с инженерно-техническим персоналом.
– Как вы пересекаете КПП? Просто по служебному удостоверению не пропускают.
– Когда я служил в службе наружного наблюдения, то был выписан постоянный пропуск. Я его не сдал.
– Получается, что вы имеете беспрепятственный доступ в закрытые города?
– Да.
– Мистер Кушаков Роман Анатольевич, вы осознаете, что только что выдали секретную информацию представителям разведывательных сообществ Центрального разведывательного управления США и МИ-6 Англии? Осознаете, что совершили преступление, по законам России?
Роман был уже опустошен, измотан, хоть ствол в висок упирай и нажимай на спусковой крючок.
– Осознаю, – устало мотнул он головой.
– Вы выражаете четкое, ясное, добровольное согласие оказывать помощь разведывательным сообществам Америки и Англии?
– Да.
– Не так. Повторите дословно.
Кушаков откинулся на спинку стула, поднял подбородок и, как на плацу, четко отчеканил:
– Я, майор милиции Кушаков Роман Анатольевич, выражаю добровольное согласие оказывать содействие разведкам США и Англии.
– Отлично, мистер Кушаков! Вы проголодались?
Роман подумал, что готов сейчас съесть слона. И выпить!
– Да уберите же руки с этого чертова стола! – с довольным видом поднялся Джон. – Пойдемте же есть! И выпьем! Вы же не против выпить и плотно поужинать, а, мистер Кушаков?
Вот так, самое страшное осталось позади. Он сделал выбор. Отчего-то ему стало легче. Сомнения, метания закончились. В груди тяжелый комок рассосался.
Роман тоже поднялся, и они втроем покинули допросную комнату.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
- Предыдущая
- 12/13
- Следующая