Взаимозависимые (СИ) - "Zago" - Страница 38

Мне было проще, не знаю каким чудом улавливала ритм, запоминала правильность движений. Да, сложно. Особенно когда руки мужа лежат на талии.

Остановившись, попросила открыть окна, духота усложняла процесс обучения. Мира подала всем по стакану с водой. Отпивая воду, платком промокнула капельки пота на шее и лбу. В зеркалах зала отражалась девушка: щеки горели алым, зрачки расширены, грудь тяжело поднимается. Для полного уничтожения выдержки Волуара, не хватало только моих припухших губ.

Муж выглядел не лучше: красные пятна неравномерно покрывали лицо, волосы взъерошены от частого касания, рубашка полу расстёгнута.

Наша пара выглядела очень провокационно. Не ведающему в голову пришли бы очень темные мысли.

— И почему остановились? Я перерыв не объявляла! Граф, вы же оборотень. Грация в вашей крови. А я вижу бревно, — бесстрашию Аманды я позавидовала. Назвать Волуара бревном, не боясь ответной кары, браво. — Граф, станцуйте со мной, — предложила ситроя учитель давая команду музыкантам начать с начала.

Присев на софу, наблюдала за парой, летящей по паркету. Жерар вел, а Аманда подчинялась. Хромота учителя не мешала. Они скользили по полированному полу. Повороты, подъёмы, хлопки, поклоны. Идеально в ритм музыки. Гармонично, но без эмоций. Шестеренки умело выполняющие свои функции.

— Я поняла, — заключила Аманда, когда они закончили. — Вы слишком долго на сухом пойке, Волуар. Любимая женщина не пускает дальше вытянутой руки. И вот вы держите ее в объятиях. Боитесь вдохнуть или сжать сильнее. Да с таким настроем любой будет деревянным. Со мной вы вспомнили что такое танцы, ибо я не вызываю у вас никаких чувств, — ошарашила всех ситроя учитель.

"Что она сказала? Да как она смеет?! Жерар после такого оскорбления точно выставит ее. Такие унизительные слова и в лицо." негодующе сжала маленькую подушечку.

— Ситроя, вы проницательны, — склонился к руке Аманды, Жерар поцеловал ее.

Не веря в происходящее, привстала. Подушка упала к ногам, а я буравила взглядом пару на паркете.

— Вы шутите? — воскликнула.

Мужчина подкатил рукава рубашки и ничего не отрицал. Подняв золото глаз на мою напряженную фигуру, медленно начал наступать.

— Мне нечего стыдится, Белль. Слова Аманды правдивы. Но что нам делать? У вас есть предложения, ситроя учитель? — не разрывая зрительного контакта поинтересовался у стоящей позади женщины.

— Тут два выхода. Стать ближе в физическом плане, или закрыть чувства на момент танца, — порекомендовала Аманда.

— Что вы выберете, жена? — дыхание щекотало кожу лба, а я считала волоски на груди мужа. Осипшим голосом, проклиная свою слабость, ответила:

— Закрыть чувства…

И я сбежала, позорно поджав хвост, бежала из бального зала, не желая продолжать данный фарс. В своих покоях, прислушиваясь к тишине комнаты, скинула платье. Переступив через влажную ткань, зашла в ванную. Прохладная вода смогла вернуть моё спокойствие. Свежее платье, я готова продолжать воевать.

На столе лежала новая корреспонденция, а поверх письма из дома. Благодаря Волуару, держала связь с родителями. Каждые два месяца получала весточки из дома. У родителей все хорошо. Они по-прежнему принимают больных. Только очень переживают за меня. Новости поначалу воспринимали бурно, грозились приехать и все выяснить лично. Со временем успокоились. Отец вел переписку с Волуаром, а мама писала мне. Много задавала вопросов, что да как. Больше интересовалась внуками. Каждый год отправляла карточки с изображениями Кристиана и Кенны. А в ответ, получала много игрушек для детей.

— Мама! Пошли кушать! Папа попросил меня привести тебя в столовую. Мы все уже заждались тебя, — Кенна, шумным вихрем вбежала в спальню. Рыжие кудри обрамляли личико, карие глаза, Ганса смотрели на меня. Поймав мою руку, повела к остальным.

— Кенна, надеюсь ты не бежала за мной? — поинтересовалась, зная ответ. Дочка упорно отказывалась обучаться правилам хорошего тона.

— Бежала, папа разрешил, — улыбнулась хитрюга. Жерар всегда баловал детей, позволял им больше.

Остановив дочку присела, поровнявши наши лица.

— Давай, всех удивим, и войдем в зал как графини? Ты ведь моя титулована красавица. Покажешь пример брату, — предложила, поправляя платье Кенны. Дочке нравилось, когда ее называли графиней.

Закивав, графиня Безье продолжила свой путь, уже сдержаннее. В зал мы не вошли, вплыли. Замерев, обвели взглядом всех: Жерар, Кристиан, Аманда, Франциск, Дороти, Мира. Я сделала неглубокий книксен, а дочка ожидала действий от остальных. Слуги поклонились, показав почтение, Жерар что-то тихо шепнул Кристиану, и сын подошел к нам, поклонился нам. Протянув руку Кенне, произнес:

— Сестра, позвольте поухаживать за вами.

Уже вместе прошагали к столу. Такие себе маленькие взрослые. Я не могла спрятать улыбку, очень нравилась идиллия между ними. Граф Монпелье поравнявшись со мной, протянув ладонь, улыбнулся.

— Не бойтесь, Белль. Я помню правила нашей игры.

Ответив той же улыбкой, вложила пальцы в руку мужа. Сколько раз я повторяла этот жест? Не счесть, а каждый раз, заворожено не отводила глаза от наших ладоней. Большая и темная, маленькая и светлая. Следила за губами Волуара, как приоткрывались они, обнажая острые клыки, ощущала шероховатость на своей кожи. Возвращалась на три года назад, в кабинет Жерара и его первый, позволенный мной, поцелуй.

— Простите меня, граф. И спасибо за понимание.

15 июля 1804 года

— Мамочка, мне еще долго так сидеть?

— Кристиан, прояви терпение, мы все утомились, посмотри на отца. Он молча стоит, — стараясь сильно губами не шевелить, просила, покрепче прижимая сына.

— И я устала, — раздался голосок Кенны из-за соседнего кресла.

— Предлагаю сделать нам всем перерыв. Барон, как вы смотрите, на это? Может по бокалу прохладного? — предложил Жерар, стоящий за спинкой моего кресла.

Молодой мужчина, стоящий у холста в данный момент, отложил карандаш.

— Поддерживаю, — хрустя суставами размял затекшие пальцы.

Громкий выдох облегчения сорвался с наших уст. Детям не пришлось повторять дважды, миг и их нет. Мужчины отошли в дальний угол комнаты, а я не удержалась, встав со своего места, взглянула на холст.

Фигуры приобретали объёмность и черты лица. Сама картина поразительных размеров. На ней все были в полный рост: вот Волуар за моей спиной, Кристиан на моих руках, а на соседнем кресле Кенна на коленях Киры, Ганс за их креслом. Две семьи на картине связаны обещанием.

— Выйдет грандиозно, когда вы написали и предложили нарисовать эту картину, я не предполагал, что у меня будет столько работы, — подошел Франсуа, отпивая янтарную жидкость с бокала.

Граф Монпелье подал мне чашку холодного травяного чая, поравнялся с нами, задумчиво рассматривал будущий шедевр. Сама не знаю, как смогла уговорить пару позировать для наших портретов. Самый занятой оборотень поместья, находит четыре часа в день, молча терпит жару, стоя в парадном мундире и шляпе, пока художник творил.

— Сколько еще нам позировать? — поинтересовалась у Франсуа. Я знала, Жерару интересно знать, когда это закончится, но тактичность не позволяла задать данный вопрос. А мне можно. Я же женщина.

— Терпение, ситроя. Сегодня закончим с позами, а завтра начну рисовать лица ваших детей. Дальше по моему плану — граф, а вы на десерт, Аннабель, — усмехнулся художник.

"Бессмертный, как Волуар допускает такую фамильярность? Или может, я знаю меньше мужчин? Оба часто переглядываются, и похожи на несмышленых детей задумавших какую-то пакость."

В моих планах было две картины: общая где изображены все мы, и отдельно Ганс с Кирой. Вторую картину хотела повесить в кабинете поместья Меркёр. Кенна, когда вырастит, обязательно оценит жест.

— Вы успеете закончить до нашего отбытия в Париж? — взглянула на художника.

— Вы не переживайте, ситроя, я хорошо рисую по памяти. Нужны ваши лица, а дальше я сам закончу, общий портрет будет окончен в октябре. Еще вы мне попозируете для вашего портрета, и спокойно поедите, — Барон запнулся и смотрел за мою спину. Прикрыв губы пальцами, художник спохватился, — кажется проболтался раньше времени.